Александр Субботин - Белоручка

В перерыве, когда некоторым гостям и служащим уже следовало уходить, а другим, напротив, только появиться после собственных местных торжеств и наполнить небольшой зал, рассчитанный человек на семьдесят, господин Капризов подошёл к губернатору.

Сенчук в это время встречал генерал-майора Бориса Аркадьевича Комоедова, того самого, который приходился ему дальним родственником и с которым он ежегодно ездил охотиться на зайцев. Благодаря этим достоинствам или же по каким-то другим причинам генерал-майор занимал ещё должность начальника главного управления Министерства внутренних дел по Рошинской губернии.

Комоедов был мужчиной немного за шестьдесят, смуглым, лысым, с короткими щетинистыми усами и грубым, рельефным лицом, в котором просматривались южные черты. Говорил он, как и большинство людей его звания, чётко, веско и внятно. У Комоедова был классический карьерный путь. Сперва он работал механизатором в колхозе, но после срочной службы в армии пошёл служить милиционером строевого подразделения. Затем – повышение, успешное окончание Академии управления МВД, почётное звание «Заслуженный сотрудник органов внутренних дел Рошинской губернии» и, наконец, должность начальника главного управления. Правда, поговаривали, что на деле складывалось всё не так гладко, как писалось в его официальной биографии, из которой почему-то напрочь выпал период с начала 90-х по начало 2000-х. Но то было не всем важно, а слухи оставались лишь слухами.

На приём Комоедов явился в парадном мундире, весёлый чуть больше меры и при встрече крепко и долго тряс руку Сенчука.

– Вениамин Фёдорович, – обратился Капризов к губернатору. – Вы, кажется, хотели поговорить со мной.

Сенчук обернулся на Капризова и долго смотрел на него пустыми глазами, словно бы не понимая, кто перед ним стоит и чего хочет. Губернатор также был весел чуть больше меры. Наконец сообразив, кто к нему обратился, Сенчук вдруг как бы опомнился и, сказав генералу: «Минуточку, Борис Аркадьевич! Лишь одну минуточку!» – взял Капризова за плечо и повёл в его сторону. Тут его прежняя весёлость испарилась, и он вмиг стал озабоченным и серьёзным.

– Дмитрий Кириллович, – словно раскатывая перед Капризовым ковровую дорожку, заговорил губернатор, – я о чём хотел с вами поговорить. О том… Как бы это вам сказать, чтобы не обидеть… Одним словом, недоволен я вами. Да, недоволен. Я специально хотел это вам высказать неформально. Чтобы, может быть, повлиять на вас в лучшем направлении. Да и вы чтобы не придавали моим словам особенного значения, а восприняли их больше как дружеский совет.

– А что случилось? – осведомился советник.

– Голубчик, да вот слухи до меня дошли. И знаешь что, всё у тебя не так да не эдак выходит.

– Не понимаю.

Они отошли ещё дальше в самый угол зала и встали возле отделанной мрамором колонны.

– Вот даже подошёл ты как-то нехорошо, неправильно, – продолжал Сенчук. – Видишь же, что я гостей встречаю.

– Мне Рихтер передал…

– Да не в этом дело, – перебил губернатор с досадой. – Всё у тебя это как-то не так, не по-нашему выходит. Тут, кажется, мелочь, а всё же не так. И во всём остальном у тебя, голубчик, беспорядок. Ты не подумай, я тебе не указываю. У тебя свои начальники имеются, и всё-таки ты давай здесь не либеральничай. Понимаешь, о чём я?

Капризов помотал головой.

– Эх, как бы тебе объяснить… Ладно, скажу: я знаю!

Объявив это, Сенчук сморщил лоб, поднял брови и выпучил глаза.

– Да, я знаю, – повторил он.

– О чём? – спросил Капризов, стараясь сохранять невозмутимость. Но даже заранее догадываясь, о чём будет разговор, неприятный холодок пробежал по его спине.

– Ну как о чём? – удивился Сенчук. – Об этом самом. И о том, что ты собирал наших, так сказать, неблагонадёжных, и о всём таком прочем.

Наступила пауза. Капризов внимательно смотрел на губернатора и не мог взять в толк, для чего тот ему всё это сообщил. На его лице не было ни особенного возмущения, ни злости, ни ехидства в глазах, которое обычно появляется после заявления о победоносном раскрытии заговора. Ничего не выражал взгляд губернатора.

«Что он от меня хочет? – удивлялся Капризов. – И что он конкретно знает?»

– Вениамин Фёдорович, что вы от меня хотите? – прямо спросил Капризов.

– Я? Я же сказал вроде бы, или не понял? Не либеральничать.

– В каком смысле?

– Ну-у-у, Дмитрий Кириллович, что же тут непонятного? Ну вот, допустим, ваши разговоры, которые вы заводите… ну, там, на ваших встречах… их надо бы прекратить. Слишком свободно себя чувствуете. В неловкое положение встаёте, голубчик, в неловкое. И меня ставите, понимаете?

Но господин Капризов решительно ничего не понимал. По его суждению, если Сенчук был уже хорошо осведомлён о предмете разговора между Капризовым и «неблагонадёжными», то всё это по меньшей мере пахло увольнением и отсылкой обратно в Москву с последующем разбирательством. Если же губернатор не знал ничего определённо, то зачем завёл этот странный разговор и чего хочет? Или же это какая-то игра, в которую принято играть в местной администрации? А, может быть, только страху нагоняет, а самому ничего толком не известно, одни слухи?

– Нет, признаюсь, я не понимаю, – ответил советник и посмотрел в связи с разницей в росте снизу вверх в хмельное лицо губернатора.

Сенчук почмокал неверными губами, раздумывая.

– Ну вот хотя бы… Хм-м… Ну вот… Вот то, что вы отменили митинг тогда, как и обещали, это хорошо, это я оценил. Но какими методами, Дмитрий Кириллович? Ведь вы, кажется, что-то обещали взамен, верно я понимаю?

– С чего вы взяли? – удивился Капризов.

– Да вот, знаете ли, сорока на хвосте принесла, – поведя головой, словно натурально уклоняясь, ответил Сенчук. – На двух стульях ведь не усидишь, Дмитрий Кириллович. По опыту знаю тоже, что запугать вы их не могли. Вы уж простите, голубчик, но это видно. Не про вас это. Стати нужной нет. А значит, беседа проходила в тёплой, можно сказать, дружеской атмосфере, ведь так?

Последнее предложение губернатор проговорил словно цитируя.

– Может быть, и так можно выразиться, – после короткого раздумья пробормотал советник, в это время сам что-то соображая.

– Вот! – восторжествовал губернатор. – Поэтому и говорю: не либеральничайте, прошу! Начнут есть вас, а потом и до меня доберутся, понимаете?

Господин Капризов медленно закивал.

– Хорошо, как скажете.

– Вот и отлично, – произнёс Сенчук значительно. – Я очень доволен, что ты понимаешь значение своей миссии тут правильно и не стесняешься принимать советы, так сказать, старших. И поверь мне, я тебе зла не желаю. Ну что ты, допустим, взялся рьяно за дело, это даже похвально, но не перегибай. Не перегибай палку. Прошу как человек, желающий только добра. Ну а раз мы пришли к общему знаменателю, то тогда ступай-ступай. У меня ещё дела, как видишь. Обязанности радушного хозяина не дают покоя.