Александр Царёв - Прогулка по Везувию. Криминально-любовный триллер про Одессу 1920-х годов

узнавал своих давних знакомых, с которыми мы, каких-то

10 лет назад, кружились в белых танцах на балах. Они

адаптировались к новой жизни, растворившись в ней. С

войны прошло совсем немного времени, но к новой жизни

привыкли все, кроме меня, пожалуй…

Вечером мы сидели за деревянными столами в " Мурке".

Играла хмельная веселая музыка, бендюжники и моряки

пытались произвести впечатление на распутных барышень,

которые на самом деле были не такие уж и простые. Мы

ели уху, рыбный паштет и щучью икру, запивая самогоном

местного производства.

Беня, подельник Окса, был старый бывалый еврей,

который большую часть жизни отходил моряком, а когда

началась еврейская смута, то подался в бандиты и

налетчики.

– Беня, а ты с кем-то из " Черной кошки" знаком? – Между

беседой спросил Окс.

– Лично не имел такой возможности, но многое доходило

до моих ушей. Вот твой корефан Альфред- узнай у него. Я

таких сразу выкупаю, он что-то знает про них. – Я усмехнулся

и выпил чарку самогона. Беня закусил зубами папиросу и

предложил нам. Окс отказался, у него недавно выявили

какую-то болезнь легких. Я тоже решил не брать.

– Знаешь, Беня, иногда мне кажется, что этой " Черной

кошки" вообще не существует.

– Ха. – Беня рассмеялся. – Да про них каждый легавый

говорит с утра до ночи.

– Не знаю, может это специально выдуманный миф? Или

кто-то в ЧК пыль бросает?

– Не-е-ет. – Пьяно затянул Беня. – Я видел Альфреда

Розенберга еще по молодости, а мой знакомый лично его

знает. – Видимо, пьяный Беня забыл, что только что говорил

обратное.

– А я таки уверен, шо тут какой-то разводняк. – Продолжал

спорить Окс. – Сейчас много кого можно принять за

Розенберга. Вон к Альфреду утром из ЧК приходили.– Окс

указал на меня. – Тоже проверяли, не Розенберг ли он.

– Слушай, а как твоя фамилия? – Обратился Беня ко мне.

– Верховный.

– Ого. – Беня откинулся на спинку стула. – Ну, ничо себе.

– Польские корни. – Подметил Окс. Нам принесли еще одну

порцию рыбного паштета.

– Слышь, Окс. – Сказал Беня, выдохнув свой едкий дым в

находящуюся на столе еду. – Пойдём-ка, выйдем.

– Дорогой, я таки понимаю, о чем ты. – Затянул своим

акцентом Окс. – Альфред мой верный товарищ. У меня от

него секретов нет.

– Дельце есть на миллион. – Тихо сказал Беня. – Через

неделю будут везти драгоценности, персидские. Это контра

банда комерсов. Драгоценности выгрузят в порту и спрячут

в турецкие ковры. Налет будет просто огонь, золотое дно,

всё в ажуре.

– Не, Беня. Ты ведь знаешь, я только по мелким кражам. —

Отнекивается Окс.

– Да ладно тебе!

– Опана! – Послышался бас слободского громилы, который

проходил мимо нашего стола. – Это хто у нас тут по кражам?

– Он пристально посмотрел на Окса. – Э, урки! – Он свиснул

так, что приглушил музыку. К нам подошли еще четверо

громил. – Посмотрите на мелкого. – Зачинщик намекнул на

невысокий рост Окса. – На днях мою сестренку обчистили,

зуб даю, видел его там.

– Дорогой, ты меня с кем-то путаешь. – Спокойно ответил

ему Окс.

– Какой я тебе дорогой?! – Громила нагнулся к нему. – Куда

добро дел, падло?!

– Ну-ка, хари задвинули! – Рявкнул Беня. А затем продолжил

хриплым шепотом. – Вы шо не видите, шо за соседним

столом сидят чекисты. – Я обернулся и среди четырех

темных фигур сразу узнал утреннего знакомого —

«Обожженную руку». Я резко отвел взгляд, чтобы он меня

не узнал. – И, вообще, если хотите разборку, то давайте

завтра на Слободке, я позову Шимшона Кофтмана и Борьку

Московского. – Продолжал Беня.

– Ты шо думаешь, ты один серьезных людей знаешь? Да у

меня брат кум Борьки Московского.

– Да у меня брательник чаи гоняет с самим Розенбергом. —

Встрял второй громила. – Так шо давайте сейчас решать… – У

него из под рукава сверкнуло блеском – это был ножик. Я

вдруг понял, почему мне было так знакомо лицо первого

громилы.

– Виля? – Наугад поинтересовался я. Громила покосился на

меня.

– Альфред? – Удивился он. – Дружище!

На следующий день я проснулся рано утром.

Резко скинул с себя одеяло, так как запарился в

духоте и посмотрел на старинное кресло,

стоящее прямо напротив моей кровати. Окс

вчера остался ночевать у меня и, насколько я

помню, он спал в этом кресле. На данный

момент я его там не обнаружил. Не сильно

удивившись, я умылся и медленно пошел на

кухню. Окс завтракал кукурузными лепешками и

чаем. Вокруг него носилась тетя Соня так и

норовя накормить его чем-нибудь еще.

– О, Альфред! – Сказал она. – Чай таки уже остыл,

погоди немного, я подогрею.

– Не надо. – Отмахнулся я и залпом выпил чашку

холодного чая. Я почувствовал, как приятный

сладкий раствор растекается по всем сосудам

моего тела.

– Положить тебе оладьи? – Спросила тетя Соня.

– Нет, спасибо. – Я не хотел завтракать. – Пойду

прогуляюсь.

– Погоди! – Запротестовал Окс. – Ты таки какой-то

хмурый сегодня.

– Обычный. – Ответил я. – Хочу заглянуть в гости к

Шимону, пойдешь со мной? – Спросил я у Окса.

– Это таки невозможно. – Запротестовала тетя

Соня. – Твой галантный товарищ Оксенкруг

сопроводит меня сегодня в синагогу.

– Без проблем. – Ни капельки не огорчился я. —

Разрешите откланяться.

– Погоди! – Остановил меня Окс. – Пойдем

сегодня вечером в " Сиреневый туман"?!

– Его разве не закрыли с приходом красных?

– Эммануил Исаакович не перестаёт носить

магарычи в ЧК Так шо " Сиреневый туман" цветет

и процветает.

– Ну, хорошо, тогда сходим сегодня. – Сказал я

yже на пороге и закрыл за собой дверь.

Дворы Молдаванки были наполнены спиртным

перегаром и прокуренным воздухом. По улицам

бегала малолетняя шпана и беспризорники. Я

вспоминал себя и свою компанию в их возрасте.

Только сейчас понимаю, насколько я там был

чужаком. Двухэтажные дома казались

заброшенными, но я то знал, что основное

веселье тут происходит ночью. Внезапно, из-за

угла показалась стая собак, они с лаем и визгом

бросились на меня. Я не придал этому особого

значения. Скорее всего, они просто были

голодны, но покормить мне их было нечем.

Подходя к нужной мне арке, я услышал из

соседнего двора звуки балалайки, видимо самые

стойкие продолжали гулять и утром.

Очутившись в нужном дворике, я, на всякий

случай, осмотрелся. Ничего, кроме одного

дерева и спокойно висящего белья на веревках,

я не увидел. Я поднялся по скрипучей,

держащейся на соплях, деревянной лестнице на

второй этаж, при этом мысленно надеясь застать