Даниэль Клугер - Непредсказанное убийство

— Ты это серьезно, Ронен?

— Увы. Я пришел сюда, чтобы получить ответы на несколько вопросов. И я надеюсь их получить.

Розовски немного подумал.

— Хорошо, — сказал он. — Ты не оставляешь мне выбора.

— Правильно.

— Я расскажу тебе все. И ты нас покинешь. Договорились?

— Договорились, — инспектор приготовился слушать. — Только пожалуйста, подробно. И постарайся не забыть ничего важного.

— Согласен. Задавай вопросы.

— Вопрос первый, — начал инспектор. — Тебе удалось отыскать загадочную свидетельницу?

— Отвечаю честно: не знаю.

— Хорошо. Еслиты так отвечаешь, значит, у тебя есть какие-то подозрения.

— Допустим.

— Поделись со мной, — предложил инспектор. — Изложи старому другу. И мы вместе их обдумаем.

— Сначала ответь на мой вопрос: ты выяснил, куда и кому звонил Шломо Меерович, находясь в Димоне?

— Представь себе.

— Кому же?

— Партнеру, — ответил инспектор. — Деловому партнеру. Устраивает такой ответ?

— А что — другого ответа не будет?

— Не уверен, что имею право говорить более подробно. Ты сказал, что он договаривался о встрече? — инспектор посмотрел на Маркина. Алекс сделал вид, что не прислушивается к разговору.

— На семь часов.

— Да-да… — инспектор вдруг чрезвычайно заинтересовался потолком.

— Ронен, — мягко сказал Натаниэль. — А ведь если бы не я, ты не узнал бы об этом звонке. Правда?

— Неважно, — сухо ответил инспектор. — Меня интересует другое. Каким образом, по-твоему, этот его партнер связан с убийством?

— Гороскопами, — ответил Натаниэль. — Астрологическая связь — самая прочная. Читайте судьбу по звездам.

— Не морочь мне голову, — посоветовал инспектор Алон. — Ты занимаешься убийством Шломо Мееровича. Выясняется, что у покойного имелся деловой партнер, хотя по документам никаких партнеров у него нет. Он был единоличным хозяином посреднического бюро.

Розовски промолчал.

— Ну вот. Выясняется, что убитый назначил встречу. На шестнадцатое октября. На семь часов вечера. У себя в квартире. Назначил встречу партнеру. 16 октября в восемь часов пятнадцать минут мы приезжаем по анонимному звонку. В его квартиру. Находим там некую госпожу Головлеву. В состоянии истерики. Утверждающую, что кроме нее и покойника в квартире никого нет! И не было! И дальше она начинает нести невероятную чушь! Правда, не полицейским, а адвокату… И ты после этого утверждаешь, что тебе нечего сказать!! — в конце своего монолога инспектор почти кричал. — Просто не понимаю, почему я до сих пор не арестовал тебя, — закончил он неожиданно обычным голосом.

— Во-первых, успокойся, — заботливо сказал Натаниэль. — Ты напугаешь мою маму. А ребята напрочь забудут даже те несколько слов на иврите, которые еще помнят. А во-вторых… — он посерьезнел. — Ну хорошо. Ты не веришь в то, что я до сих пор не разобрался в этом деле.

— Я очень хорошо тебя знаю, — сказал Алон. — Если бы ты не разобрался — зачем бы твой помощник мотался в Димону?

Розовски задумался.

— Понимаешь, Ронен, — сказал он по-прежнему серьезно, — я имею несколько версий происшедшего. Я бы даже мог тебя с ними ознакомить. Но, видишь ли… их, повторяю, несколько. Даже не две. И, боюсь, не три. И одна противоречит другой, третьей и так далее.

— Я не верю, — сказал Алон.

— Я могу тебе… — Натаниэль внезапно замолчал. Алон некоторое время разглядывал его с академическим интересом, а потом спросил с подозрением:

— Что ты замолчал?

— Что?… Нет, ничего… Словом, — Розовски развел руками. — Мне пока нечего тебе сказать. Верно, ребята?

Илан и Алекс одновременно кивнули.

— Какие они у тебя дисциплинированные, — похвально отозвался о помощниках инспектор. — Мне бы таких… Ну что же, — он неторопливо поднялся со своего места. — Коль скоро тебе нечего сказать больше, я пожалуй пойду. Кстати, — он словно вспомнил нечто важное. — Я слышал, что завтра днем ты собираешься отчитаться перед клиентами?

— Собираюсь.

— Очень логично, — Алон кивнул. — В полном соответствии с твоими предыдущими словами — насчет того, что ты еще толком не знаешь ни свидетельницу, ни всего прочего. О чем же ты собираешься рассказывать Цви Грузенбергу?

— Возможно, об этом, — ответил Натаниэль безразличным тоном. — Возможно о том, что я никого не нашел.

— Да? И что же — я могу присутствовать при таком знаменательном событии?

— Конечно. Я приглашаю тебя, Ронен. Завтра, в два часа, в моем офисе.

Инспектор вышел, в сердцах хлопнув дверью.

Натаниэль чмокнул Офру в небрежно подставленную щечку.

— Любишь ты театральные эффекты, — сказала она недовольным тоном.

— Если верить моей маме — а у меня нет оснований ей не верить, она святая женщина, ее умоляли играть в «Габиме», — сообщил Натаниэль. — Так что, актерство у меня, видимо, наследственное… — он посмотрел на часы. Было четырнадцать часов пятнадцать минут. — А что, все уже собрались?

— Давным-давно, — Офра оглянулась на приоткрытую дверь кабинета и понизила голос. — И если ты немедленно не начнешь, они разбегутся. Грузенберг уже дважды выскакивал в приемную. И вид у него весьма воинственный. А инспектор Алон, по-моему, готов тебя пристрелить.

— Прекрасно. Как я выгляжу?

— Как всегда.

— Значит, превосходно, — Розовски придал своему лицу максимально деловое выражение и отворил дверь кабинета. Собравшиеся встретили его возмущенным шумом. Розовски предостерегающе поднял руку.

— Тихо, тихо, господа! — сказал он. — Меня задержали достаточно веские причины. Думаю, выслушав их, вы поймете и простите. А сейчас, — он прошел к своему месту за письменным столом, — мы можем начать, — Натаниэль обвел кабинет задумчивым взглядом. Все, кого он пригласил, были в сборе, и от этого его маленький кабинет казался совсем крохотным.

— Насколько я могу понять, расследование завершено? — спросил Цви Грузенберг светским тоном.

— Не совсем так, — сказал Розовски.

— Что значит — не совсем так?

— Действительно, Натан, я пришел потому, что ты обещал… — в разговор вступил было инспектор Ронен, но Розовски перебил его.

— Дайте мне договорить, господа, — сказал он. — Да, в настоящий момент расследование не завершено, но оно будет завершено в течение ближайшего получаса.

Возмущенный шум стих, хотя лица почти всех присутствующих сохраняли выражение недовольства — в той или иной степени. Натаниэль протиснулся между вольготно раскинувшимся в кресле инспектором Алоном и собственным письменным столом.

— Итак? — нетерпеливо сказал Грузенберг. — Мы все ждем.

— Да, конечно, — Натаниэль вытащил сигареты, не распечатывая пачку, положил ее на край стола. — Пожалуй, можно начинать… Цви, я позволю себе вначале повторить то, что известно всем. Если кто-то не желает слушать…