Ярослава Казакова - Чудо заморское. Повесть и рассказы

«Как такая нежная и хрупкая лилия смогла отрастить себе столь ужасные шипы?!» – Возмутился про себя Шарль, а вслух понёс что-то о своём восхищении её красотой и способностями. Наличия таланта Дюруа не признавал ни у кого, кроме одного-единственного человека.

– И потом, вы сами говорили, что я ваш король, а теперь…

– Помню. Я называла вас королём, а вы возражали, что вы старый пират, капитан корабля фантазий! – Ираида расхохоталась беззаботно.

– Извините. Мне надо выйти ненадолго.

«Чёртов поносник!» – Подумала Ираида и полезла в сумочку.

Почему-то совсем некстати вспомнился Александр. Он организовал ей однажды поездку на Мачу Пикчу, едва Ираида заикнулась, что хотела бы побывать там. Она честно предупредила, что между ними ничего не будет, потому что он раздолбай, но однажды ветренной безлунной ночью всё-таки не смогла удержаться от поцелуя на вершине древней, каменистой постройки.

***

– Почему ты всё время молчишь? О чём ты думаешь? – Спрашивала Камила, заглядывая в глаза любимого.

Он снова лежал, закинув руки за голову, и ничего не хотел. «Опять провёл весь день в пижаме!» – Подумала она с горечью.

Они с Александром четыре месяца живут вместе, а такое ощущение, что лет пятьдесят. Поначалу всё шло хорошо, а теперь…

Она тоскливо вздохнула и прошла в кухню. Он даже не шелохнулся и так и не оторвал глаз от потолочного круга люстры. Интересно, что он там видит?

Камила достала из холодильника мороженое. Кажется, третье за сегодняшний день. Или четвёртое? Да, какая разница!

На самом деле разница есть. Рафаэлла и Дилия подумали вчера, будто она ждёт ребёнка. Подруги очень обеспокоились вопросом, женится ли на ней Александр в этом случае. Однако она не беременна. Это всё проклятые сладости. Надо прекращать их есть. Надо что-то делать со своей жизнью. Если Александр не перестанет…

– Ты куда?

Он прошёл мимо неё в прихожую полностью одетый.

– Пойду, пройдусь, – бросил он ей на ходу.

«Я с тобой», – хотела сказать Камила, но на ней только трусики и домашняя футболка в застарелых пятнах. Тут ещё мороженое, как на грех, шлёпнулось сперва на грудь, после соскочило на голые колени. Александр явно не собирался брать её с собой и тем более ждать. Она услышала щелчок замка и расплакалась.

Сейчас она позвонит маме, пожалуется, та утешит и посоветует набраться терпения. Они сами с отцом всю жизнь так живут, только её отец в отличие от Александра не успешный состоятельный спортсмен в конце карьеры, а чёртов неудачник. Камиле несказанно повезло отхватить такого парня, так что пусть она…

Девушка перепробовала всё. Последний месяц они провели, как два немощных старика. Это конец. Край. Финиш.

«Так, вот, он какой, финиш, – думал Александр, имея в виду близкое окончание спортивной карьеры. – Совсем не то, чем казался в начале. Камила не та девушка, какой чудилась. Город не тот, где я хотел бы провести не то, что жизнь, а хотя бы несколько лет. Ничего не хочу. Осточертело. Всё осточертело».

Интересно, что сказала бы по этому поводу Иретта? Он честно пытался забыть её в последний год. Ещё он завязал с беспорядочной жизнью и выпивкой, начал встречаться с хорошей девушкой, студенткой колледжа. Они даже съехались несколько месяцев назад, но это не то, всё не то. Он хочет уйти, но как сказать об этом Камиле? Что посоветовала бы Иретта?

«С расходным материалом нечего церемониться», – написала она ему однажды в период их плотного общения по Интернету. Он пожаловался тогда на безысходность отношений с девушкой, с которой жил тогда. «Почему это она расходный материал?» – Возмутился в ответ Александр. «Потому что уважающий себя человек не станет жить в одном доме с человеком другого пола, если тот ему не супруг и не родственник». Чётко и ясно.

Он сегодня не вернётся в их с Камилой странную, неуютную квартиру. Пусть она дальше прогуливает пары, ничем не интересуется и ест своё бесконечное мороженое, только без него, пожалуйста. Квартира оплачена на полгода вперёд. Это достаточный срок, чтобы наладить свою жизнь.

«Правда? – Спросил ехидный внутренний голосок. – Что же ты никак не наладишь?»

Он снял комнату в отеле. Лёжа перед сном с открытыми глазами, Александр подумал, что надо позвонить Иретте. Хватит делать вид, что он может без неё обходиться. Он не может.

Тот единственный их поцелуй на Мачу Пикчу никогда не оставит его в покое. После Иретта назвала его незрелой, безответственной личностью. Она неправа. Александр докажет ей, что он не такой. Он может быть другим.

Атлет поднялся с кровати и отправился в холл. До ужаса захотелось газировки.

Утро Александр встретил, мучаясь похмельем, в полицейском участке. Под глазом его сиял роскошный, сливово-синий фонарь.

***

Когда Шарль вернулся за столик, Ираиды уже не было. На скатерти лежали плата за ужин и какой-то бумажный кругляшок, кажется, картонный жетон. Одна сторона его была выкрашена чёрной гелевой ручкой, а на другой разборчивая надпись на латыни гласила: «Низложен».

Александр пытается достать губы Ираиды, но она, словно не замечая его намерения, удобно пристраивает подбородок ему на плечо и гладит твёрдо округлившийся бицепс.

– Ты быстро возвращаешься в форму, – говорит она так, будто пришла сюда только за тем, чтобы составить Александру компанию во время занятия лечебной физкультурой. А, может, так и есть? Он уже не знает, как понимать её поведение. – Думаю, ты сможешь без проблем вернуться в большой спорт, если захочешь.

– Шрамы, – напоминает он ей.

– Как они могут помешать тебе приходить первым в заплывах?

«Приходить первым». Когда-то эти слова действовали на него магически, заставляя карабкаться на верхушки самых почётных пьедесталов. Теперь это уже не интересно. Он хочет быть первым во всём для неё. Остальные не важны. Только Иретта ведёт себя в последние несколько недель странно.

Раньше было всё более или менее ясно: он, хоть и состоятельный человек, и чемпион мира по плаванию, но раздолбай, недостойный её, известной писательницы, так и оставшейся на всю жизнь девочкой-отличницей по своей сути. Он догоняет, она скрывается. Он предлагает, она отказывается. Теперь ситуация совсем запуталась. Иретта не убегает. Мало того – она была первой, чьё лицо он увидел перед собой, когда пришёл в себя. Не может же это значить, что она не чувствует к нему ничего, кроме обычного человеческого сострадания! Мало ли, кто испытывает сострадание к попавшему в аварию спортсмену, но перед ним именно она, та, кого он хотел видеть сильнее всех на свете. Это тоже ничего не значит?

– Пришла навестить своего друга-раздолбая? – Спросил он тогда, с трудом выталкивая из себя слова.