Александр Царёв - Прогулка по Везувию. Криминально-любовный триллер про Одессу 1920-х годов

бредни Ольги Вольф, среди которых были и

доносы на ненадежных, по ее мнению, соседей.

Я решил заглянуть на родной Привоз. В первых

рядах пахло свежим мясом. Мясники кромсали

мясо, рубили кости, в общем, занимались

обычной разделкой туш, но это выглядело

весьма аппетитно. Далее расположились

крестьяне, торгующие пшеном и другими

зерновыми. Я вглядывался в их усталые лица,

ходили слухи, что скоро у крестьян заберут

последнее. В овощных рядах все продавцы

почему-то меня знали. Со мной здоровались,

интересовались моими делами, явно ожидая,

что я что-то куплю. Я держался непринужденно и

не подавал виду, что у меня дыры в кармане.

Признаться, я вообще надеялся встретить меж

рядами бывших знакомых, которые бы

великодушно одолжили мне денег.

Мои надежды были тщетны, так как люди,

которых я встречал, скорее бы хотели одолжить

денег у меня. В не очень бодром расположении

духа я набрел на прилавок Цили. Она оживлённо

беседовала с соседкой.

– Почем помидоры? – спросил я.

– Две тысячи за кило. – Крикнула она, не

оборачиваясь.

– Циля, а что произошло? – После моего вопроса

она повернулась.

– О, Альфред. Для тебя 300 рублей за кило.

– То -то же.

– Ну, ты таки сам пойми, это ваше модное слово

инфляция, все такое. – Начала оправдываться

она.

– Я понимаю. Дашь в долг? – Я сделал просяще-

ехидную улыбку. Циля посмотрела недоверчиво.

– Пол кило, всего пол кило. В долг. Верну через

пару дней, обещаю. Хочу тетю Соню попросить,

чтобы сделала бычки в томате.

– Ой, ладно. – Махнула рукой Циля. – Совсем ты

меня разоришь. Я послал ей воздушный поцелуй

и завернул в другой ряд посмотреть, что там

происходит.

По мере моего приближения гудящий шум

привоза затихал. Я не сразу понял, в чем дело,

но через несколько шагов осознал. Навстречу

мне двигался с десяток слободских громил, во

главе которых шел Соломон Кацман. Ни один

человек не торговал на Привозе без его ведома

и, соответственно, каждый ему платил. На

Привозе в это время было много народа, но как

только простой гражданин замечал вдалеке

Соломона Кацмана, то сразу старался забиться в

первый попавшийся угол, лишь бы его не

заметили.

Я равнодушно встал посреди дороги и ожидал

приближения слободских громил. То, что я не

рыпаюсь, даже насторожило часть из них, ведь в

атмосфере всеобщего страха они давно уже

расслабились и не были готовы к такому. Первые

два особенно напрягались, я увидел, как один

сжимал кулаки, а второй начал рыскать рукой в

пиджаке, видимо ища пистолет.

– Альфред, ты ли это?!… – Добродушно затянул

Соломон Кацман, когда приблизился ко мне. —

Вот это наши люди! Сколько лет мои глаза тебя

не видали! – Мы крепко пожали руки, слегка

обнялись. Мы хорошо общались в детстве – я,

Шимон и Соломон. Когда мы гуляли на

Слободке, взрослые нас шутливо называли

" Троица не разлей водой". Хоть я был

мальчишкой из дворянской семьи, но никто не

знал об этом, поэтому я гармонично влился в

компанию этих двух беспризорников. Все же

интересно распорядилась судьба. Теперь я,

бывший аристократ, вынужден жить в страхе

перед ЧК. Шимон, получивший прозвище

" Кашерный," с помощью редкостного везения

торгует контрабандой. Соломон же держит пол

Одессы, конкурируя разве что с Натаном

Королем, ну и, безусловно, с мифическим

Альфредом Розенбергом.

– Какими судьбами тебя занесло в мои

скромные владения? – Иронично спросил

Соломон Кацман. Он иногда бросался, не совсем

блатными, а скорее даже литературными

фразочками, которые в свое время почерпнул от

меня. – Где ты вобше потерялся?

– Я несколько лет слонялся по Европе. —

Прискорбно сказал я. Как деньги закончились,

пришлось вернуться.

– Фарт закончился. – Надменно заявил Соломон.

– Какие планы имеешь на будущее? – Спросил он.

Я прикинул, что он может предложить мне пойти

на него работать, и сразу понял, что надо

действовать.

– Одолжи мне, пожалуйста, денег. – Попросил я.

Соломон улыбнулся и еще раз смерил меня

взглядом с ног до головы.

– Альфред, для тебя как для друга, только как для

друга, сколько угодно! Только ты ведь имеешь

знания о моих расценках возврата?

– Напомни, пожалуйста. – Я пытался вести себя

максимально вежливо.

– Тебе, только как другу, подчеркиваю: " только

как другу", два дня даю на, шобы вернуть

деньги без процентов, через два дня сумма

будет на половину выше, через неделю в два

раза, ну а дальше…

– А, понял. – Прервал я его и тут же ощутил, что

зря..Такой поступок был чересчур дерзкий с

моей стороны. – Я извиняюсь. – Попытался

вернуть все в привычное русло. – Просто я верну

все через два – три дня. – Добавил я.

– Да без базара, когда вернешь, тогда вернешь,

главное не затягивай. – Соломон сделал вид, что

он не заметил моей дерзости. – Лейба. – Он

щелкнул пальцами, один их громил протянул

ему чемодан. Соломон покопался в нем и достал

две полные пачки купюр. – Тебе хватит? —

Спросил он. Я мельком просмотрел пачки.

– Вполне. – Ответил я.

– Альфред, ты сможешь меня найти здесь

каждый день до полудня.

– Я тебя услышал. – Мы крепко пожали руки

напоследок.

Часы, которые остались до вечера, тянулись как века.

Я нервно переодевал смокинги, которые у меня

остались от лучших времен. Как только я выбрал

подходящий, освежив его ароматом французских

духов, сразу вышел в кухню. Окс сидел там, ожидая

меня. На нем красовалась оранжевая жилетка,

шокирyющего вида для Европы, но вполне

подходящая для Одессы.

В " Сиреневом тумане" я старался придерживаться

аристократических манер, даже пафосно курил, чего

обычно не делал. Наш стол был на видy, за нами

наблюдал весь " Сиреневый туман". Эммануил

Исаакович не пожадничал и нам принесли: раков с

лимоном, мидии с луком и зеленью, красную икру с

тонкими европейскими тостами и французское вино.

Окс налегал на все подряд, в то время как я

лакомился только раками, ожидая скорый приход

Ланы и не желая выглядеть перед ней " жлобом".

Эммануил Исаакович подходил к нам регулярно, но

никогда не задерживался более пяти минут. Я ждал

выступления Ланы Ласточкиной настолько нервно,

что желудок мой сузился до размера микроба и, съев

четырех раков, я почувствовал, что наелся на год

вперед. Посколькy нечем было заняться, а есть

больше не хотелось я, стал разглядывать публику. На

этот раз никого не узнал, но подметил Инну, сидящую