Кирилл Берендеев - Тринадцать секунд

– Хотя эти из РОВД вообще не приехали в последний раз, ограничившись устным предупреждением, – мрачно добавил он. И, закончив напутствия, выпихнул меня на черный ход. А сам пошел вниз. Шаги его затихли через два пролета: значит, решил послушать оттуда, что да как.

Я ощупал коробку с тайно приобретенными Окуневым ценностями, вторая стояла возле ног, и, выдохнув свежий воздух в зловоние черного хода, стал подниматься наверх. С каждым шагом все медленнее. А уже через пролет буквально столкнулся с первым из чумной компании. Видимо, кто-то таки услышал шум отпираемой двери с лоджии и решил проверить, действительно так быстро действует новый клей или же это все взаправду. Паренек лет пятнадцати, нескладный, чуть выше меня в смешной вязаной шапочке, джинсовой куртке и брюках размера на два шире подходящего – свет фонарей не давал разглядеть как следует, тем более, стоял он против освещения. Да и через модные прямоугольные очки с затемнением, которые для большей маскировки, выдала супруга Окунева, сделать это было тяжеловато. А пуще мешал черный парик, лезший на глаза, опять же для маскарада нелюбезно взятый Окуневым у супруги. По идее вдохновителя, такое пугало, каким стал я, должно запутать банду и привести к противоречивым показаниям в отделении касательно человека, предложившего им одно небольшое дельце, – если вообще можно было говорить о присутствии посторонних в это время на черном ходу, ну разве что чертей или зеленых человечков.

Паренек уставился на меня, пошатнулся, но на ногах устоял. Мое появление, если и удивило его, то несильно.

– Тебе чего? – медленно выговаривая слова, спросил он.

– Слышь, друг, поможешь коробки вниз снести, – на последнем слове я слегка осип, но прокашляться не дал ком, застрявший в горле.

– Какие еще коробки? – подозрительно спросил он, спускаясь на ступень. Сверху притопали еще трое, среди них, одна вроде бы девица, по крайней мере, с длинными волосами и в розовой кофточке. Хотя эту молодежь не разберешь, разве что в ду́ше.

– С барахлом из двадцать седьмой, – произнеся эти слова, я невольно сжался, заметив в руке одного из спустившийся нож-бабочку, мгновенно извлеченный прямо из темноты. Надо было дать им еще время понюхать.

– Так ты что, хозяйский сын?

– А я так на него похож?

– У них нет никого, я помню, – задумчиво произнес парень с «бабочкой», уставившись на меня. Наступило молчание. Какое-то уж очень длительное.

– Парни, – донесся из глубины вроде бы девичий голос, – а ведь чувак дело базарит. Это не из той ли квартиры барахло, откуда на нас все время мусоров напускали? Их потом пришлось долго водярой с пивом кормить, чтоб отвязались.

– Из той, точно из той, – немедленно ответили ей. После чего где-то минут пять была слышна только однообразная матерная ругань. Только после этого, слегка успокоившись, пацаны обратили внимание на меня. Подошли и обступили со всех сторон, так что от перегара и вовсе не продохнуть стало.

– Дело делаешь, – заметил тот самый парень, что одномоментно извлек из кармана «бабочку». По всему видать, в компании он почитался за старшего. – Хорошее дело. А нам что с того перепрыгнет?

Я пожал плечами, хотя сделать это с тяжеленной коробкой в руках оказалось занятием непростым.

– Есть маза одна, – медленно выговорил я. – Квартиру я вам оставляю. Хозяева на выходные на дачу смылись до воскресенья, что хотите в ней, то и делайте.

Восторженный ор немедленно оглушил меня. Небось все на этаже разом повскакивали и бросились к телефонам, трезвонить в «ноль-два».

– Ну, как порешим?

– Заметано, – взвизгнула девица и бросилась – но только на шею старшему, лобзая его в губы и одновременно командуя. – Давайте пацаны, тащите коробки, а я на шухере. Макс, ты согласен?

– Не тарахти, – оборвал ее главарь, отрывая от себя. – Сколько коробок? – Я кивнул вниз. – Это все? Невелика добыча. Ну так нам больше достанется. Ник, вали сюда, будешь помогать доброму парню. А потом к нам. Бухло не забудь. Гулять будем.

Снова сильнейший гул восторга вырвался наружу из глоток гулящих, немедленно сменившийся нецензурными выражениями в адрес Окунева. А уж если хозяин припрется раньше времени он будет иметь дело с холодным оружием Макса – злость в голосе главаря слышалась невероятная, я невольно взглянул вниз, ожидая немедленного появления хозяина, решившего разобраться с компанией до воплощения в жизнь их грандиозных планов.

Однако, ничего не произошло. Ник послушно схватил коробку, и мы потащились вниз. Остальные же рванули в квартиру, запертую лишь на «собачку» – через секунду послышался хруст выламываемой двери. С содроганием я представил, что сейчас в ней творилось.

Тем временем, мы добрались до припаркованной внизу «девятки».

– Твоя тачка? – завистливо спросил Ник, отдуваясь, ставя коробку и теребя вязаную шапочку.

– Сейчас будет, – заметил я, протягивая руку на прощание. Улыбка сползла с лица наркоши, едва тот ответил на пожатие.

– Но ты же… в перчатках,… а как же… ах ты, зараза…. – он еще и соображал до сих пор, подумалось мне. Врезать Ник в одиночку постеснялся и со злобными воплями бросился в подъезд. Через мгновение после его отбытия появился Окунев.

– Хорошо бы соседи очнулись, – зло произнес он, вырывая у меня коробку с сокровищами, и потащил ее к гаражу, который открыл, как свой. Видимо, с владельцем у него были какие-то договоренности. – Ах, ты, пропасть, вот не думал, не гадал, что такую кодлу к себе сам загнал, – неожиданно в рифму произнес он, уходя с коробкой в гараж. И уже оттуда крикнул мне: – Давай вторую сюда.

Я послушно нагнулся. В этот миг из-за угла дома послышалось нарастающее тарахтение мотоцикла. Знакомая черная «Хонда» с долговязой фигурой Щербицкого в седле. Я застыл как вкопанный, менее всего ожидая подобной встречи.

– Здорово, коллега. Ты, я смотрю, здорово потрудился, – он кивнул да коробку. – Не тяжеловато ли? Или ты дензнаками вытащил?

– Ну, – смешался я, не зная, что ответить, – типа того.

– Тогда спасибо за подарок, – с этими словами он вырвал коробку из рук и дал газу. Едва передвигая ноги, враз обессилев, я бросился за ним.

– Сволочь, стой немедленно! или я тебя на работе убью!

– Поздно, – донесся до меня торжествующий возглас Щербицкого. – Я уволился.

И «Хонда» скрылась в конце улицы.

А через мгновение ворот куртки затрещал в руках Окунева.

– Ты что, гад, делаешь?! – заорал он, не обращая внимания на поздний час. – Брехал, один на дело пошел, а тут вон что выскочило.

– Так ведь… вы же видели, он же украл.

– Украл! Скотина. Ты знаешь, что я с тобой сейчас сделаю.

Догадаться об этом было нетрудно.

Впрочем, уронив меня на землю всего два раза, Окунев немного отрезвел, и, закрыв гараж, потащил к подъезду. Там в двух словах объяснил жене, что «этот подонок учудил», и что намеревается сделать в ответ. Жена молча сорвала парик и прижала к груди, одним безапелляционным кивком во всем согласившись с мужем. А затем они выволокли меня уже объединенными усилиями из подъезда, весьма поспешив: вдали послышался вой милицейской сирены.