Сергей Куцевол - Черная кровь

На крыльце меня разбудили два констебля. Уже наступило утро, первые лучи солнца начали нагревать воздух, птички чирикали, казалось, будто ничего и не произошло, не было ни этой ужасной ночи, ни моего преследователя, но моя окровавленная одежда говорила об обратном, напоминая последние ужасные минуты, которые меня сильно напугали и заставили не на шутку взволноваться за собственную жизнь. Констебли оказались грубыми, без всяких вопросов они заломили мне руки, надев наручники.

– Что происходит? Какого чёрта?! – с возмущением спрашивал я, не понимая простейшего, что сотрудникам неведомо, кто на самом деле жертва. Они просто молчали, волоча меня к своей повозке.

Оглядевшись по сторонам, я вновь наполнился тревогой. Непонимание происходящего вселилось в разум: это был не мой дом, не моя земля! Паника засела глубоко в моём теле, в моей голове, глаза забегали, лицо побелело.

– Где я? Что я тут делаю? – продолжал я спрашивать, переходя на крик.

– Заткнись! – ударив меня в область почек, приказал один из констеблей.

Оглянувшись в сторону сарая, где закончилась моя наихудшая ночь, я увидел выходящего оттуда инспектора. Тут же я ощутил радость, увидев знакомое лицо.

– Инспектор Монз! Это я, Артур Джонс! Прикажите меня освободить, это недоразумение! – восторженно кричал я своему вчерашнему гостю, надеясь, что он сейчас во всём разберется.

Инспектор удивлённо глянул в мою сторону и велел сопровождающим меня констеблям подождать его.

– Мы знакомы? – спросил Монз, рассматривая меня с ног до головы. Его вопрос меня поставил в тупик. – Кто вы?

– Инспектор, это же я, Артур! – ответил я в недоумении.

– Простите?

– Мне не до шуток! Вы вчера ко мне приезжали! Какого чёрта?! Мы с вами знакомы! – повысив голос, ответил я, смотря в глаза Монза, пытаясь понять, что происходит.

– Не стоит кричать, сэр. Судя по документам, которые мы нашли у вас, пока вы спали, ваше имя Артур Джонс. Верно?

– Да, – прошептал я, начиная замыкаться в себе.

– Так вот, Артур Джонс, не стоит из себя разыгрывать больного человека. Поверьте, вам это уже не поможет. Вы знаете, что в сарае?

– Мёртвое тело, – спокойным голосом ответил я.

– Верно, это тело констебля, которого вы убили. Вы так переусердствовали, что от его лица мало что осталось. На месте мы обнаружили орудие убийства, топор. На рукоятке обнаружена ваша кровь. Ну и вдобавок вы немало натоптали. Так что, уважаемый мистер Артур, готовьтесь к смертной казни, – сурово сказал инспектор, развернулся и пошёл обратно в сторону сарая.

Меня тем временем затолкали в повозку, и мы тронулись. Когда мы отъехали на пару миль, я глянул в окошко и увидел указатель, на деревянной дощечке была выбита надпись: «Ферма Вандерландов».

Тем временем в сарае.

– Инспектор, мы выяснили, кто не вернулся с дежурства сегодня, – сказал один из констеблей, стоящий рядом с инспектором.

– Кажется, я догадываюсь, кто это, – произнёс Монз, разглядывая тело.

– Это констебль Алфорд, инспектор. Но почему он не на дежурстве, а в своём доме?

– Этого нам, к сожалению, уже не узнать, – протирая линзы очков, ответил Монз.

Мёртвое тело Алфорда лежало всё в той же позе, как и в ту ночь, когда Артур убил своего противника. Сказать честно, констебль обладал высоким ростом, руки его были длинные, как и пальцы. Он был прекрасным сотрудником, никаких жалоб, ответственен. Он был физически силён, превосходя всех, кто его знал. Многие им восхищались, когда он демонстрировал свою силу, приподнимая повозку перед зеваками или разрывая цепи от наручников. Он мог стать выдающимся спортсменом, но вместо этого пошёл работать на благо общества.

В этот момент в сарай зашёл помощник инспектора.

– Инспектор, вам стоит это увидеть.

Они прошли в дом и поднялись на второй этаж, аккуратно ступая через перевёрнутые тумбы и разбитые вазы. Помощник инспектора приоткрыл дверь в одну из комнат, и Монз вошёл внутрь. Вся комната была в тёмных пятнах, а пол в чёрной густой жидкости.

Тяжёлым шагом я поднимался по лестнице в сопровождении конвоя, я арестант, которому удосужилось попасть в самую злосчастную тюрьму. Удары в спину не давали ни на секунду покоя, ноги не слушались, хотелось упасть, забыться, будто это ужасный сон. Всю дорогу стража издевалась, оскорбляла, в них не было ни капли сострадания. Они потеряли свой моральный облик, стали волками, одичав в своей темнице. Все на одно лицо, все в одной синеватой форме, со злобой в глазах. А ведь у многих из них семьи, каждый после смены идёт домой, в общество. Ах! Эти маски смерти, непоколебимости, полные эгоизма, с оскалами хищника! В другой жизни все, как один, ангелы с крыльями, жизнерадостные, заботливые, добрые. Но нет, это уже не те люди, которых знает семья, они двуличны. Зло, которое творят они тут, никуда не денется, оно таится внутри них.

– Лицом к стене! – приказал мне стражник, отпирая камеру.

Молчание и повиновение – залог остаться живым, это я понял сразу, когда увидел, как наказывают одного из новеньких, прибывшего со мной. На всеобщее обозрение его избивали в просторном коридоре, чтобы каждый мог лицезреть и слышать стоны страдающего. Из-за обычной мелочи он останется теперь инвалидом на всю оставшуюся жизнь: раб посмел перечить царям в их замке, за что и поплатился; такова участь каждого, кто возжелает проявить себя в этих стенах. Меня запихнули в камеру и заперли наедине с самим собой, со своими страхами и несбывшимися надеждами. Моим окружением стала темница с облезлыми стенами, ржавыми решётками и людьми, от которых отвернулось общество.

– Кто такой? – грубым голосом спросил подошедший надзиратель.

Он был не из простых сотрудников, выделялся из общей массы. У него была тёмного цвета роба, желтоватый ремень на поясе и две полосы на рукавах рубахи в районе кисти, которые, видимо, обозначали его должность. Это был заместитель начальника тюрьмы. Он частенько расхаживал по коридорам с высоко поднятой головой, в гордом одиночестве. Хитрый, опасный человек, на первый взгляд выглядел глупым солдафоном, но, поверьте, это большое заблуждение. Внешность этого человека могла бы быть обычной, неприметной, если бы не одно но – шрам на всю правую щёку и стеклянный глаз. Стать его врагом желающих не было, особенно среди заключённых, поскольку это грозило в лучшем случае увечьями.

– Артур Джонс, сэр, – ответил я, не желая навлекать на себя неприятности.

– Отныне у тебя нет имени, заключённый. Повторю вопрос, кто такой? – гневно переспросил он.

– Никто, сэр.

– Ты не просто никто, ты опухоль на теле общества, понял?

– Да, сэр.

– Не слышу!

– ДА, СЭР!

– Кто ты такой? повтори!

– Я никто, я опухоль на теле общества, сэр!