ДМИТРИЙ ВАГНЕР - ВОСЕМЬ ВИНОГРАДНЫХ КОСТОЧЕК. Детективный роман о черной магии

– Да уж идите. Я позову Вас, когда буду готова…

Отец девочки по имени Мия прошел уверенной легкой походкой сердцееда через площадь сквозь поток гуляющих людей. Он щурился от солнца, и они, эти глаза, говорили Ивонн о женственности больше, чем ее собственное отражение.

Последнее, на что она обратила внимание, так это его загорелые без единого волоска икры, твердые как стальные тросы. Он присел на корточки позади девочки, чье лицо моментально просветлело.

– Вам не мешает моя маленькая леди? – спросил он.

Вероятно, тут применялся один из способов обольщения. Однако Ивонн отмела подозрения, когда заметила обручальное кольцо. К сожалению (а может и к счастью), на том пальце, на котором должно быть кольцо у примерного мужа.

Легкий дурман закружился в голове, то ли от запаха, источаемого цветком, то ли от взгляда внимательных глаз.

Ивонн сложила на коленях руки крест-накрест.

– Ну что вы, – сказала она. Мы очень мило поговорили. Я ведь неместная, так что мы тут, можно сказать, разрушили барьер изоляции.

– Хорошо сказано, – ответил он.

Его рука, та, на которой кольцо, прошлась вверх и вниз по животу девочки.

– И вы, здесь по делу? – спросил он и посмотрел на рисунок. – - Руны?

Ивонн проследила за его взглядом и пожала плечами. О рунах она имела весьма недалекое представление, хотя тут же вспомнила – в студенческие годы в кампусе с ними жила девица, увешанная значками и символами на кожаных ремешках. Очень похожими на рисунок.

– Да, по работе. Пишу статью о громком уголовном деле. «Дело о скелете».

Он нахмурился.

– Никогда о таком не слышал, – он встал, вытянулся во весь рост, – это произошло здесь?

– Да, в восемьдесят шестом году.

– Ясно, – ответил он.

Этот красивый мужчина совершенно не был настроен на близкое знакомство. Он посмотрел на часы, взял девочку за руку. И сказал:

– Ну что ж. Нам пора.

После дежурных любезностей и прощаний они развернулись и зашагали в направлении черных, кованых ворот.

Мия улыбнулась и помахала рукой.

Через несколько шагов они остановились, мужчина обернулся. Он протянул руку и указал пальцем на рисунок. На его запястье Ивонн только сейчас заметила браслет из разноцветных кубиков – красные, синие и зеленые – на черной нитке.

– И все-таки, – сказал он, – это руна. Оккультный символ для защиты или колдовства. Она тут явно не спроста…

Ивонн растерянно смотрела на свой рисунок пару секунд – так она думала, а когда подняла глаза, мужчины и девочки уже не было, свет померк, парк опустел, стайка голубей клевала оставленный на скамейке круассан. Она достала мобильник и проверила время. Белые цифры на черном показывали двадцать один час тридцать минут. Она поспешно проверила содержимое сумочки: бумажник, паспорт, десяток кредитных карт – все было на месте.

С ней и раньше происходили пугающие вещи, но сейчас, открытие, которому Ивонн впервые не могла найти рационального объяснения, поразило ее, словно гром.

Она отключилась на три часа.

Как это выглядело со стороны?

Почему врачи «Кьюриона» ничего не нашли?

Когда Ивонн вышла из клиники, она верила, что недуг пройдет сам собой, но теперь проблема сияла во всей красе, как зловещая полная луна. Рисунок на бортике фонтана неизвестно каким образом прибавил элементов. Впрочем, теперь она могла с уверенностью сказать, что он был закончен и представлял собой (название этой штуки вспомнилось само собой) пентакль – огромную круглую печать, сердцем которой была пентаграмма, заключенная в двойной круг. Ивонн начала считать детали рисунка, но на двадцати ее сбило со счета новое открытие – мел, который она убрала в сумочку, предварительно обернув в бумажный носовой платок, снова был в руке.

От шока сердце запрыгало, закружилась голова и весь окружающий мир стал удаляться, превращаясь в экран кинотеатра, где она сидела в полном одиночестве в темноте, посреди огромного пустого зала.

Но и этот образ пугал не столь сильно, как ожидание того, что экран в конце концов погаснет. Исчезнут картинки, звуки, запахи, а она останется в сознании – в темнице своего тела – не в силах включить обратно этот долбаный кинопроектор.

Ей срочно нужно в отель.

Ивонн встала и нетвердой походкой вышла из парка.

Она смутно осознавала, что заметки об этой парочке – мужчине и девочке – вряд ли войдут в статью, поскольку не имеют к теме никакого отношения. Еще несколько минут Ивонн продолжала водить ручкой по листу блокнота. Она прекрасно знала, что заставляет ее браться за перо, при том довольно часто без большого желания. Как всякий больной, который встает каждый день и, корчась от боли, ходит по коридорам в надежде на шанс встретить следующий день и еще много других дней, она находила в письме утешение и поддержку.

Ивонн прекратила писать и положила ручку поверх блокнота.

Она вспомнила с каким скрипом Эмос Андервуд согласился на интервью. Извивался, как змея на сковородке.

По телефону Ивонн решила – была уверена, вот правильные слова – что он испугался, и потому говорил резко, с наездом, но при встрече она поняла, что его поведение – упреждающий удар, ширма, за которой прятался мягкий человек. В нем жил художник или актер – существо с творческой жилкой, которому волею судьбы пришлось выполнять неприятную работу социального мусорщика.

Андервуд сказал, что «Дело о скелете» крайне опасное, но в чем заключалась опасность он отвечать не стал. Предупредил, что интервью может навлечь неприятные последствия. Использовал обтекаемые слова, как политик – много воды, а в итоге дал информации, чуть больше того, что Ивонн накопала без посторонней помощи.

И, вообще, тип он довольно странный. Несмотря на жару, в перчатках. Эмблема яхт клуба на лацкане пиджака и «Ролексы». Чиновник, который наверняка водит дружбу с местными шишками и не боится светить деньги.

Они беседовали в уличном кафе, рядом с отелом полиции. Андервуд постоянно вертел коротко стриженой седой головой. Колючий взгляд шарил по лицам людей, по окнам машин. Немыслимо для полицейского, но вместе с тем Ивонн сделала выводы: если чиновник высшего ранга чего-то боится – а он боялся, здесь не надо быть семи пядей во лбу – командировка затянется. Копать придется глубже. Да только сейчас вопрос стоял не в том, хватит ли смелости и терпения, а в том – как бы страшно это ни звучало – доживет ли она до конца.

Ивонн лишь теперь поняла, как важны для нее близкие люди. Важнее сенсаций. Что если… тот непонятный иероглиф – магическая защита: быть может, он обладает силой вернуть ее жизнь в нормальное русло. Ведь ничего случайного не бывает, а значит встреча с мужчиной и девочкой и той молодой женщиной были нужны для того, чтобы дать ей жизненно важную информацию.