Елена Джейхан - Память плоти. Психологический детектив

Благодаря аналитическому складу ума, в криминалистике он расцвел. Он последовательно увлекался почти всеми направлениями, разве что графологическая и автороведческая экспертизы оставили его равнодушным. Благодаря тому что Араелян отдал дань и баллистике, и взрывчатке, и трасологии, и еще бог знает чему, он представлял собой уникальный тип эксперта-криминалиста, его можно было бы определить как «женералист»: именно из ему подобных вырастали хорошие руководители криминалистических служб.

В данный момент Иннокентий, пройдя период увлечения дактилоскопией, переметнулся в раздел ДНК-дактилоскопии, которая изучала ДНК в оставленных на месте преступления органических веществах. Это направление было одним из самых дорогих в криминалистике, и сейчас Араелян внутренне ликовал: в деле исчезнувшей жены олигарха никто не поставит препонов, никто не скажет «не раскатывать губу». У него были все возможности исследовать богатую коллекцию крови, слюны, мочи, волос и, самое интересное, спермы с места преступления. Особенно обнадеживающими казались именно образцы спермы: предположить, что женщина в коме добровольно занималась сексом, было невозможно, а, следовательно, появление спермы стало результатом криминальных действий. Получив ордера, Араелян отправил своего лучшего сотрудника, эксперта Нину Молодых, собрать образцы не спермы, конечно, а слюны у всех сотрудников мужского пола элитной клиники, в которой пациентка подверглась сексуальному насилию. Иннокентий возмущенно шевелил армянскими бровями, хмурил высокий лоб и чувствовал испарину на спине.

– А родственники? Близкие? – Нина готова была идти в бой за истину и за вызывающего ее большую личную симпатию начальника. Араелян обещал. Позже. Не беспокоить же ВИПов, вот когда начнутся допросы, можно будет и ордера подмахнуть, и образцы взять.

С этим он и отправился в соседнее здание на совещание, где планировал ознакомиться с делом и согласовать свои дальнейшие действия со старшим следователем Воронкиной.

В Москве стояла пятница. Начальником Лидии Воронкиной не так давно стал «веселый полковник». Самый оригинальный начальник, который встречался ей на служебной стезе. Некоторые из его нововведений, вроде ночевок дежурного следователя на раскладушке в служебном кабинете, вызывали ропот и возмущение, а некоторые пришлись по душе личному составу. Так, совещания он назначал не утром в понедельник, как поступают все боссы, а в пятницу после обеда, что оказалось очень удобным: за неделю скапливался такой объем информации, который позволял на самом деле обсуждать текущие дела и продвижение в них, а также осознанно планировать не только шашлыки на выходные, но и следственные действия на следующий период времени. Никогда раньше совещания у начальства не были столь энергичными, эффективными и плодотворными. И они всегда заканчивались до восемнадцати ноль-ноль.

Предъявив два закрытых дела по убийствам, отчитавшись о педофиле-депутате из уральского города и получив полную поддержку на ведение следственных действий по вскрывшейся сети поставщиков малолеток, Лидия вопросительно посмотрела на «веселого полковника», он одобрительно кивнул, и она продолжила:

– Дело Терлецкой. Следственные действия в клинике «Гиппократ» продолжаются: криминалисты собирают сравнительные пробы по сперме. Само ее наличие на матрасе пациентки дает нам первого подозреваемого, который, очевидно, вступал в сексуальный контакт с пациенткой в коме или мастурбировал рядом с ней.

Веселый полковник помрачнел:

– Еще есть версии?

– Разумеется. Исчезновение Лауры Терлецкой на руку значительному количеству близких Терлецкого. Планирую допросы Терлецкого Давида Иосифовича, Терлецкого Георгия, его сына, Вордсворт Галины, гражданки Великобритании, его дочери, а также Мисиной Елены и Мисиной Раисы Леонтьевны.

– Мисины у нас кто?

– Нынешняя пассия Терлецкого и ее мать.

– Частым гребнем чешешь, Воронкина.

Лидия не поняла, с какой интонацией прозвучали последние слова. Решив, что все же с одобрительной, она добавила:

– Естественно, и сотрудники клиники, которые непосредственно участвовали в лечении и уходе.

Веселый полковник кивнул:

– Помощь нужна?

– Там пленки изъяты с камер… с января, месяца четыре. Клиника подстраховывалась.

Руководитель технического отдела, небритый, всегда с недосыпа, Геннадий вскинулся:

– Воронкина, поимей совесть, мы тебе месяц хакерили по педофилам твоим: у меня парней жены выгонят скоро. И ты не одна следователь тут.

– Кстати, – произнес начальник. Никто не понял, почему это было «кстати». – Нам одобрили новую ставку: психолог-эксперт. Как там у них в сериалах, вырастим своего профайлера, на своих, так сказать, кормах.

– А зачем выращивать? Может, готового найдем?

– Не найдем. Ставка низкая, без выслуги, придется гражданского брать, совместителя, скорее всего. Так что все быстро поскребли по сусекам. Внятного ищите и обучаемого, у нас специфика.

Воронкину совершенно не интересовал бессмысленный психолог-эксперт, и ее разозлило, как «технарь» ловко соскочил с темы. Весь дальнейший ход совещания она пребывала в неприятном взвинченном состоянии раздражения: километры видеозаписей, на которых, возможно, был запечатлен похититель Терлецкой, будут лежать неоткрытыми.

Зато Араелян застыл в полной эйфории: действия криминалистов в деле Терлецкой не будут подвергнуты никакой цензуре: он может делать практически все, что хочет.

Вадим гулял и пытался собрать мысли в кулак: «Так, Женю и эту, Славу, передам Грише, Татьяна Ивановна, не знаю, может, в частный сразу, тетка не бедная». Женя и Слава были героиновыми наркоманами, которые «хорошо пошли», и Вадим надеялся, что дальше с ними справится Гриша, консультант по программе «Двенадцать шагов». А Татьяна Ивановна вообще была необычной пациенткой, женщиной сорока пяти лет, которая от нервной работы главбуха подсела на снотворные и промедол и просидела на них шесть лет, пока у нее не начались провалы в памяти и галлюцинации. Редкий случай, пациентку привели дети, а не наоборот. «Да, Татьяну Ивановну я заберу. Вахтанг? Вахтанг слетит, это понятно, бедный его отец, даром что мент!»

Вадим также внимательно рассмотрел кандидатуры каждого их шестнадцати своих пациентов, включая дурковатую Алесю. Ему было неспокойно, оставалась одна надежда, что блатная, для которой очистили его ставку, окажется нормальным специалистом, и он сможет передать ей в руки хрупкие души пациентов. Вадим также отсортировал четверых, плюс Вахтанга, чьи платежеспособные родители могли потянуть частную психотерапию, и добавил к ним Татьяну Ивановну. Осталось найти кабинет. Тут у Вадима тоже были соображения.