Алекс Лоренц - Техотдел. Второй роман трилогии «Хоррор русского захолустья»

Я улыбнулся – мято и сонно. Сеанс психотерапии начался удачно, подумал я. Настроение пациентки сразу улучшилось.

– Поможешь раздеться? – Она смотрела мне прямо в глаза.

Конечно, помогу. Я бы тебя всю раздел…

– Разумеется, – ответил я. Ее пальто соскользнуло мне в руки. Сегодня на ней были светлые обтягивающие брюки и черная рубашка. Я представил, как она разводит руки в стороны, рубашка растягивается. Между пуговицами виднеются белый кружевной бюстгальтер и кожа сочного персикового оттенка…

– Что у тебя нового? – спросила она, когда мы уселись друг напротив друга.

– Будто тебе известно что-то старое, – ответил я, улыбаясь.

– И все же? – настаивала она.

– Ничего. У меня все всегда одинаково.

– Почему так плохо? – Похоже, ей по-настоящему интересно. Чувствую себя шестнадцатилетним сопляком, на которого обратила внимание девушка несколькими годами старше.

– Разве плохо? Все отлично. – Я показал ей два больших пальца. – Люблю стабильность. А у тебя, вижу, не очень. Что стряслось?

– Помнишь, я рассказывала, как этот подонок… – Ее опять затрясло. – … как этот урод… свернул шею моему попугайчику?

– Конечно. И про кота помню.

– Ночью кто-то… вернее, я знаю, кто… подкинул на наш участок мертвых голубей.

– Со свернутыми шеями? – спросил я.

– Да. – Она прикрыла скривившиеся губы ладонью и заплакала. – Откуда ты узнал?

– Предположил. Вспомнил попугая. Думаешь, это бывший? – Я с трудом преодолевал желание подойти к ней и обнять. В любой ситуации нужно оставаться профессионалом, не давать волю своим слабостям. Слабости могут быть только у клиента.

– Ну а кто?! – воскликнула она. – У меня все проблемы из-за него!

– Тебе нужно добиться, чтобы полиция начала что-то делать, – сказал я. – Не пойду же я его разыскивать. У меня нет таких ресурсов. Я всего лишь психолог.

– Ты тряпка – вот ты кто! – взорвалась она. – И никакой ты не психолог! Нормальный психолог успокаивает! – Из ее глаз лились слезы. – А ты…

– А я тряпка. – У меня внутри что-то обрушилось. – Так и есть. Не понимаю, зачем ты сюда пришла. – Во мне закипали злость и досада. – Чего ты хочешь? Чтобы я грохнул твоего сраного бойфренда?! – Из моего рта брызнула слюна. Надо бы заткнуться… Алкогольный психоз… Матвей Иванов – превосходный мозгоправ, ага.

– Я пойду. – Она поднялась из кресла. – Пальто сама надену, не вставай. Сколько с меня? Тысяча? Может, две? У меня есть деньги. Могу и три дать. – Она стала лихорадочно рыться в сумочке.

Я вскочил, обогнул стол, приблизился к ней. Обнял, прижал к себе. Сначала она сопротивлялась, но потом прильнула ко мне.

Я запустил руку в ее волосы, стал гладить.

Боже, как она пахнет… Аромат дорогого шампуня, смешанный с запахом ее тела…

Слезы лились на мое плечо. Она обнимала меня за пояс и затылок. Сквозь всю нашу одежду я чувствовал своей грудью ее твердые соски.

Одна моя рука скользнула ей под рубашку, другая заперла дверь.

Девушка напряглась, задрожала. Совсем не той дрожью, что била ее, когда она пришла, а дрожью желания.

– Как тебя зовут? – спросил я, коснувшись своими губами ее губ.

– Допустим, Рита, – ответила она.

– Допустим или Рита?

– Рита.

Я расстегнул ее рубашку. Залез под лифчик. Расстегнул и его. Не с первой попытки, у меня с этим всегда были проблемы.

Боже… ее тело… Я перестал быть собой. Превратился в клубок щупалец, жадно присасывающихся к тому, что им нужно…

Когда мы оба кончили, первое, чего мне захотелось, – это выпить стакан вискаря и закурить сигарету.

Я стянул с себя презерватив (всегда ношу парочку в кошельке на всякий случай), наклонился, поцеловал ее в губы, пока она переводила дух. Обогнул стол.

Почему-то тогда меня не смутило, что я маячу голый в окне.

Там был он .

Меня заклинило. Я застыл как вкопанный и тоже стал на него смотреть.

Теперь я сумел как следует разглядеть его лицо. Помятая рожа. Явно со следами тяжелых запоев. Злобный взгляд. Глаза похожи на кошачьи.

Он смотрел на меня исподлобья, затягиваясь сигаретой. Его рот изогнулся в какой-то неестественной улыбке. Как будто по лицу ножом полоснули. Угол губ уехал под самое ухо.

– Что ты там увидел? – спросила Рита, надевая нижнее белье.

Я молчал, глядя на мутного типа. Он продолжал буравить взглядом меня.

– Матвей?

Я отвернулся от окна, заглянул ей в глаза и спросил:

– Как выглядит твой бывший?

Ее лицо исказил страх.

Она передвинулась на ближний к окну край стола, вытянула шею. Так ее почти не было видно снаружи, но сама она могла разглядеть, кто там стоит.

Я тоже посмотрел. Парень исчез.

– Там никого нет, – сказала Рита, усаживаясь на столе.

– Вижу, – бросил я, шаря глазами. На том самом месте теперь валялся дымящийся окурок. – Но он там только что был! Видишь окурок?

– Кто – он? – Она взяла меня за руку.

– Ладно, не бери в голову, – ответил я. – Там какой-то человек стоял. Мне показалось, он на меня смотрел.

– Конечно, – отозвалась она. – Если бы я увидела голого мужчину в окне офисного здания, тоже удивилась бы.

– Пожалуй, – согласился я и стал одеваться.

– Он не мог за мной проследить, – сказала она. – Я приехала не из дома.

– А вдруг он за тобой целый день следил?

– Это вряд ли. Я бы заметила.

Мы оделись и уселись в кресла. Я достал из ящика стола бутылочку и предложил:

– Будешь?

– А чай есть? – спросила она, поморщившись.

– Наверное. – Я порылся в столе, выудил электрический чайник и вскрытую коробку с несколькими сиротливыми пакетиками. – Зеленый подойдет?

– Да, вполне.

Курить хотелось так, что кружилась голова. Но оставлять Риту одну… Отойди я на минуту – она ускользнет. Растворится в воздухе – и больше я ее не увижу. Происходящее казалось слишком запредельным…

– Тебе понравилось? – спросил я.

Она улыбнулась и кивнула.

Я налил нам обоим чаю, в свою чашку – только до половины. Оставшуюся половину заполнил вискарем.

– Все хорошо? – спросил я.

Она помрачнела. Трясущимися руками подняла чашку к губам, но тут же выронила. По кабинету расплескался звон битого стекла.

Она выругалась и закрыла рот ладонями, уставившись на осколки под ногами.

– Прости. Пожалуйста. – Она вот-вот заплачет. – Сейчас уберу…

Я встал, подошел к ней, обнял за плечи.

– Ничего страшного, – принялся успокаивать я. – Это всего лишь чашка. Сам уберу.

Я быстро смел осколки в совок. Разлившийся чай вытирать не стал: сам высохнет.

Она схватила бутылочку, хлебнула горячительного. Закашлялась с непривычки.

– Что ты сделала с голубями?

– Собрала в пакет и отнесла на мусорку. Пока родители не видели.

– Может, все-таки лучше бы в полицию?