Кирилл Берендеев - Тринадцать секунд

– Да что ты его все выспрашиваешь, – вспылила жена. – Я звоню Феликсу Эдуардовичу и в милицию.

Однако, с места не сдвинулась. Окунев повернулся к супруге.

– Ты ему хочешь прямо сейчас адвоката нанять?

– Как же ему, нам, – затараторила она. – А как на нас подумают, ведь страховой случай только вчера в силу вступил. Твои разлюбезные страховщики будут трясти нас как котят. И потом, что ты скажешь насчет этого, – она ткнула через всю комнату пальцем в менору. – Ее тоже хотели украсть, да?

– Ее вообще в природе нет, – неожиданно севшим голосом ответил он.

– А найдут, тогда появится. Ведь точно найдут, а потом не отвертишься, по полной прессовать будут. Что же, нам теперь проверять, что он взял из застрахованного, а что из того, чего в нашем доме и быть не может. И потом отпускать на все четыре стороны.

– Да чего это ради? – взревел он.

– А того, что прятать надо на даче. А ты со своими «недостачами» и так уже влип, а как начнут копаться, с головой уйдешь.

Я отчаянно почувствовал себя не на своем месте. Мне бы сейчас оказаться где-то далеко и не слышать и не видеть всего происходящего. Впрочем, примерно того же самого мнения был и хозяин квартиры. Он нервно мял пальцы и, в ответ на женины попреки, что-то бурчал себе под нос. Наконец, не выдержал и рванулся к ней.

– Я не понимаю, чего это ты перед ним разошлась. Мы сейчас кражу обсуждаем или наши семейные дела?

– Мы сейчас твое будущее обсуждаем. К сожалению, этот парень при всем этом присутствует изначально.

– А ты, значит, насчет милиции передумала, пускай он в следующий раз приходит, когда у нас со страховкой все в порядке будет, и все «несуществующие» вещи мы вывезем в безопасное место….

И резко замолчав, вернулся ко мне. Поднял с дивана. При этом посмотрел он на меня совсем иначе. Почти как на товарища по несчастью. Помолчав некоторое время, Окунев произнес сквозь зубы:

– Значит так, парень, бить я тебя не буду. Считай, повезло, – можно представить, с каким облегчением я вздохнул после этих слов. – Но просто так ты отсюда не уйдешь.

– Это что это ты задумал? – немедленно вмешалась жена. Окунев даже не обернулся на свою половину, лишь пристально в меня вглядывался. В его взоре я прочел решение, созревавшее буквально на глазах и уже обретшее некоторые ясные формы. Когда же эти формы оформились, как следует, Окунев произнес четко и ясно:

– Так вот, парень, хочешь выбраться отсюда, выполнишь одну задачу. А нет – пеняй на себя, – я трепыхнулся, но он перебил все возражения в зародыше. – Будет одно небольшое дельце на четверть часа. Тогда и разбежимся.

– Это что еще за дельце? – тут же всполошилась жена.

– Довольно простое. Обдумываю я, как двух зайцев убить. А ты, – он так ткнул пальцем в грудь, что я снова оказался на диване. – Ты мне в этом поможешь.

– Минуточку, это что же еще ты за авантюру задумал, – всполошились из прихожей.

– Не шуми, Галина, и выключи свет. Вот что я подумал: вернулись мы поздно, никто по дороге нас не видел, возможно, мы до сих пор с этой чертовой заправки добираемся. Я ясно выразился?

Жена побледнела, но тут же щелкнула выключателем. Окунев зажег ночник и в его свете стал рассматривать содержимое тщательно упакованной коробки из-под СВЧ. Запахло завистью.

– Да, – медленно произнес он, – ничего не забыл. Даже ордена нашел. Нет, ну… а говорит, второй раз на дело идет…. Короче, слушай внимательно, – в коробке остались ордена, монеты, складень и несколько шкатулок, подороже. К ним Окунев добавил менору, берестяные грамоты и одного из купидонов с часами. Затем, запаковав все, поднял голову. – Слышишь шум на лестнице?

Я навострил уши. Да, где-то за стеной послышалось топанье, шлепанье, затем кто-то включил музыку.

– Это просто банда какая-то, – немедленно вмешалась жена. – Каждые выходные здесь. Житья никакого не стало. Сколько раз звонили в милицию, жаловались, а те разгонят раз, другой и все. Опять приходят. Не представляю, кто этих мерзавцев сюда запускает. Ведь кодовый замок стоит – а все равно проходят. Клей нюхают, а милиция все равно не забирает. Участковый так тот вообще к нам черный ход заходить боится. Дескать, он один, а домов навалом, ну-ка что случится.

– Больно несерьезно все это для ментов, – зло добавил Окунев. – Дело должно быть серьезным, мне их лейтенантик однажды так и сказал.

– Валера, не надо! – вскрикнула жена, немедленно обо всем догадавшись.

– Надо. Дай вторую коробку, нам с молодым человеком по-мужски поговорить надо. И подожди на кухне, – жена повиновалась. Когда она ушла, Окунев стал объяснять суть затеи. Не скажу, что она мне показалась особенно дурацкой, но выбирать не приходилось: – Это наш резерв на случай, если банда тупая окажется. Ты, я погляжу, пальчиков своих нигде не оставил, – он внимательно посмотрел на мои резиновые перчатки, – молодец, предусмотрел. У тебя, я смотрю, большое будущее. А мы дураков накажем, когда они тут все своими папиллярными узорами заляпают.

– Валера! – донеслось уже из кухни.

– Помолчи, нет нас тут еще. Не приехали, – он принялся набивать коробку безделушками с комода. Потом вытащил одну из шкатулок из стенки, подешевле, – Лучше положи туда еще вот того купидона, с которым мы с тобой махались. И вон тот эстамп. Пускай думают, что у банды хороший вкус, все же Сарьян.

Когда вторая коробка оказалась заполнена, охи и вздохи супруги, сопровождавшие наши действия, резко оборвались. Все понимали – настала пора действовать.

– Дверь черного хода действительно так легко открыть? – недоверчиво спросил Окунев.

– Гвозди проржавели, так что нетрудно. Но я фомкой работал, да, где же она? Куда труднее пробраться сквозь ваш хлам на лоджии.

– Забери фомку. Ничего не забыл из своего? – посмотри, – и тут же добавил, – только попутно чужое не прихватывай.

– Ничего, только молоток.

– Сильно шумел, пока открывал и продирался?

– Не очень. Внизу мужики шумели сильнее.

– Понятно, хитро́ все это у тебя вышло. Коробку не забудь. Я спускаюсь по черному ходу, жду развития ситуации, и если все путем, иду к машине. А ты, – он обернулся к жене, – жди нас внизу, у лифтов, на всякий случай. Мало ли что. Перцовый аэрозоль не забудь. Для профилактики.

Баллончик немедленно оказался в ее проворных руках. Окунев подтолкнул меня к выходу, зыркнул недобро, но промолчал.

На то, чтобы разобрать доски на лоджии ушло примерно полчаса. За это время шебуршание на лестнице закончилось, осталась только музыка. Окунев велел мне поторапливаться, во-первых, банда, нанюхавшись клею, или окончательно перестанет соображать или станет неуправляемой, – на это он акцентировал внимание особо, снова заставив покрыться мурашками от предстоящей встречи, – а во-вторых, кто-то, не дожидаясь нашего вмешательства, может вызвать милицию.