Елена Гвозденко - Тайна Медвежьей заводи

Я решила пополнить продовольственные запасы. Звонок застал меня открывающей замок.

– Ой, и шустрая ты, девка, – Семенович, проживающий в соседнем подъезде, перешагнул порог, и это было странно. Я не могу вспомнить, чтобы он когда-нибудь посещал меня, знакомы мы шапочно. Семенович – редкий представитель мужской популяции нашего дома, этакий герой-любовник наших одиноких дам преклонного возраста. Чтобы добиться его благосклонности, наши невесты постбальзаковского возраста плетут такие интриги, что им завидовали бы придворные фрейлины. Мужчина пользуется особым положением. Он любит свежие пирожки Валентины, его пуговицы всегда пришиты, а рубашки выглажены заботливыми руками Варвары Алексеевны, но в планы мужчины не входят серьезные отношения. Что могло привести этого человека ко мне?

– Можно войти? – Семенович как-то боком просочился в коридор.

– Уже вошли, чем обязана?

– Так это… Настя, помоги. Я слышал, у тебя друг есть милиционер, или вроде того.

– Откуда? – вопрос скорее риторический, в нашей пятиэтажке утаить что-либо от соседей невозможно.

– Проходите на кухню, – я замялась, не зная как обратиться к мужчине. В нашем доме все зовут его только Семенович. Между тем сосед разулся и воспользовался моим приглашением. Он привычно проследил глазами по моим коммуникациям, заметив на ходу:

– Смеситель хоть и импортный, а ненадежный. Еще не протекает? Ты, дочка, меня, если что зови. Наши слесаря больше по бутылкам, чем по трубам специалисты.

– Что вы от меня хотели? Я знакома с мужчиной, который работает в частном детективном агентстве, но сейчас Валерий в командировке.

– Тогда, доченька, тебе расскажу, а ты уж сама реши, что делать. Только рассказ затянуться может. Ты не торопишься куда, а то, может, я задерживаю.

– Я в магазин собиралась, но это может и подождать. Кофе хотите? – решила проявить элементарное гостеприимство.

– А что покрепче нет? Хотя, не надо, на улице такая жара!

– Тогда угощайтесь, – поставила перед мужчиной чашку с дымящимся кофе и приготовилась слушать.

– Жену ты мою, покойницу, не застала. Она умерла еще до того, как ты в наш дом вселилась. Эх, и женщина была, скажу я тебе, куда нашим соседкам до нее. Я, знаешь ли, девонька, до женского полу всегда охоч был, да и бабоньки меня любили. Только моя Анюта сразу про мои похождения узнавала. Один раз, не поверишь, такой курьез приключился. Закрутил я роман с Веркой из первого подъезда. А работал до пенсии на машиностроительном заводе. Так вот, взял отгулы, а своей благоверной говорю, что, мол, в командировку меня на три дня отправляют. Она меня в дорогу собрала, все честь по чести, да только я у приятелей до ночи просидел, а как стемнело, к Верке пробрался. День проходит, второй, а потом моя подружка и заявляет, что, мол, я к ней только тешиться прихожу, а нет бы, мусор выбросить. Она недавно ремонт сделала, а мусор в мешки собрала. Дождался я ночи, подхватил мешок, донес до мусорки, да пока обратно возвращался, веришь ли, задумался о чем-то. Так в свою квартиру и пришел. Да на беду, вышел-то я совсем по-домашнему: в трико да майке. Эх, и скандал был! Верка потом куда-то уехала, а я остерегался рядом с домом подруг заводить.

Семенович замолчал, вспоминая события тех лет. Ох и грешит, старый, не пошло ему впрок. Сама была свидетельницей скандалов между потенциальными невестами. Между тем сосед продолжил:

– Да не о том речь. Сестра родная Анюты, Ольга, все ругала ее, что за меня замуж вышла. Не нравился я ей. Сама она замужем за каким-то антикваром была. Жили они далеко, за все время я ее раза три всего видел. Последний раз – на похоронах моей Анюты. Она совсем старая, больная была, еле передвигалась. Мужа давно схоронила, даже нам не сообщила. А к сестре на похороны заявилась с сыночком своим под руку. Уезжала, все грозилась: «Смотри, Александр, сразу жену себе не заводи, траур выдержи».

Я не понимала, зачем Семенович мне это рассказывает. Дефицита в слушателях он не испытывает. Но теперь я хотя бы знаю, как к нему обратиться:

– Александр Семенович, а детектив-то вам зачем?

– Да я и говорю, деточка, Ольга почти сразу за сестрой своей отправилась, года не прошло. А вот недавно получаю по почте письмо, – мужчина извлек из кармана мятый листок.

– Ты прочитай, дочка, я очки дома забыл.

С первых же строк я поняла, что история, действительно, очень странная. Не могу дословно воспроизвести весь текст. Автор представлялась Самойловой Ольгой Павловной, которую насильно удерживают в психиатрической клинике. Адреса она не знает, но ей, якобы, удалось договориться с медсестрой, которая и обещала переслать письмо. Женщина сообщала, что попала в клинику по инициативе своего сына. Она обращается к Александру Семеновичу в надежде, что он вызволит ее оттуда. Почерк был довольно неразборчив.

– Ну и что вы намереваетесь делать?

– Так вот за этим я и пришел. Если это и в самом деле Ольга, то надо ее из беды выручать.

– Когда вам пришло письмо? И где конверт? На нем же должен стоять обратный адрес.

– Письмо пришло неделю назад. Не было там никакого адреса – ни моего, ни уж тем более, обратного.

– Такого просто не может быть.

– Почему же, Настасья, не может? А если письмо сразу в почтовый ящик опустить?

– Получается, тот, кто опускал, находился в нашем городе, знал адрес.

– Вот и меня берут сомнения. Допустим, Ольга и в самом деле жива, и все, что написано в письме – правда. Допустим, что она договорилась с медицинской сестрой, и та, действительно, согласилась ей помочь, но больница же не в нашем городе! Даже если сынок положил в нашу больницу, каким образом письмо попало в мой почтовый ящик, минуя почту?

– Александр Семенович, может это просто розыгрыш? Глупый, грубый, но розыгрыш?

– Да нет, девонька, письмо писала Ольга. Только не знаю, когда оно писано. Вот смотри.

Мужчина протянул мне пожелтевший листок, вырванный из школьной тетрадки. Это было письмо Ольги своей сестре Анне, написанное лет двадцать назад.

– Ты на почерк посмотри.

– Похож, только в последнем менее разборчив, строчки неровные, да и фразы обрывисты.

– Писала или Ольга, или кто-то, кто хорошо знал ее почерк.

– Когда вы получили известие о ее смерти?

– Анютка моя умерла девять лет назад, а Ольга спустя год. Настя, я не знаю, что думать. Раньше мы с сестрой жены не дружили, но если она и в самом деле попала в беду, кто же поможет, если не я?

– Валерий уехал на месяц, я не знаю, чем помочь. Мне кажется надо обратиться в полицию.

– И что я им покажу? Этот листок? Да они и слушать меня не будут, – мужчина тяжело вздохнул, допил остатки кофе из своей чашки и поднялся, собираясь уходить. Но я остановила его:

– Александр Семенович, что вы вспомнить можете про эту Ольгу?