Игорь Сотников - Дровосек, или Человек, сумевший наломать дров. Книга вторая

– Мне, кажется, что пока возникла производственная пауза, то и нам было бы неплохо прогуляться. – С недвусмысленным намёком сказал Секунд, поднимаясь со своего места. Ну а Алекс, так и не поняв, зачем они сюда приходили и присоединялись к этому избранному кругу, совсем не прочь отсюда уйти. И они уходят. Как вскоре Алексом выясняется, вслед за Неимовером.

– Чтобы понять значение самой простой вещи, – спускаясь вниз по лестничному пролёту, заговорил Секунд, – мы всегда обращаемся к себе, выискивая там знания об этом объекте видения. И только после этого, в зависимости от имеющихся у нас в наличие знаний, идём с ним на сближение. И это сближение или взаимодействие проходит благоприятно, если твоё знание об этом объекте истинно. Но вот если это знание ошибочно или твоё понимание этого знания ложно, которое по своей сути может быть истинно, то это всегда приводит к неблагоприятным последствиям. Причём обе стороны. И поэтому очень важно уметь находить понимание не только в себе, но и на сторонний субъект своего права, или по крайней мере, уметь отличать истинное значение от маскировочного под него явления. Что в этих стенах отлично и демонстрируется. – Секунд демонстративно обвёл своды этого коридора, где они оказались. И Алекс частично понял и нашёл ответ на некоторые почему и зачем Секунд привёл его в театр.

– А лицедейство это такое интересное действие, что и сами задействованные в этом действии лица, иногда и не знают, где заканчивается игра, а где начинается другая. А по-другому здесь и не бывает. – Сделал вывод за всех Секунд. И Алекс, и на слово ещё поверить не успел Секунду, как вот оно, его уже в спину так убедительно, что не устоять на одном месте подталкивают, чтобы он даже не пытался и раздумывать над сказанным Секундом. Отчего Алекс, после того, как он так неожиданно и не слишком некомфортно для своих боков отодвинут с чьего-то пути в сторону, к стенке этого не слишком широкого, но и не узкого коридора, мгновенно загорается желанием посмотреть в глаза той наглой роже, кто так вероломно воспользовался тем, что он стоял к нему спиной.

Но эта наглая рожа, с такими же поступками по отношению к другим людям, естественно не из тех, кто за свои не дисциплинированные действия хочет отвечать, и как только Алекс сумел оторваться от стенки, куда он был так неожиданно перенаправлен этим наглецом, то он только и смог увидеть, так это убегающую спину этого наглеца. Ну а раз с него спросить не представляется возможным, а что уж говорить о том, чтобы посмотреть в его бесстыжие глаза, то у Алекса появляются вопросы к Секунду, который однозначно видел эту наглую рожу и специально его не предупредил о надвигающейся со спины опасности.

И Алекс бы немедленно потребовал от Секунда объяснений такому своему поведению и тому бы скорей всего, было бы недостаточно сказать в своё оправдание, что мол, толкают одни, а объяснения этим поступкам требуют от других, но Секунд предупредил возмущение Алекса, перенаправив его внимание в ту сторону, откуда появился этот наглый тип.

– Внимание. – Тихо проговорил Секунд и, приложив к своему носу указательный палец, таким образом поворачивает своё лицо в ту сторону, откуда заявился этот наглец и куда требовалось сейчас внимать. Алекс, пойманный на рефлексы, ничего не может поделать, как повернутся туда же, где и видит то, на что решил обратить его внимание Секунд.

И если одно из представившихся на обозрение Алекса действующих лиц, Алекс сразу узнал, это был Неимовер, страшный в своём гневе, в котором он, судя по его буквально страшному и некрасивому лицу, сейчас и находился, то второе лицо этой разворачивающейся на их глазах трагедии, Алекс пока не видел, по причине того, что оно находилось где-то там, в глубине какого-то помещения, в которое вела выходящая в коридор дверь, перед которой сейчас стоял, видимо совсем недавно выскочивший оттуда, уже упомянутый Неимовер.

Ну а вот так сразу, трудно понять, что всё-таки заставило Неимовера так преобразиться в невероятно некрасивого и страшного человека, хотя он и так не блистал особенно красотой и по большому счёту, был малосимпатичным малым (и это не фигурально сказано). И Алексу, как впрочем и Секунду, оставалось только догадываться об этом; ну или в крайнем случае до вообразить.

– Наверняка женщина. – Решил для себя Алекс. Ну а Секунд, хоть и также думал, но он плюс ко всему, куда как шире на это смотрел и поэтому высказался на этот счёт более глубоко. – Высокие отношения без трагедии и не могут так называться. А мир искусства без них и не может полноценно существовать. – Что тут же получило своё деятельное подтверждение со стороны тех дверей, куда с такой невыносимостью гневно смотрел и крайне выразительным способом вёл на таких ультраповышенных тонах разговор, что ничего нельзя было разобрать из сказанного, чёрный как мавр Неимовер.

Ну а Алекс, как человек находящийся пока что в звании самого простого зрителя, а не подготовленного, видит то, что показывается, и если в представшем перед его глазами представлении и были куда глубокие смыслы, то он дальше той комнаты, куда вела эта дверь, не мог углубиться и так сказать, снимал только самый верхний культурный слой. – Он её там зачем-то таким, что противоречит его взглядам на неё застал, вот и бесится. – Сделал вывод поверхностный взгляд Алекса на происходящее.

При этом симпатии Алекса, несмотря на то, что та противница взглядов на себя Неимовера, пока никак себя не проявила и не показывалась, – а она могла быть неприлично некрасивой тёткой, и к тому же, всё то, что про неё так пристально глядя, надумал Неимовер, могло быть истинной правдой, – всё равно были на её стороне. И почему это так, то и не объяснишь. Хотя возможно, что на симпатии и антипатии Алекса оказал существенное влияние сам Неимовер, при виде которого хочется думать и поступать вопреки ему. Вот наверное почему, всех этих новомодных режиссёров так тщательно скрывают от публики. Ведь при виде их сразу становится понятен тот замысел, который он вкладывал в свою новомодную постановку на новый лад, а может и по мотивам какой-нибудь классической пьесы – он просто голову нам морочит! И зрителю плевать, какое у этого новомодного режиссёра есть видение, и какой у него взгляд на постановку, когда у него самого есть свой взгляд на эту невыносимо противную режиссёрскую морду.

Между тем противостояние между неизвестной и Неимовером вышло на новый уровень, и Неимовер, определённо больше видя, чем оба взятые Алекс и Секунд, что там происходит за дверьми, решает предотвратить некоторые назревающие провокационные действия со стороны его противницы.

– Рот закрой! – проорал туда Неимовер. И не успел он так сказать, за этим своим громким повелеванием, ни себе, ни кому бы то ни было закрыть рот, как вылетевшая из глубины дверей массажная расчёска, своим точным попаданием в лоб Неимоверу, достигает заявленной цели Неимовера – она ему тут же рот закрыла.