Натали Якобсон - Седьмой ангел. Склеп семи ангелов

– Лучше б вы не оживали вообще!

Всё произошло не вовремя и не к месту. Стоит попросить высшие силы о помощи, и их не дозваться, а едва жизнь наладилась, они вдруг возникают тут как тут, словно джинн из бутылки. Но их присутствие уже обременительно.

Даже слишком обременительно! Блейз глянула на разбитые костяшки собственных пальцев. Они так и не зажили с тех пор, как она подралась с Сетием и обезглавила его. Драться с мрамором нелегко. К тому же с зачарованным мрамором. Остаются такие травмы, которые могут не пройти никогда.

Йод и пластырь не помогали. Ранки на коже со временем становились лишь четче. Они складывались в какой-то странный ассиметричный узор. Стоило слегка двинуть рукой, и они напоминали красные письмена: иероглифы или колдовские символы. Всё это выглядело, как кровавая татуировка. Блейз никогда не пришло бы в голову вытатуировать у себя на теле какой-либо знак. Она даже Люциану осуждала за то, что та сделала на лопатке тату в виде бабочки. С исторических времен татуировки годились только для того, чтобы метить заключенных или моряков. А еще рабов потусторонних сил. Коими долгие столетия была вся семья Блейз.

Тем более было неприятно, что погибающий Сетий оставил у нее на ладони свои отметины. Хотя на самом деле он не погиб. Лишь утратил часть силы. А ее рука не стала независимым от тела существом, которое пытается навредить своему носителю. Но это может быть еще не за горами. Блейз всё ждала, что собственная рука откажется слушаться ее, обрастет когтями и накинется душить ее саму, но этого пока не происходило. Хотя алых отметин на ладони становилось всё больше. Гораздо больше, чем в тот момент, когда Сетий нанес их во время драки. Ранки множились в геометрической прогрессии.

Меж маникюрных наборов Люцианы завалялась аптечка с бинтами. Нужно замотать ими руку, чтобы никто не видел красных ссадин. Почему-то Блейз беспокоило, что люди могут их увидеть, будто это какая-то колдовская печать.

Она попыталась сдвинуть браслеты с железными шипами чуть повыше, чтобы их полоски закрывали ладонь. Не вышло! Эти браслеты, напоминающие стебли железных роз, когда-то сделал для нее Дэмиан. И это было вовсе не украшение: прикольное и суровое. Это было своего вида оружие. Когда тонкие девичья запястья покрыты острыми железными шипами никто не может их перехватить, при этом не изранившись так сильно, чтобы завыть от боли. Если бы сам Дэмиан сейчас был здесь, он бы сумел прикрепить к браслетам наслоение, прикрывающее часть ладоней и пальцы. Он всё мог! Как бес, только что сбежавший из пекла, он был способен показывать такие чудеса, какие не под силу ни одному фокуснику. А как он дрался! В нем было столько энергии и ловкости, что, казалось, он один способен уложить целые войска. Воистину демон!

– И такого парня ты упустила, – тут же подсказал ехидный голосок разума.

Блейз лишь пожала плечами. Всё вышло глупо и спонтанно. Из-за Люцианы. Она будто ее приворожила. И все привычные стереотипы рухнули.

Теперь Люцианы больше не было, и воспоминания о Дэмиане вдруг стали очень болезненными. То, что он исчез, это серьезная утрата. Блейз поняла это только сейчас, будто очнувшись от наркоза противоестественной любви. Отсутствие Дэмиана теперь сказывалось так же сильно, как если б у нее из тела вырвали какой-то жизненно важный орган. Например, сердце.

Дэмиана уже не вернешь. Он ушел в ночь и растворился в мире городских улиц, как демон, который вышел из ада и вернулся обратно в него же. Бесполезно было его звать или искать. У него не было ни адреса, ни телефона, ни аккаунта в социальных сетях. Где его найдешь? Она даже фамилии его не знала. И само имя Дэмиан могло оказаться не настоящим.

В ночь их знакомства Дэмиан вынырнул откуда-то из темноты, будто джинн, легко спорхнувший с крыши, и предложил:

– Дай мне имя! Любое, какое захочешь.

