Даниэль Клугер - Непредсказанное убийство

— Ради Бога, Натан, хватит тянуть! — взорвался Алон. — Кто-то желает, кто-то не желает… Ближе к делу! Я не замечал у тебя избытка вежливости в старые времена.

— Хорошо. Чтобы ускорить развязку, я лишь попрошу вашего, госпожа Головлева, согласия на то, что говорить буду на иврите. Роль переводчика берется исполнить мой помощник, Алекс Маркин.

Маркин кивнул, пересел ближе к Головлевой. Натаниэль еще немного подождал, пока все устроятся и успокоятся, и начал:

— Итак, господа, суть дела в следующем. Нынешним воскресеньем некто Шломо Меерович оказался убит в собственной квартире. По этому поводу имел место звонок в полицию, как выяснилось — из квартиры Мееровича. Звонившая — а это была женщина — сообщила, что преступник находится в данный момент в комнате. Прибывшая через пятнадцать минут полиция — в лице присутствующего здесь инспектора Алона и его подчиненных — обнаружила на месте происшествия госпожу Ларису Головлеву, так же присутствующую здесь.

Ронен шумно вздохнул, но промолчал. Натаниэль улыбнулся и сказал извиняющимся тоном:

— Прости, Ронен, но я должен сделать небольшое предисловие. Иначе не все окажется понятным.

Инспектор махнул рукой и отвернулся.

— Я продолжаю, — Натаниэль смотрел в стол, голос его был лишен какой бы-то ни было окраски. Казалось, он просто зачитывает некий документ, невидимый никому из присутствующих, но тем не менее, находящийся перед его глазами. — Некоторые улики — подчеркиваю, некоторые — позволили полиции рассматривать госпожу Головлеву в качестве главной подозреваемой. Она была арестована. Правда затем, по настоянию адвоката Грузенберга, освобождена. Адвокат Грузенберг также присутствует в моем кабинете. Я повторю, какие именно улики продиктовали полиции ее решение. Во-первых — сам факт ее присутствия в квартире, во-вторых — личность убитого, оказавшегося бывшим мужем госпожи Головлевой. Можно было подозревать давние счеты, в самом широком спектре — от ревности до денежных проблем. Фотография госпожи Головлевой, хранившаяся на книжной полке в квартире Мееровича указывала на факт недавних контактов. Несмотря на утверждение подозреваемой, что она не виделась с бывшем мужем в течение последних восьми лет и что она не знала, в чью именно квартиру идет тем роковым вечером.

Ронен фыркнул. Розовски предостерегающе поднял руку.

— Минутку, Ронен! Сейчас мы узнаем относительно фотографии, — он повернулся к женщине в черном платье, явно незнакомой остальным. — Вчера вернувшаяся в Израиль госпожа Далия Меерович, несмотря на печальное известие, любезно согласилась прийти на сегодняшнюю встречу.

Две другие женщины, присутствовавшие в кабинете, — Лариса и Мирьям, с откровенным любопытством посмотрели на вдову. Внешне она явно проигрывала Головлевой — вполне бесцветная внешность, тусклые волосы гладко зачесаны назад.

— Госпожа Меерович, повторите пожалуйста то, что сообщили мне вчера, — попросил Розовски.

— Этой фотографии в нашем доме не было, — тихо ответила Меерович. — Во всяком случае, еще десять дней назад, когда я уезжала в Европу. О приезде бывшей жены муж тоже ни разу не говорил.

— Он рассказывал вам о причинах развода с первой женой? — спросил Натаниэль.

Далия задумалась.

— Да, но это было давно, — сказала она. — Я думаю, лет пять назад, когда мы познакомились. Ничего конкретного, так — общие слова.

— Кого он винил в разводе? Ее или себя?

— Никого, — Далия слабо улыбнулась. — Это мне и понравилось в нем. Я ведь тоже была до него замужем. Мой первый муж имел обыкновение изображать меня чудовищем. Бывает и другая крайность, близкая к мазохизму: когда мужчина во всем винит одного себя и всем рассказывает о том, какой он негодяй и каким несчастным ангелом была его жена!.. — Далия произнесла последние слова чуть громче обычного. Потом добавила — после крошечной паузы, уже обычным голосом: — На самом-то деле обычно виноваты оба. Только вот расплачиваются по-разному.

Натаниэль кивнул.

— Скажите, госпожа Меерович, а о том, что в Тель-Авиве живут родственники его первой жены, ваш муж рассказывал вам?

— Да, однажды он мне сказал… — Меерович задумалась на секунду. — Да, это было, по-моему, в прошлом году.

— И по какому поводу он об этом сказал именно тогда? — спросил Натаниэль. — Полагаете, раньше он сам об этом не знал?

Далия пожала плечами.

— Да нет, — сказала она. — Я просто не спрашивала. Меня мало интересовала его прошлая жизнь.

— Значит, просто к случаю пришлось?

— Ему кто-то позвонил, потом он сказал мне, что звонила родственница его бывшей жены.

— Так-так-так… — Розовски бросил взгляд на Мирьям, никак внешне не прореагировавшую на эти слова. — Скажите пожалуйста, Далия, почему вы проводили отпуск порознь? Согласитесь, это выглядит странно — для столь небольшого срока супружества. К тому же, раньше вы так не поступали, верно?

Вдова не ответила.

— Кроме того, у вас перед отъездом произошла размолвка, — продолжал Натаниэль. — Вы даже не ночевали дома, — он немного подождал. Далия молчала. — И в аэропорт вы уехали не из дома, — добавил он. — Так что же было причиной такого поведения?

— Это мое дело, — Далия нахмурилась. — В конце концов, он мертв.

— Да, вы правы… — Розовски некоторое время задумчиво смотрел на нее. — Теперь я попрошу вас ответить на очень деликатный вопрос, — сказал он, вновь обращаясь к вдове. — Если пожелаете, можете не отвечать на него. Но вопрос я задам. Хорошо?

Далия кивнула. В ее взгляде появилась настороженность.

— Ваш муж изменял вам? — спросил Розовски.

— Да, — ответила Меерович.

— Это послужило причиной последней размолвки?

— Да.

— Вы знали имя женщины?

— Нет.

— Но догадывались, кто она?

— Нет.

— Ну, хорошо, — сказал Натаниэль, с улыбкой взглянув на мрачного инспектора Алона. — Оставим в покое психологию супружества, вернемся к более конкретным вещам. Вернемся к фотографии первой жены вашего мужа. Вы утверждаете, что никогда не видели ее в доме.

— Да.

— Это еще ни о чем не говорит, — проворчал инспектор. — Фотография могла хранится в его бумагах. Перед свиданием он выставил ее, чтобы сделать приятное Головлевой.

— Я уже сотни раз говорила, что не виделась с ним! — резко сказала Головлева. — И не дарила ему никаких фотографий!

— Вот! — с торжествующими нотками в голосе подхватил Натаниэль. — А кому именно вы ее дарили? Вы помните?

— Точно не помню, — Лариса опустила голову. — Мне кажется… мне кажется, что я подарила эту фотографию Мирьям. Вместе с тремя другими.

Натаниэль перевел взгляд на Мирьям.

— А что скажете вы? — спросил он.

Та молча пожала плечами.

— Я же говорил вам, — Ицхак Шейгер решил прийти на помощь жене. — Фотография действительно была у нас, но потом куда-то исчезла… — видимо, он сам почувствовал насколько беспомощно звучит его объяснение, потому что замолчал и нахмурился.