Владимир Весенний - Анатомия смерти

Курбатов протянул Мише руку и улыбнулся.

– Ты не один. Держись, – сказал он.

Мальчик вложил свою ручку в ладонь Максима. Курбатов ощутил довольно крепкое пожатие. Он едва не потянулся обнять мальчика, так ему стало жалко его, но сдержался. Екатерина Сергеевна сделала это за него. Миша недовольно повёл плечами. Он не хотел, чтобы его жалели.

Поезд замедлил ход. Подъезжали к Подольску, когда в конце вагона в раздвижную дверь вошли двое. Они не смотрели в сторону Курбатова, но он почувствовал опасность. Мужчины сели у выхода. Ничем не примечательные работяги средних лет молчали и смотрели в окно. Курбатов оглянулся. Сзади у выхода две старухи с сумками и тележками громко разговаривали про то, чем они кормят кошек. В холодном тамбуре в пику постановлениям Госдумы курил мужчина в дублёнке с поднятым воротником. Он хищно ухмылялся, прикладывался к банке пива, посматривал в салон с вызовом и, похоже, ждал, что ему сделают замечание, чтобы затеять ссору. Но граждане не связывались. Им не было дела ни до мужика, ни до Думы, ни до её законотворчества.

– Что случилось? – встревожилась Екатерина Сергеевна.

Она оглянулась.

– Не суетитесь и не показывайте, что их заметили. Они выждут удобного случая. Им нужен я.

– Наши действия?

– До Курка в вагоне почти никого не останется. Они воспользуются этим. Выйдем в Царицыно. Там в толпе нас не тронут.

Курбатов набрал Салтыкова.

– Юра, у нас обстоятельства. Мы в электричке, подъезжаем к Москве. Пришли в Царицыно пару ребят. Пусть прикроют. Четвёртый вагон с головы поезда.

Миша жестом попросил няню наклониться и что-то ей шепнул.

– Миша хочет в туалет, – сообщила Корнеева.

– Потерпеть никак? – осведомился Максим.

Мальчик мотнул головой.

Втроём они двинулись в хвост поезда. Екатерина Сергеевна открывала двери, Курбатов их захлопывал. Миша шагал посередине. В переходах между вагонами Максим придерживал ребёнка за воротник, чтобы тот не поскользнулся. Вагоны болтало на скорости. Двое следовали за ними. Они приближались.

Впереди женщины-контролёры в красных долгополых пуховиках проверяли билеты. «Зайцы» длинной вереницей двинулись по вагону прочь от них. Курбатову и его команде пришлось задержаться в тамбуре, пропуская «зайцев». Преследователи пропускать не стали. Они грубо оттолкнули парня с девушкой и остановились рядом.

– Чего вам?! – Курбатов встал боком, как на боксёрском ринге в молодости.

– Ничего, – ответил один.

Они проследовали в салон. Курбатов не сводил с них глаз. Напряжение отпускало. Паникёр. Мужики идут по своим делам… Додумать он не успел. Сильный удар по затылку «выключил свет».

Очнулся Максим лёжа на сиденье в вагоне в окружении двух полицейских, двух контролёров и одного охранника в сером камуфляже.

– Смотри, как безбилетника отделали, – сострил прохожий парень, кивая на них товарищу.

Оба хохотнули и остановились посмотреть.

– Давай проваливай, не до вас теперь, – погнал их рослый полицейский в погонах рядового.

– Где женщина и ребёнок? – спохватился Курбатов.

– Никого не было, – ответила контролёр. – Вы в тамбуре один лежали. Думали, пьяный. Что с вами стряслось?

– Не знаю.

Курбатов сел и потёр ушибленное место. Крови на руке не наблюдалось, но чувствовалась огромная шишка. «Мешком с песком, что ли, огрели», – подумал он и поморщился.

– Идти сможете? – поинтересовалась контролёрша. Чёрная сумочка на длинной тонкой лямке болталась через плечо. – А то нам выходить…

– Где мы? – Курбатов глянул в окно.

– К Люблино подъезжаем, – ответила контролёр.

– Попробую.

Курбатов осторожно встал. Голова кружилась, и подташнивало.

– Вам, наверное, скорую надо, – проявила участие всё та же контролёр.

– Спасибо, обойдусь, – ответил Курбатов. – Дальше я сам.

– Деньги, документы на месте? – спросил сержант.

Курбатов ощупал карманы.

– На месте.

Его оставили одного. В кармане надрывался мобильный.

– Ты где? – раздался голос Салтыкова.

– В электричке.

– Мои тебя обыскались. Почему не вышел, как договаривались?

– Меня вырубили. Женщина и ребёнок исчезли.

– Флешку, естественно, забрали.

– Нет, я забыл их предупредить, что оставил её в Чехове.

– Где тебя подобрать?

– На привокзальной площади у Курка.

«Рено» остановился перед Курбатовым. Максим сел рядом с Салтыковым. Тот окинул его критическим взглядом.

– Как говорится, краше в гроб кладут, – сказал он. – Куда тебя?

– В Чехов флешку забирать.

Салтыков взглянул на наручные часы. Потом на Максима. Серое, измождённое лицо. Таким оставлять его одного нельзя. Пора было взглянуть, что за ценности на той злополучной флешке.

– Перекусим где-нибудь на заправке, – сказал Салтыков и тронулся с места.

По третьему кольцу они съехали на Варшавское шоссе.

– Думаешь, это похищение или побег? – спросил Салтыков.

– Скоро узнаем.

– Всё-таки дамочка замешана в убийстве и во всём, что с ним связано. Слишком гладко у них получается, – продолжил разговор Салтыков.

Курбатову было неприятно признавать правоту Салтыкова. Иначе преступники не могли войти и выйти из квартиры невидимыми для камер наблюдения. И как объяснить, что они всегда оказываются рядом?

– Почему? – спросил Максим.

Теперь этот вопрос мучил его постоянно.

– Деньги? Они ничего не взяли в квартире Гомельских. А может, всё-таки взяли?

– Даже если и так. Слишком жестоко и грубо сработано. Овчинка выделки не стоит. Павел никогда не держал крупных сумм при себе. Нет, здесь другое. Женщины ревновали ребёнка друг к другу.

– Убийство на почве слепой любви и ревности? Это уже смахивает на шизофрению в последней стадии. В состоянии аффекта не нанимают сообщников, а действуют спонтанно. На лицо предумышленное убийство, совершённое группой лиц.

– Я уже говорил, что в последнее время Павел сильно изменился. Нервничал, раздражался. Если бы это происходило только с ним, можно было бы предположить, что у него неприятности в бизнесе. Но Вика тоже изменилась. А он её в производственные дела не посвящал.

– Может быть, всё-таки что-то связанное с нанотехнологиями? Какие-нибудь новые разработки. Его шантажировали, угрожали? – спросил Салтыков.

– Мне он ничего об этом не рассказывал, – ответил Курбатов. – Что по отпечаткам? – Максим повернул лицо и поморщился от боли.

– Глухо, как в танке. Будто призраки.

– Ага, – Курбатов потёр затылок. – Призраки бестелесны, а эти головы отрезают и дома с машинами жгут.

Послышался звонок мобильника. Курбатов достал трубу из кармана пальто и включил на громкую связь.

– Твоя женщина у нас, и мальчик тоже. Если хочешь их получить назад – отдай то, что нам нужно, – сказал мужской голос.