Алекс Лоренц - Техотдел. Второй роман трилогии «Хоррор русского захолустья»

– Матвей, какая, в жопу, полиция! Над этими голубями они посмеялись бы – и все.

Глотая горькую обжигающую жижу, я думал: и как в такой ситуации защищаться? Не только ей, кому угодно. Своими силами? Взять ружье и снести мудаку башку? Но ведь тогда посадят! Безвыходное положение.

– Знаешь, – сказал я, помолчав, – у меня есть друг – частный детектив. Он может хотя бы помочь найти эту мразь.

– Ну, найдет – и что?

– Найдет – посмотрим.

Она не ответила ничего определенного. Или ответила, но я не услышал: был занят своими мыслями…

Я довел ее до выхода из здания. Снаружи было темно и холодно. Она попросила не провожать ее до остановки. Я настаивал. Она настаивала сильнее.

– Приду послезавтра, – пообещала она.

– Точно? – спросил я.

– Да.

– Может, хотя бы номер свой оставишь? Я ведь буду беспокоиться.

– Это лишнее.

Погладив меня ладонью по руке, она отправилась своей дорогой и вскоре скрылась из виду. Шаги потонули в недрах старой улицы.

Я закурил.

Идя по коридору третьего этажа к своему кабинету, я услышал приглушенный рингтон оставленного на столе мобильника. Быстрым шагом дошел до двери, отпер замок.

Незнакомый номер.

– Алло.

Учащенное дыхание в трубке. Как будто кто-то очень злой или пьяный.

– Алло!

– Ты-ы-ы-ы-ы-ы! – хрипловатый, осипший голос. Как наждачная бумага. У меня мурашки побежали по спине.

– Кто это?!

– Слышь, ты-ы-ы-ы-ы-ы!

– Что тебе нужно?!

– Слышь, еще раз ее у тя увижу – порву обоим очко на британский флаг. Жопа и те, и ей. Усек?

– А теперь слушай меня, козел!.. – Хотел было обложить его трехэтажным матом, но он отключился.

Я открыл список вызовов. Долго смотрел на номер. Для меня это был незнакомый набор цифр.

Включил комп, загуглил. Вариантов – ноль. Нигде не засвечен.

ВКонтакте. Нет пользователей с таким номером.

Фейсбук. Ага, вот оно…

Такой подставы я не ждал. К номеру прикреплен аккаунт с фоткой… Риты. Только она там не Рита. И даже не Маргарита.

Елена К. «К» – это фамилия так указана.

Я отхлебнул вискаря. Мозг отказывался что-либо понимать. Голова закружилась. Я как будто пустил корни в кресло.

Еще глоточек…

За стенкой грюкнуло. Словно мешок на пол уронили. Потом тяжелые шаги. Пьяные? Словно бесцельно расхаживал по комнате такой же бухой мудак, как я.

Техотдел. Туда никто никогда не заходит. Оттуда никто никогда не выходит. Он всегда заперт. Я выходил из здания покурить всего-то минуты на три. Если только за это время туда кто-то зашел…

Я бесшумно – хотя и немного шатаясь – подошел к двери. Прислушался, не будет ли еще звуков.

Снова стук и снова шаги.

Выглянул наружу.

Темно, как в волосатой жопе, ей-богу.

Подступил вплотную к двери техотдела, достал мобильник. Посветил. Чуть выше отверстия замка – бумажка с сургучом.

Шаги внутри все еще слышались.

Я взялся за ручку. Древесина косяка издала негромкий треск. Шаги стихли.

Еще минут пять – никаких звуков.

Решив, что допился до чертей, я оделся и пошел домой, прихватив с собой в дорожку початую бутылочку.

4—5 октября, ночь.Печатаю на мобильнике, пока заряд не вышел. Забился под одеяло, как запуганный ребенок.

С час… нет… с полчаса назад позвонили в дверь.