По его утверждением лишь хозяйка могла выбрать имя, чтобы наречь своего личного демона, коим он себя считал. Блейз считала его очаровательным психом. Но так или иначе сделка между ними была заключена. Он поможет ей отомстить, она пообещает ему свою душу. Едва ее враги будут уничтожены, как из госпожи демона она превратиться в его собственность.

Условия сделки так и не были до конца исполнены. Дэмиан помог ей свершить месть, но души у нее не отнял. Или отнял? Блейз даже не знала! Ощущается ли отсутствие души в теле? Вдруг то, что она стала такой бесчувственной, как сейчас, это и есть бездушие? Ее тело живет, а душа осталась в когтях исчезнувшего духа? Тогда не удивительно, почему Дэмиан не возвращается. Он получил свое. Хотя вроде бы со смертью последнего врага выяснилось, что от Блейз он теперь хочет не ее душу, а ее любовь и ее тело.

Он появился внезапно и так же внезапно исчез. Вынырнул, как джинн из лампы, когда от него требовалась помощь, а уйдя, не оставил никаких следов.

Вопреки всем его безумным уверениям в том, что он настоящий демон, они с Блейз не заключали никакого договора на крови и не проводили никаких магических обрядов. Если только не считать искусство драться и владеть оружием чем-то колдовским. Когда Дэмиан натаскивал ее в борьбе за жизнь, казалось, что он передает ей некую колдовскую силу. Дело было вовсе не в умение пользоваться оружием или кулаками, а в невероятной силе, которая просыпалась в ней с каждым его уроком. Он занимался с ней приемами борьбы до тех пор, пока ее хрупкое стройное тело не стало будто бы железным. Однажды она поняла, что может сражаться против врагов сама. Тогда еще речь шла лишь о ее врагах из плоти и крови. Они принадлежали к самым верхушкам общества, и убрать их было ой как непросто. А едва она их извела, как выяснилось, что настоящие ее враги были из мрамора.

Всё началось с ночи, когда шумный праздник закончился массовым убийством. Друзья и деловые партнеры, пришедшие на вечеринку, безжалостно раскромсали всех, кто относился к семье Розье. Кроме Блейз. Внезапно начавшийся пожар и вмешательство некой таинственной силы не дали им тронуть ее. С утра ее труп не нашли на пепелищах, вероятно, ее искали, чтобы убить. Тогда же ночью она познакомилась с Дэмианом, и словно попала в потусторонний мир. Он словно умел становиться невидимым и делать невидимым любое жилье, которое занимал на хозяйских правах. Такая аура незримости, как вокруг него и его дел, висела обычно вокруг склепа Розье. Поэтому враги не разрушили склеп, зато всё состояние Блейз они присвоили.

Их было семеро. Живых людей из плоти и крови, которые относились к элите, обладали большим влиянием и жаждали ее смерти. Шутка ли? Но покровителей у нее тоже было семь. Тогда еще она считала статуи в склепе своими покровителями. Как легко религия затмевает людям мозги! Блейз свято верила, несмотря на беду, происшедшую с семьей, что статуи ее оберегают. Она истово им молилась, но они безмолвствовали. А единственный, кто отозвался на ее молитвы о мести, заявлял, что он демон, пришедший за ее душой. По сути, он и оказался ее единственным покровителем. А также учителем и наставником. Дэмиан открыл ей науку выживать. А статуи в склепе остались всего лишь бесполезным украшением. Как и все святыни. Можно молиться им хоть до одурения. Они не помогут, не оживут. Но как ни смешно, статуи ожили именно тогда, когда в их помощи уже никто не нуждался. Едва последний враг лежал в гробу, как холодно взмахнули ангельские крылья, раздались увещевания о том, что они готовы сложить к ее ногам все сокровища вселенной. Ведь она последний потомок семьи Розье. Так уж вышло, что они должны положить к ее ногам весь мир. Естественно Блейз на их увещевания не повелась. Где они только были, когда враги убивали всю ее семью, когда к ее собственному горлу подносили лезвие? Почему не ожили, когда она к ним взывала?