Савелий Новодачный - Домашний рай

– Давайте зайдем сначала в бухгалтерию. Семен ведь у меня в отделе на полставки работал. У нас здесь, знаете ли, ушлый народ. Такой случай был. Один физтех с пятого курса ушел по идейным причинам в армию, а деньги на его имя кто-то исправно продолжал получать. Но я проконтролирую, чтоб никаких махинаций с именем Семена не было.

Бухгалтерия располагалась в отдельном здании, там же, где и столовая. Колосов подошел к одной из женщин, сидящих в просторном кабинете. Та сказала профессору несколько слов, от которых тот поморщился, как от зубной боли. Потом что-то написала на листочке бумаги и протянула Колосову.

– Без доверенности от законного наследника получить никак нельзя, – вздохнул Максим Андреевич, вернувшись к Нахимову. – Но я кое-что придумал! Мне добрая бухгалтерша сообщила, сколько причитается Семену. Сто девятнадцать рублей тридцать две копейки. Мы так сейчас сделаем. У меня с собой, естественно, такой суммы нет, но я сейчас пройдусь по коллегам и одолжу у них искомую сумму. Отдам ее вам, а вы вернете деньги после того, как получите доверенность от матери Семена.

В отделе кадров дело обстояло ровно таким же образом. Там сидела симпатичная кадровичка. Максим Андреевич сделал ей комплимент, видно было, что он не из тех сухарей, которые видят перед собой только формулы. «Ничто человеческое ему не чуждо», – отметил про себя Нахимов. Та сухо улыбнулась, посетовала на преждевременный уход из жизни Семена Весника, но трудовую книжку выдавать без доверенности наотрез отказалась.

Колосов развел руками, считая, что трудовую книжку можно было бы выдать и без всякой бюрократии. Затем поспешил к коллегам и вернулся через некоторое время, имея в руках искомую сумму. Нахимов только восхитился такой проворности. Профессор отмел все возражения студента, страшно смущающегося того, что наделал столько хлопот занятому человеку, но Максим Андреевич даже слушать не стал.

– Пока мама Семена все документы оформит, времени много пройдет. А деньги ей сейчас очень даже понадобятся!

Нахимов робко взял деньги и сложил в кошелек. Там было четыре фиолетовые бумажки с портретом Ленина номиналом в двадцать пять рублей, один красный червонец, голубая пятерка, зеленый трояк и, наконец, два бежевых рубля. Все, что заработал Семен в «Граните».

– Это еще с учетом премии, – прокомментировал Колосов, – а то и вовсе гроши бы насчитали. Пойдемте в наш кабинет, посмотрите, где Семен работал, там и вещи его кое-какие остались.

Они поднялись на третий этаж, прошли мимо кабинета с надписью на двери «По общественным делам и пустякам не беспокоить!»

Колосов улыбнулся:

– Да, суровые люди здесь сидят. Но, что скрывать, хорошо работают. Тоже, практически все бывшие физтехи, держат марку заведения. Диплом физтеха, запомните, Саша, всегда будет цениться. Физтех – это звучит гордо. Физтех всегда поддержит другого физтеха, не даст в обиду. Мы все ведь из подмосковного городка Долгопрудного, дышали одним воздухом, слушали одних и тех же преподавателей, ели одну и ту же пищу, играли матчи века. В футбол играешь, Саша?

Нахимов кивнул.

– Играю, хотя больше шахматы люблю.

– Да разве ж это спорт?! И разряд имеется?

– Первый.

– А я играл и до сих пор иногда приезжаю, ностальгия какая-то в душе ощущается. Иду по Первомайской, захожу в корпуса, в столовую. Просто дышу воздухом альма-матер. С каждым годом что-то меняется, не стоит жизнь на месте.

– Да, мне сегодня как раз Алексей Вениаминович про пустырь возле Лабораторного корпуса рассказывал, как пешеходы грязь месили, асфальта ведь не было.

Колосов оживился:

– Баронов? Мощный мужик, он еще и нам преподавал, не голова, а счетная машина, весь курс лекций в башке у него записан, никогда не сбивался. На ходу гипотезы высказывает, не зря лауреат всевозможных премий и наград. Самое главное, что в себе не копит, со студентами знаниями делится, кандидатов и докторов, как пирожки, выпекает. Не зря говорят ведь, каждая собака похожа на своего хозяина, каждый аспирант на своего шефа. Они с него пример берут и тоже такими же становятся. Всех до своего уровня старается подтянуть. Способности способностями, а нужен человек, который бы подсказал. Это ведь, как в лесу густом, где тропинок нет, – без поводыря, без проводника не обойдешься. Баронов многим таким проводником стал, так сказать, сталкером через зону науки, где столько мин понатыкано, что чуть зазеваешься и пиши пропало.

Колосов прошел к своему рабочему месту. В просторном кабинете с широкими окнами находилось еще штук шесть столов. На трех из них стояли терминалы, где пульсировал курсор ввода.

В это время дверь отворилась, и в кабинет вошла девушка лет двадцати двух, чуть старше Нахимова, как он интуитивно понял.

– Оленька, как пообедали? Или опять на диете?

– Нет, не на диете, – ответила та.

– Ну, конечно, зачем вам она, на прошлой неделе, помню, воздерживались от еды, и совершенно напрасно, фигурка у вас точеная, как у модели, а наша жизнь и так не сахар, чтоб еще лишать себя удовольствий плоти.

Видно, отъезд жены в командировку подвигал Колосова к таким фривольным эскападам и флирту с представительницами слабого пола.

– Вот, познакомьтесь, Оля Петрова, подающая большие надежды шестикурсница физтеха. После окончания, надеюсь, продолжит работу у нас.

Девушка оказалась из той же группы, где учился Семен, но Нахимов в первый раз увидел ее.

Оля чуть засмущалась, слегка порозовела, подняла красивые глаза с длинными ресницами на студента.

– Александр Нахимов собственной персоной, студент первого курса МФТИ, друг Семена Весника.

Прозвучавшее имя мгновенно внесло диссонанс в атмосферу разговора. Ольга невольно бросила взгляд на место в углу, где в отличие от других столов с разбросанными листингами, книгами и тетрадями, царил порядок. Нахимов понял, что за этим столом и работал Семен Весник.

Колосов тоже посерьезнел, вздохнул, в который раз за день уже произнес:

– Да, жаль парня.

Нахимов обвел взглядом светлый кабинет, посмотрел в окно, где видны были ветки тоненьких высоких березок и сказал:

– Максим Андреевич, у меня ведь тетрадь Семена с записями была, да не сберег я ее.

– Да? – удивленно спросил Колосов. – Тетрадь? Я думал, что все записи он держит здесь, на рабочем месте.

– Нет, у него такая толстая общая тетрадь была, в коричневом переплете, которую он почти полностью исписал, схемы, выкладки, разные мысли. Я ее с собой носил, читал, разбирался, многого не понял. Какой-то хулиган, представляете, напал вчера, когда я возвращался домой с электрички, ударил по голове.

– Ах вот откуда ваша рана, а я все порывался спросить, но не хотел смущать, и так, думаю, надоели с расспросами.