Полвторого ночи – это, мать его, не лучшее время для визитов…

Я обычно игнорирую звонки в дверь. Если никого не звал, то и не открываю: зачем?

Но в этот раз звонили без остановки минуты три подряд. Издевательство. Все нервы вытрепали, суки.

Я тихонько подошел. Не включая свет в прихожей, приподнял шторку глазка. Успел разглядеть только черное пятно овальной формы. Ни носа, ни рта – ничего.

Кто это? Или что?

Свет вырубили. В ту же секунду. Во всем подъезде. Он погас и на площадке, и у меня в квартире: холодильник заглох, экран электронных часов под зеркалом почернел.

Словно под гипнозом, я продолжал смотреть в глазок, хотя уже ничего не видел. Только бесформенные силуэты из струящихся нитей ядовитого цвета.

И вдруг – настойчивый, агрессивный стук.

Я отпрянул от задрожавшей двери. Меня колотило. Я хватал ртом воздух.

Стали дергать ручку. Сильно. Крутить вверх-вниз. Но я-то знаю: ручка крутится вхолостую, чтобы снаружи невозможно было открыть без ключа.

Я некоторое время стоял столбом. Потом пошел в комнату, взял трясущимися пальцами мобильник, набрал полицию. Описал ситуацию.

– Когда дверь вскрывать начнут, тогда и звоните, – ответили мне.

– Но…

Повесили трубку.

Полное бессилие. Как быть?

Ручка продолжала крутиться как осатанелая.

Меня запугивают? Но зачем? Кому и где я перешел дорогу?

А, ну да. Трахнул бывшую девушку психопата, который ее преследует.

Тот молодой забулдыга выследил меня до дома? Теперь мне больше негде прятаться?

Собственно, а с какой стати я должен прятаться? Сейчас пережду этот кошмар, а завтра… чутье подсказывает, я с ним вновь повстречаюсь. При свете дня. Поймаю хмыря и буду долго натирать пропитую рожу об асфальт.

– ОТВАЛИ-И-И-И-И!!! – заорал я в дверь не своим голосом. Стены завибрировали.

Ручка стала крутиться вверх-вниз еще быстрее, еще истеричнее.

Один процент зарядки. Электричества нет…

Лежу под одеялом, почти отрезанный от мира. Жду, когда зако

5 октября.Впервые не приехал на работу в официально заявленное время. Хотя нет, не впервые… Помню, меня как-то сосед, мудак, затопил. Пришлось вычерпывать воду из ванной и туалета. Тогда опоздал на час.

Сегодня на целых три.

Не помню, как уснул. Из-за того, что ручка перестала вращаться? Или наоборот – от монотонности ее вращения?..

Проснулся часов в десять, чувствуя себя разбитым корытом. Ночная чернота сменилась утренней серостью. Судя по гудению холодильника, электричество включили. Дверная ручка не подавала признаков жизни.

Может, то были глюки? Может, хватит пьянствовать?..

Я поставил телефон на зарядку и снова обмяк на кровати. Хотелось еще часок подремать. Но уснуть я не мог, так же как не мог заставить себя встать. В голову сами собой лезли мысли о прошедшей ночи.

Дураку понятно, КТО меня запугивал. Если повезет увидеть его сегодня, нужно сразу же нагнать, разбить рожу и предъявить… Давно никому не бил рожу. И вообще, я не в лучшей форме. Впрочем, хмырина – тоже, судя по пропитой хлебнице.

Я почему-то был уверен в своем превосходстве, хотя никаких оснований на то не имелось.

Одиннадцать. Точно больше не усну. Головная боль тоже проснулась и потребовала… не знаю, чего. Наверное, бросить пить.

Смелое требование. Когда-нибудь я его обязательно выполню. Но не сегодня.

Когда я поднялся, скрипя костями и суставами, боль под черепом поутихла. Принял душ, сожрал невкусную яичницу – и тупой, муторный ступор разлился по телу.