Натали Якобсон - Седьмой ангел. Склеп семи ангелов

Блейз комкала окровавленное завещание в руках. Кто бы подумал, что в итоге оно окажется ей не нужно. С одной стороны этот документ ее сказочно обогащал, с другой лишь возвращал ей то, что у нее же было и отнято. Разве мог подумать отец Люцианы, злейший враг Блейз, что отнимая наследство Блейз, он всё равно остается ни с чем. Ведь Люциана, влюбившись в Блейз, завещала ей всё свое имущество плюс всё, что до этого было отнято.

Люциана погибла из-за своей любви. Она знала с самого начала, что так произойдет? Все знают, что нельзя влюбляться в потомков семейства Розье. Их семья проклята. Поэтому бывшие друзья собрались, чтобы их истребить. Но Блейз выжила. Статуи ее спасли? Почему же тогда после пожара они не стали отвечать на все ее мольбы о мести?

В любом случае Блейз отомстила. Богатство, оставленное Люцианой, не было ценнее, чем ее отнятая жизнь. Блейз предпочла бы сохранить любовницу, чем сейчас смотреть на завещание и не знать, как с ним поступить. Может сжечь? Маленькая электропечь напоминала распахнутый зев дракона. Всё кажется сказочным с тех пор, как мрамор ожил и заговорил.

Жить с Люцианой и пользоваться ее состоянием было куда выгоднее, чем владеть всем самой. В ее компании Блейз могла сохранять инкогнито. Ее ведь давно считали мертвой. Зачем кому-то знать, что она до сих пор жива? Она уже привыкла быть тенью. Так куда легче сотрудничать с мафией и искать через преступный мир следы ко всем тайнам Розье.

Блейз закурила и легко выдохнула в потолок струю дыма. Она начала курить лишь недавно. Ощущение было таким, что внутри легких поселился дракон и рвется наружу.

Легенды об Эдвине, это то, что она обожала. Книги цикла «Империя дракона» лежали на столе все в закладках. Блейз купила их в книжной лавке совсем недавно. Что-то привлекло ее в названии или оформлении. Она сама не помнила, но это были первые вещи, которые она купила за деньги, а не просто отняла. С тех пор она перечитала книги много раз. Главный герой так напоминал Дэмиана, что хотелось бить стенки кулаком от гложущей тоски. Дэмиан тоже был красив, как ангел, а дрался так, будто внутри него дремал сильный дракон.

– Иди к нам! – голоса будто звали из распахнутого настежь окна. – Тут невысоко, спрыгни, и окажешься в наших объятиях! И тоска пройдет.

Эти голоса, давно подбивавшие ее к самоубийству, точно доносились из склепа. Никто кроме нее их не слышал. И кроме Люциианы в последние недели ее жизни.

Блейз не помнила, чтобы сама раскрывала окно. Она с шумом захлопнула створки. С подоконника упали кашпо и горшки с кактусами. Это были не ее вещи, а Люцианы. Теперь они разбились вдребезги. При жизни подруги приходилось относиться ко всему этому барахлу бережнее. Теперь хотелось лишь собрать всё и выбросить на помойку. Не важно, что многие вещи здесь брендовые и дорогостоящие – они напоминают о смерти, как канопы или смеси для бальзамирования мумий.

От Люцианы осталось множество вещей, абсолютно бесполезных для Блейз. Муссы и гели для волос, разноцветные бигуди, объемные косметички, набитые дорогими пудреницами, палитрами румян и теней, губные помады в изысканных футлярах. Для бывшей востребованной модели такое многообразие не удивительно. Люциана бросила карьеру как раз после знакомства с Блейз. Любовь часто становится тем переломом, когда выходы на подиум и светские рауты утрачивают всю свою привлекательность.

Плакат с рекламой по-королевски роскошных духов завалялся меж чемоданов и сумок. На нем модель Люциана представала в изысканном облике Марии-Антуанетты. Белое бальное платье, напудренный парик и алый шнурок на шее, повязанный так, чтобы сымитировать надрез гильотины превращали Люциану в подобие призрака.

Как символично! Кто бы подумал, что красавица на плакате, рекламирующая духи в стиле Марии-Антуанетты, сама закончит не лучше, чем королева, обезглавленная на гильотине. Только Люциане не снесли голову, ее целиком раздавили. Каменными глыбами, которых никто и нигде потом не нашел, а тело было размозжено. Мозг выдавлен, кости раздроблены в щепки, от плоти осталась лишь густая смешанная масса внутренних органов и кровавого мяса. В останках на полу склепа никто бы не узнал красавицу-королеву с плаката.

И зачем только Люциана сунулась в склеп? Они ее заманили? Голоса!

Блейз помнила, как увидела этот плакат в форме неоновой вывески на шоссе. Тогда она еще не была знакома с Люцианой, но реклама ее чем-то впечатлила.

Современная девушка в историческом королевском костюме выглядела эротично и таинственно. Модель влекла, как призрак, и одновременно казалась абсолютно недосягаемой. Блейз испытала к ней то же, что фанаты к звезде: хочется быть ею, но это неосуществимо. Знать бы тогда, что с этой самой недоступной моделью они сплетутся в постели в страстных объятиях, причем по инициативе самой модели. Кто бы подумал, что с виду холодная Люциана окажется влюбчивой и доступной, как левретка. Наверное, все популярные звезды таковы – ледяные девы только на плакатах и практически течные сучки, когда рядом оказался кто-то, кого они сами сочти за божество с Олимпа.

Впервые Блейз была шокирована, когда Люциана начала к ней подкатываться. Чего ждать от дочери заклятого врача? Шпионажа? Ловушки? Уж точно не страсти и любви. К тому же, как одна девушка может влюбиться в другую? Это абсурдно! Но Люциана начала убеждать ее, что это единственная правильная любовь, какая есть. И убедила! На какое-то время. Сейчас, когда не стало самой Люцианы, вся ситуация казалась глупой и пошлой.

Но совпадение с образом из рекламы оказалось роковым. Однажды снявшись в образе Марии-Антуанетты, Люциана и погибла, почти как она. Казалось, что мраморные обитатели склепа до сих пор играют ее оторванной от раздавленного тела головой и смеются.

Блейз прикрывала веки и часто видела в мозгу эту картину: семь ангельских статуй, одна из которых сама теперь безголовая, перекидывают друг дружке мячик – и этот мячик голова Люцианы.

В жизни Люциана не была так неотразима, как в рекламных роликах. Белокурые локоны оказались крашеными, а не натуральными. А едва она смывала макияж, как лицо выглядело слишком бледным. Она действительно становилась похожа на призрак. А однажды она призналась, что призраки зовут ее саму. Из склепа!

Ни успокоительные таблетки, ни психологи ей не помогли. К тому же в итоге от физической расправы не спасало ни то, ни другое. Призраков можно игнорировать лишь до тех пор, пока они не обрели плоть и кровь, или в данном случае не облекли себя в мрамор. Против мрамора вообще бороться нельзя. К бездушной статуе еще можно поднести кувалду, но не к живой.

Когда-то Блейз не хотела верить, что легенда о живых статуях, это всего лишь очередная религиозная ложь. Теперь, когда статуи оказались живыми, она сказала: