Влад Ревзин - Парижские тайны фрейлейн Руди

– Мы тогда были оба пьяны, – примирительно сказал Уве. – И… я не припомню, чтобы ты сопротивлялась. Так что мой вопрос?

Если бы он не увернулся, тяжелое медное пресс-папье разбило бы его голову. Но Уве успел отклониться, и письменный прибор врезался в стену.

Зная характер Эльзы Форст, который не позволял остановиться на полпути, он рывком открыл дверь и выскочил на крыльцо.

Не стоило вспоминать об их обоюдном грехе. Память Руди Форста не заслуживала этого…

В большой гостиной было тихо, как будто полтора десятка людей собрались опрокинуть по стаканчику в память о только что преданном земле покойнике. Компания собралась разношерстная и молчаливая.

Когда Уве вошел в дом, прошел коротким коридорчиком и открыл дверь в гостиную, к нему тут же подошла женщина неопределенного возраста, в длинном монашеском платье; по виду старая дева.

– Ваше имя? – спросила она, ласково глядя на нового гостя большими карими глазами.

– Уве Клюг, – ответил он. – Могу я принять участие в сеансе?

– Да, конечно. Сеанс открыт для публики. При соблюдении некоторых правил…

– Какие же правила? – поинтересовался Уве.

– Мы взимаем входную плату. Небольшую. Мы предлагаем гостям скромное угощение. Одна марка.

– Безусловно.

– Зрители должны соблюдать тишину и спокойствие во время сеанса. Вы можете стать свидетелем удивительных явлений; поэтому просьба не покидать своего места; нельзя задавать вопросы медиуму, или кому-то еще, во время наполнения образа эктоплазмой и материализации.

– Хорошо, не буду, – озадаченно пообещал Уве. – Хотелось бы только знать, что такое этоплаз…

– Эктоплазма.

– Да-да. Чтобы не спутать…

– Субстанция, наполняющая образ при материализации.

– Теперь понятно, – сказал Уве и поджал губы.

Субстанция для материализации… ну, посмотрим. Вероятно, это не сложнее карбюратора.

На двух столах и в самом деле стояли чашки, пыхтел большой медный самовар; на блюдах лежали звездочки с корицей, булочки и бутерброды с колбасой.

Уве достал деньги и подал женщине.

– Прошу вас, будьте как дома. Сеанс начнется через пятнадцать минут.

Уве подошел к столу, выбрал булочку с боквурст 6 6 Варено-копченая сарделька и огляделся.

Две пожилые женщины беседуют у камина; мужчина средних лет, в сюртуке, но с военной выправкой жует погасшую трубку; ближе к внутренним дверям на длинных диванах сидят вперемешку бабушки, молодые люди в университетских тужурках, господин в безукоризненном костюме, с моноклем в глазу; несколько девчушек не старше шестнадцати.

Всех объединяет терпение ожидания.

Можно даже сказать, покорность. Разве что мужчина с моноклем чувствует себя нервозно, – поджав верхнюю губу с короткими усиками, иронически оглядывается на соседей.

Уве с удовольствием запустил зубы в сосиску; оказывается, он и забыл об обеде.

Сосиска сочно лопнула, обдав язык теплым соком; но чай отдавал веником и горечью, а сахарин не пожелал раствориться полностью.

Торжественные мерные звуки прозвучал из угла. Громадные часы с золотым циферблатом пробили девять.

Тут же растворились внутренние двери. Присутствующие зашелестели одеждой, заскрипели кресла и диваны, зашаркали подошвы; зрители потянулись внутрь дома.

Эта комната была вполовину больше гостиной. В углах, в настенных канделябрах горели тусклые свечи. Больше портили воздух, чем светили.

В центре стояли стулья, как в театре; как и в гостиной, слепые окна не пропускали вечерний свет. Глухая стена походила на небольшую сцену где-нибудь в варьете.

Неровный свет оставлял часть пола в темноте.

Уве хмыкнул под нос, представив, как сейчас туда выскочат несколько полуодетых див, в подвязках и лифах, и запоют нестройно и хрипловато:

«Meine kleine Katze

Die ist heute froh

Meine kleine Katze

Sitzt heut auf dem Poo».

Сходство с варьете дополнял занавес, укрывший правую половину сцены.

Зрители и зрительницы рассаживались на стульях, стоявших тремя полукругами, как в театре. Девочки, еле слышно перешептываясь, сели сзади. Рядом села полная женщина, похоже, сопровождавшая молодое поколение. Нервный господин с моноклем сел посредине первого ряда. Уве досталось место у входа, во втором ряду.

Примерно четверть мест осталась свободной.

Несколько минут, кроме покашливания и легкого шепота, ничего не происходило.

Еще через минуту услышал сзади тихий женский голос:

– Есть такая шутка про медиума. Рассказать?

Второй женский, голос, принадлежавшей женщине гораздо старше первой, ответил:

– Даже если я не захочу, ты все равно расскажешь…

– Слушай. Старый еврей, живущий составлением кроссвордов… пришел на спиритический сеанс. Предсказатель два часа призывал души умерших, передавал послания родственникам на тот свет. Открывал будущее, и отвечал на самые каверзные вопросы…

Уве навострил ухо.

…потом медиум сказал, что устал, и готов ответить на самый последний вопрос. Любой… Еврей кричит…

Ее прервало движение на сцене. Там появился стройный мужчина в строгой тройке. Светлые волосы, изящный пробор. Откуда он взялся, было совершенно непонятно.

Уве с сожалением переключил внимание на зрелище. Ему вдруг стало спокойно на душе, как давно не было.

Мужчина начал говорить.

У него был твердый, размеренный голос, великолепная дикция, выверенные жесты:

– Дамы и господа! Добро пожаловать в кружок «Спящий пророк»! Мы благодарны за ваше внимание! Меня зовут Карл фон Белов. Мы начинаем сеанс. Сегодня Райк Свенхилд попытается дать нам убедительное доказательство реальности духовной жизни и существования невидимого мира. Будьте внимательны!

Он отодвинул штору и явил собранию молодую женщину, привязанную к стулу. Она была привязана к спинке, глаза закрыты. Темные волосы обрезали скобкой и походили на шлем юного воина.

– Госпожа Райк не сможет двигаться, – фон Белов показал прочность веревок, – и останется здесь на всем протяжении опыта.

Он задвинул штору.

Откуда-то сверху возник заунывный звук, тихий и беспрерывный. Похоже на флейту…

Седого мужчины уже не было на сцене. Уве почувствовал, что его веки начинают тяжелеть. Эти два дня он так мало спал…

В пустом пространстве левой половины сцены появилось едва различимое светлое пятно. Флейта тянула одну и ту же ноту, сзади кто-то тихо ахнул.

Пятно начало приобретать контуры женской фигуры. Скоро это и в самом деле оказалась женщина, но скорее как актриса на киноэкране, – белое платье, черные кисти рук, меловое лицо, полупрозрачная накидка на голове.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.