Ярослава Казакова - Чудо заморское. Повесть и рассказы

– Если тебе понадобится помощь…

– Не понадобится. Я уже знаю, что делать, чтобы как следует затянуть процесс. Пусть побегает, потреплет свои несчастные нервишки, поплатит адвокатам… Я его разорю и уничтожу. Уничтожу их обоих.

Глаза любимой превратились в голубоватые ледышки. Голос зазвенел металлом.

– Не говори так. Мне страшно.

– Тебе нечего бояться. Одно твоё слово, и ты сможешь видеть меня только на фотографиях в Интернете, если захочешь, конечно.

Александр длинно и замысловато выругался.

– Не приходи завтра, если хочешь моей смерти! – Жахнул он яростно.

– До завтра, милый, – проворковала Ираида, легко целуя полноватые губы Александра.

Она ушла, и ему снова показалось, что её не было здесь с ним весь день. На прикроватной тумбочке белел идеально отглаженный и аккуратно сложенный мужской носовой платок.

– Успокойся, Иретта, мне не больно.

– У тебя слёзы в глазах стоят! Я обещала доктору Ренци, что с тобой не случится у меня в гостях ничего плохого, а сама…

– Со мной случилось самое лучшее из всего, что могло случиться в жизни. И потом, это не ты начала первой, а я. Ты не отвергла меня на этот раз, Иретта, и я очень тебе за это благодарен.

– Но тебе больно, Сандрито! Прошу, не обманывай меня. Доктор Ренци дал мне на всякий случай обезболивающее. Давай, я уколю тебя.

– Ты можешь делать со мной всё, что хочешь, Иретта, только, пожалуйста, не говори больше таких слов.

– Каких?

– Что я тебе ничего не должен и могу идти своей дорогой. У меня нет никакой своей дороги с тех пор, как я впервые увидел тебя вживую. Если ты прогонишь меня сейчас…

Взгляд Александра сделался настолько несчастным, что глаза Ираиды тоже наполнились слезами. Их первая близость получилась быстрой, скомканной, неожиданной, но при этом настолько бурной и страстной, что у обоих потом долго было темно в глазах, а дыхание превратилось в набор редких, полубезумных всхлипываний и хрипов. Впрочем, что ещё можно ожидать от двух вконец измученных и вдобавок одержимых друг другом людей?

– Что ты такое говоришь?! Как я могу прогнать своего любимого мужчину?

– Значит, ты любишь меня, а не просто жалеешь? Это правда, Иретта, милая?..

– Я когда-нибудь тебе лгала?

– Не помню такого. Но почему ты ни разу не сказала мне об этом? Столько возилась со мной после аварии… Я, ведь, спрашивал тебя, будешь ли ты со мной, любишь ли ты меня хоть немного, а ты только отмалчивалась и отшучивалась. Я уже не знал, что мне думать, до вчерашнего вечера!

– Странно, – отозвалась Ираида. – Мне казалось, ты и так понимаешь, почему я навещаю тебя почти каждый день и провожу с тобой столько времени.

– Зачем бы я тогда спрашивал тебя, если бы понимал? Ты опять издеваешься надо мной, да, Иретта? Тебе доставляет удовольствие…

– Я думала, ты спрашиваешь потому, что просто капризничаешь. Поэтому старалась каждый раз занять тебя чем-то, чтобы твоя боль не мешала тебе…

Александр вспомнил, как однажды Иретта принесла в его палату телескоп, на ночь глядя. Он рассчитывал на романтику звёздной ночи, но в реальности получил отменную лекцию о механике небесных тел. В другой раз любимая принесла невероятно сложную и скучную настольную игру. Он пытался поцеловать Иретту, пока она в сотый раз объясняла правила, и это, конечно, тоже закончилось ничем. Злость обуяла Александра от подобных воспоминаний.

– Ты точно издеваешься! – Воскликнул он с горечью. – Сколько раз я пытался поцеловать тебя, но ты всё время…

– Я не хотела лишний раз волновать тебя. Лечение должно проходить в спокойной обстановке.

– О какой спокойной обстановке может идти речь, когда рядом любовь всей твоей жизни, но при этом непонятно, как она к тебе относится, и чего ожидать?!

– Мне не надо было приходить к тебе так часто.

– Тогда бы я умер, потому что жить было бы не для чего!

– Ты снова капризничаешь.

– Прости меня.

– Я на тебя не сержусь. Ты ещё не вполне здоров, и тебе полагается капризничать.

Ираида улыбалась и гладила своей почти невесомой ладошкой тёмно-каштановые кудри Александра. Две крупные, продолговатые слезы скатились с внешних уголков его больших карих глаз.

– Твой Сандрито старый, сентиментальный дурак! – Зло выпалил Александр.

– Если ты старый дурак, то я…

– Ты примерная девочка-отличница и навсегда останешься ею. Тебе нельзя быть одной. Этот мир – ужас, какой безжалостный, а ты постоянно споришь с ним! Он раздавит тебя рано или поздно.

Ираида рассмеялась. Бывший муж, затеявший несколько месяцев назад судебный процесс против неё, назвал её недавно танком. Он абсолютно прав, потому что она намерена расстрелять и раздавить его самого и ту, которая путём обмана и подлости заняла её место больше десяти лет назад. Ираида хорошо подготовилась, и у них нет ни малейшего шанса доказать, что крайне неприглядные факты о них двоих, изложенные в её последней документальной повести, – клевета. Встречный иск Ираиды должен довершить разгром. Она разорит и уничтожит их обоих, но говорить об этом с Александром она не намерена. Он не для того вернулся с того света, чтобы барахтаться в пучине грязи, в которую однажды ввергла Ираиду соперница.

– Я люблю тебя, Александр, – нежно произнесла Ираида, и глаза любимого зажглись, как рождественские свечки. – Помни об этом и не рви своё сердце. Я буду с тобой, когда вернусь, если ты этого захочешь, а если нет, то…

– …это буду уже не я! Пристрелите эту тварь!

Они оба невесело рассмеялись. Александр три года добивался её взаимности, а теперь Ираида должна лететь в Россию, чтобы участвовать в долгом, грязном и необыкновенно тяжёлом судебном процессе. Как раз сейчас, когда Александр уверенно идёт на поправку, и между ними случилось самое прекрасное из всего, что могло быть! Спрашивать, почему так, бесполезно. Надо просто пережить это как испытание, как неприятность, как кошмар, потому что другого выхода нет.

– Скажи, ты, ведь, не любишь Демича? – Задал вдруг Александр совсем уж нелепый вопрос, и она с трудом удержалась от смеха.

– Демич – мой друг и деловой партнёр, – терпеливо начала она. – Между нами ничего нет и быть не может. И потом, судя по его работам, я совсем не в его вкусе!

Она ожидала, что Александр по-детски рассмеётся её шутке над кособокими, косоглазыми и длиннорукими тётками с картин их общего друга, как это происходило всегда, но Александр только усмехнулся грустно. Он в очередной раз поразился чистоте и наивности этой женщины, которая вывезла на своих плечах криминальную подставу, тяжелейший развод, участь одинокой матери двух девочек-погодок, но её мир остался почему-то чётким, правильным, полным высоких чувств, товарищеских отношений и дружеской взаимовыручки.