Андрей Батурин - Контрабандисты

– О да, конечно, конечно. О чем звук? Поезжай… Только я вот возьму их тебе и не продам! Ни за какие деньги. И вообще…

– А я тебе столько дам, что ты их мне в зубах притащишь! – Вскочил с дивана атаман. – А не ты, так директор твой. Зайду к нему и бахну на стол десятку красных, мало будет – две. А ты удавишься от жадности, когда узнаешь, что такой навар прощелкал. Я твою еврейскую душу знаю…

– Ах ты, сучонок! – Забелецкий тоже покинул кресло. – Душу он мою еврейскую знает! А не знаешь ли, что я ко всему прочему еще и офицер КГБ в отставке и могу сейчас же тебя как опасного врага взять за жабры и…

– Эй, эй! Хватит! Заткнитесь! – громко закричав, не дала ему закончить Вера. – Подумайте. Что делите-то, кретины?! Шкуру неубитого медведя…

Ее замечание подействовало. Спорщики замолчали и сели на свои места. Забелецкий разлил.

– Ну, хорошо… Полторы.

– Одну.

– Почему тебе… – Замдиректора произвел вычисления в уме. – Четыре, а мне одну? Несправедливо…

– Потому что это мое! Мой отец это скоммуниздил и мне оставил. А ты тут ни при чем. Тебе просто повезло. Я тебе почти за просто так даю миллион… зеленых. Бери, бля, пока я добрый! А то, ей богу, плюну на все и отнесу это говно в ментовку…

– Ничего себе «за просто так»!.. Да если бы ты знал, как это все трудно! Путевки, менты, парткомы… Всех оближи, помажь, везде нервы… Неси сдавай, что ж. Только имей в виду, не успеешь, я тебя первый сдам.

– Хватит! – закричала Вера, видя, что они снова начали вставать. – Мы с Лехой отдаем одну треть от нашей доли тебе, Вениамин. Одной с третью тебе достаточно?

Переговоры заходили в тупик, и предложение красавицы поступило очень своевременно. Замдиректора секунду посоображал и решил, что больше ему со своих деловых партнеров уже не выжать.

– Ладно, так и быть. Я привык уступать очаровательным женщинам. Договорились. – Он взял бокал и, победоносно улыбаясь, поднял над столом: – Давай, Эд, забудем наши разногласия и выпьем же, наконец, за эту Богиню. – На лице коммерсанта снова засияла обольстительная улыбка. Он, украдкой глянув под стол, определил там местонахождение Вериной босоножки и двинул туда свой ботинок. – Нам с тобой повезло, что она не только необыкновенно прекрасна собой, но еще и мудра, и щедра… – Он елозил ступней по полу, но ноги прелестницы не находил.

– Давай. – Эдуард, тоже восхищенный напарницей, обрадовался такому разрешению назревавшего было конфликта. – Она классная, согласен…

– А за такой тост, Верочка, нужно пить только и исключительно на брудершафт. Так что… – Замдиректора снова заерзал и заоблизывал губы.

– Да это уже ни к чему… – усмехнулась красавица. – Теперь можешь и без этих глупостей называть меня на «ты», Венек…

Придя в понедельник на фабрику, Леха получил в отделе кадров новенький пропуск и, подойдя к одной из четырех серьезно укрепленных кабин на проходной, предъявил его высунувшейся из окошка здоровенной тетке.

– Алкаш? – хмуро спросила та, внимательно изучив документ.

– Это что, там так написано? – усмехнулся промдизайнер.

– А что, нет? – Вахтерша ощупала его холодным взглядом. – Все вы, мужики, алкаши… А это что? Ну-ка подойди ближе. – Она одной рукой ловко поймала подозреваемого за воротник, другой бегло обыскала. – Показалось… – выдохнула с видимым разочарованием.

– Вы что, тетя, охренели? – возмутился Леха.

– Побазарь еще мне, племянничек… Сам виноват: вырядился в пинжак в такую жару… Заруби себе на носу: проносить спиртные напитки на предприятие строго запрещено! Найду, – она поднесла под нос контрабандисту солидный, пахнущий луком кулак, – напишу докладную… Проходи.

Конструкторским отделом оказалась просторная комната с яркими шторами, задрапированными в стиле «Помпадур». Везде, где можно, красовались горшки с растительностью, стены украшали обои в цветочек, а на полу блестел грубо имитирующий паркет линолеум. Помещение можно было бы принять за гостиную в квартире какой-нибудь старой девушки, если бы оно не было так густо заставлено рабочими столами, за которыми сидели и прихорашивались симпатичные работницы.

Молодой специалист сразу забыл про неприятности на проходной. Полные и стройные, светлые и смуглые, молодые и уже пожившие. Четырнадцать голов насчитал он в этом цветнике, и все были пригодны для обмена жидкостями. Восемь вполне подходили для продолжительных половых отношений, а одна так вообще вылитая Вера, только пониже, ну и не такая красивая, конечно.

Так он и доложил с нетерпением ждавшему его после первого трудового дня Эдуарду.

– Тебя туда, баклан, что размножаться отправили? – зло перебил главарь банды, не дав новоиспеченному кожевнику закончить описание своего счастья. – И не думай даже. Никаких там шашней. Вот ведь, половой агрессор, раскатал губы. С одной рога замочишь – и все, больше она тебя ни к кому не подпустит. Это женский коллектив, у него свои законы, – учил опытный в таких делах товарищ. – Береги патроны для решающего выстрела. Если уж и подкатить к кому яйца – так по делу, к начальнице какой-нибудь или кладовщихе в чемоданном цехе. Ясно, развратник?

– Да как же так? Там такая малина… Вообще нельзя? Что я, импотент, что ли? – спросил Леха разочарованно.

– Ты что, глухой или дурак? – разозлился Эдуард. – Вообще нельзя! На улице телок тебе мало? Узнаю – убью. Будешь обо всем мне рассказывать. Когда надо будет и кого – сам скажу. Понятно или нет?!

– Ладно… что уж там, – согласился Леха с неохотой. – А то я мог бы парочку и сюда привести.

– Все, закончили об этом, придурок. Что еще там было интересного?

– Тетка была интересная на проходной. С тебя ростом, только раза в два шире. Обшманала меня очень тщательно, особенно на выходе. – Парня передернуло от воспоминания об ее жестких пальцах у себя в паху. – Ох, не знаю, как мне оттуда шесть чемоданов вынести удастся.

– Вот… Эту бабенцию и трахни, – оживился Эдуард. – Да так ей засади, чтоб она только о тебе и мечтала. И тогда она тебе сама что угодно вынесет.

– Ты что серьезно? – заржал горе-кожевник. – Она же старая и страшная… Да и ненавидит и меня, и весь род мужской.

– Ну, это я так, к примеру, как вариант… А так думай, решай, смотри по сторонам. В чемоданный цех ходил?

– Не успе-ел…

– Не успе-ел, – передразнил подчиненного атаман. – Весь день на телок пялился. Давай соберись, чувак. Немного погорбатимся – зато потом всю жизнь в шоколаде валяться будем. Сделаем дело – будет у тебя таких сосок сотня, еще и получше. Помнишь, как в журнале? – Взяв ладонями свои воображаемые огромные груди, он с чувством потряс ими. – Забелецкий уже путевки выбил. Осталось меньше двух месяцев. Вера сегодня спрашивала, как у тебя дела идут.