Владимир Весенний - Анатомия смерти

– Смотри. Деньги и барахло не взяли. Погреться заходили, – съязвила хозяйка.

– Расскажи, как дело было, – попросил Курбатов.

Не прекращая движение по кухне, Татьяна рассказала, как позвонил Курбатов или кто-то его голосом и вызвал Михаила. Михаил укатил на своём внедорожнике, сказал, что обернётся мигом, и калитку не запер. Велел сообразить на стол, потому что у человека горе и поэтому, наверное, нужно будет выпить.

– Я пошла в сарай. В сарае погреб. Пока доставала солёный арбуз, какая-то пад… – Татьяна покосилась на гостей, – какая-то нехорошая личность закрыла дверь, и я чуть не ох… – она снова посмотрела на гостей, – не околела от холода.

– Тебе он не звонил? – спросил Максим.

– Я свой телефон в доме оставила. Выбегала ж на минутку.

Татьяна ушла в соседнюю комнату и вышла с трубкой в руке.

– Так и есть, кто-то звонил, но номер не моего.

– Он свой телефон в тулупе забыл, – с досадой ответил Курбатов. – Дурдом на колёсах.

Максим набрал цифры с телефона Татьяны.

– Пожарная часть. Дежурный Ярик! – ответил голос.

– От вас час назад не звонил большой мужчина в енотовой шапке? – спросил Курбатов.

– Большой звонил.

– С ним можно поговорить?

– Проблематично. Его увезли на эвакуаторе.

– Милиция?

– Почему милиция? Просто увезли. Он вызвал, и за ним приехали.

– Куда увезли?

– Наверное, в автосервис. Ему хулиганы на машине все колёса порезали…

Курбатов поблагодарил и отключился.

– Пусть они побудут у тебя, – попросил он Татьяну за Екатерину Сергеевну и Мишу. – Найду Михалыча. Я знаю, где он обычно ремонтируется.

Ехать никуда не пришлось. «Мицубиси» с кузовом остановился у ворот. В калитке показалась крупная фигура Михаила в распахнутой куртке на собачьем меху. На голове енотовая шапка.

– Развели, как лохов, – громко ругался Михаил после рассказа Татьяны о событиях дня. – Я тоже хорош, ломанулся к тебе. Голос твой – номер не твой. Нет чтобы перезвонить. Да кто ж думал. Всё на эмоциях!

Михаил разделся, сел за стол. Присутствие гостей его не стесняло. Он вёл себя и говорил как человек, привыкший иметь дело с незнакомыми людьми. Каждую неделю через его мастерскую в Серпухове по ремонту квадроциклов, снегоходов и мотоциклов проходили десятки посетителей.

– Много вынесли? – спросил он жену.

– Ничего не тронули.

Михаил почесал лоб.

– Чего ж им надо было?

– Флешку, – ответил Курбатов.

– Какую флешку? – удивился хозяин.

– Ту, что я просил сохранить.

– Ну так я её и сохранил. Сунул в карман, откуда взял.

– В шаровары?! Куда ты их бросил? – спросил Курбатов.

– Не бросил, а повесила за сараем, на верёвку, вместе с рубахой, футболкой и носками, – отозвалась Татьяна.

Она расставила чашки для чая и розетки для варенья. В центр стола поставила противень с пирогом со смородиной и взялась столовым ножом полосовать его на квадраты.

За сараем Максим снял с верёвки задубевшие на морозе шаровары. В избе выждал, пока материя оттает, и вынул из кармана флешку. Михаил Михайлович виновато посмотрел на Максима.

– Зато не нашли, – оправдывался он. – В сохранности…

– После стирки и мороза? – с сомнением покрутил флешку в руке Курбатов.

Екатерина Сергеевна отпила дымящийся чай из чашки. Взглянула на флешку с интересом.

– Из-за такой ерунды столько проблем, – сказала она.

Курбатов спрятал флешку во внутренний карман пиджака.

– Из-за ерунды людей не убивают, – ответил он.

– Кого убивают? – встрепенулся Михаил Михайлович.

Курбатов рассказал. За столом притихли. Хозяева переваривали новость.

– Выходит, и нас с Татьяной могли того… этого?.. – предположил хозяин.

– Ты кому-нибудь говорил о существовании флешки? – спросил Курбатов.

Его всё больше беспокоила и раздражала осведомлённость преступников.

– Кому тут рассказывать?! – Михаил Михайлович обвёл рукой кухню, подразумевая деревню.

– Вы ни с кем не говорили? – обратился Максим к Корнеевой.

– Н-нет, – пожала плечами женщина.

Мальчик прожевал пирог. Он покосился на Курбатова.

– В квартире, где убили маму с папой, ваш разговор, дядя Максим, про флешку, слышали несколько человек. Могли услышать и из других комнат, – сказал он.

Взрослые повернули к ребёнку удивлённые лица. Мальчик рассуждал и говорил как взрослый. Это выглядело тем более трогательно, что голова его едва возвышалась над столом и для того, чтобы его лицо увидели целиком, мальчику приходилось задирать подбородок. Татьяна погладила ребёнка по макушке. Миша слегка откачнулся. Похоже, проявления нежности не очень нравились ему.

– Кушай, тёзка, кушай, – подбодрил Михаил Михайлович ребёнка.

– «Кушай» говорили купцы в трактирах, – отозвался Миша, – а воспитанные люди говорят «ешь»…

Неожиданное замечание вызвало смех за столом. Громче всех хохотал хозяин.

– Откуда ты знаешь?! – весело спросил он.

– Мама Катя рассказывала.

Екатерина Сергеевна пояснила:

– У нас в школе историю преподавала очень пожилая дама. Говорили, будто бы она до революции в Смольном училась. Вот она нас одёргивала, когда мы «кушали», да «лОжили»…

– Вы в каком году школу закончили? – поинтересовался Курбатов.

– В девяносто четвёртом, прошлого века.

– Это сколько же ей должно было быть лет, пожилой даме? – поинтересовался Курбатов.

Он отхлебнул из кружки и коротко посмотрел на Корнееву.

– Хорошо под девяносто, – ответила она.

Курбатов заметил, как на лице Екатерины Сергеевны вспыхнула и погасла досада. Она потянулась за куском пирога. Они обменялись взглядом с мальчиком. Курбатов мог поклясться, что увидел в глазах ребёнка упрёк и злость. Но это было так мимолётно, что казалось, будто и не было ничего.

Курбатова подмывало ещё расспросить о жизни Екатерины Сергеевны. Но женщина перевела разговор на отвлечённые темы, а чуть позже вышла из-за стола вместе с ребёнком вслед за Татьяной.

– Кто они? – поинтересовался Михаил Михайлович.

– Миша – приёмный сын убитых родителей. А она его няня, – пояснил Курбатов.

– Какие-то они мутные.

– То есть?

– Напряжённые, что ли. Не пойму. Взгляд у малого какой-то недобрый. Не детский.

– Он из детского дома. Видимо, там несладко было.

– Ты у них вроде заступника?

– Гомельский был моим другом. Пока я несу ответственность за его сына. Хочу разобраться, за что убили Павла и его жену.

– Менты пусть ищут. Это тебе не водевиль раскручивать. Насчёт дамочки тоже того, – покрутил рукой хозяин.

– Чего того?

– Вижу, глаз на неё положил. Поаккуратнее. Похоже, дамочка себе на уме.

– Все мы себе на уме.

– У меня глаз острый. Говорит, ерунда, а сама так зыркнула на флешку, словно вырвать из рук хотела.