Эндрю Ваксс - Флад

Ее белые зубы в обрамлении темной помады обнажились, типа, улыбка. Очень спокойная.

– Что, если я вам скажу, что я только хочу поговорить с ним?

– А это так?

Она внимательно на меня посмотрела, потерла пальцами подбородок, затем дернула головой и снова посмотрела на меня.

– Нет. – она встала. – Верните мне деньги, пожалуйста. Я не думаю, что у нас получится договориться.

Она вытянула руку ладонью вперед. Другая рука ее сжалась в кулак, прижатая к талии. Ноги чуть расставлены, она перенесла вес на бедра. Пистолет был в столе – не заряженный. Я положил деньги ей в руку и она пошла спиной вперед, держа руки перед собой, слегка съежившись и отступая. Она протягивала руки ко мне, как будто просила о чем-то. Деньги исчезли. В офисе стало тихо. Я посмотрел вправо и увидел Пэнси у ног леди – она глухо рычала, почти урчала, но не двигалась. Я нажал кнопку на столе и дверь за мисс Флад с щелчком закрылась. Флад смотрела на собаку и меня. Я достал пистолет медленно и осторожно, положил его на стол. Я говорил мягко, разделяя слова.

– Слушайте меня. Я собираюсь кое-что сказать собаке. Это не сигнал к атаке, не важно, как это будет звучать. Не делайте глупостей, потому что и я не собираюсь их делать. Просто послушайте. Вы тут ничего не сможете со мной сделать. Это мой дом, я тут выживаю. Я не пытаюсь вас дурачить или пугать. Я знаю, вы хотите уйти и уйдете. Я вам не враг. Я просто хочу, чтоб вы поняли, вы не сможете вернуться. Не глупите и не выдумывайте. Когда я скажу собаке кое-что, она ляжет. Потом я открою дверь. Когда я положу пистолет на стол, вы откроете дверь, спуститесь, уйдете и никогда не вернетесь. Вы поняли?

– Поняла, – без выражения сказала она.

Я посмотрел на Пэнси – шерсть вздыбилась у нее на загривке.

– Пэнси, прыгай! – и она тут же упала на пол, как вдавленная гидравлическим прессом. Я отпер замок и Флад снова услышала щелчок. Я мягко положил пистолет на стол, дулом на женщину. Я посмотрел на нее и едва кивнул. Молча она повернулась спиной и пошла к двери, весьма угрожающе. Она закрыла дверь за собой, ни разу не оглянувшись.

Флад бесшумно шла по лестнице, но красные огни на столе сказали мне, что она на лестничном пролете. Другие огни сказали, что она уже внизу. Эти индикаторы хорошо работали, но я бы не дал руку на отсечение. Я услышал, как входная дверь открылась и закрылась. Это ничего не значило. Я прошел к дверям офиса, открыл ее и указал на коридор. Пэнси выбежала и спустилась на площадку. Я вернулся к столу и посмотрел на индикатор. Он горел. Пэнси поставила лапу на три шага от середины лестничного пролета, где предполагалось, могла стоять леди. Я подождал, услышал разочарованный короткий лай Пэнси и понял, что Флад, на самом деле, ушла.

Когда я позвал Пэнси, она пришла и ожидающе посмотрела на меня. Я подошел к холодильнику и достал большой кусок стейка.

– Хорошая девочка, Пэнси. Да, ты отличная девочка, замечательный друг, да?

Пэнси счастливо согласилась, и я бросил стейк ей, приказывая: «говори!». Это был слишком большой кусок, поэтому, ей пришлось его жевать, секунду или две, прежде чем он скрылся у нее в желудке. Хорошее быстро кончается.

Я лег на диван, на котором сидела Флад, снял обувь, сгреб подушку и закрыл глаза.

Когда я проснулся, уже темнело. Пэнси смотрела на меня, как будто сейчас скончается, если не выйдет наружу, но я знал, что это притворство. У этой собаки был метаболизм дизельного двигателя – она не была слишком быстрой, но она могла идти без остановки дни напролет. Я, конечно, выпустил ее на крышу, как и каждый вечер. Пока она делала свои дела наверху, я подготовился к ночной работе. Мисс Флад была не единственная на планете, с кодексом чести. Когда я поставил сотню Морису, я, вообще, имел в виду сотню, которую надеялся получить от нее. Моя ставка выиграла, но я не жду, что я также хорошо разбираюсь в жителях Йонкерса, как разбираюсь в людях, вообще. Морис захочет получить свои деньги завтра. Мое сердце не подсказывало мне не браться за эту работу, я, вообще, пользовался сердцем, только делая ставки на лошадок.

Сегодня в третьем заезде была красивая трехлетка, которая не выигрывала весь чертов год. Но это был жеребенок Амбро Несбита, рекордиста скачек. Я видел, как он поставил рекорд. Как правило, я питаю склонность к лошадям, которые весь заезд бегут сзади, а потом, вырываются вперед, я говорю себе, я когда-нибудь сделаю так же. Но Амбро Несбит всегда вырывался в лидеры, доминируя всю гонку, и просто позволял остальным лошадям приходить после себя. После четырехлетнего сезона, его люди сделали из него племенного жеребца, и он дал только двух наследников, прежде чем умер в своем стойле. Всякие мудаки смеялись, что он умер счастливым, но они ни черта не понимают. Он не умер счастливым. Единственный способ для Амбро Несбита умереть счастливым – это умереть на последней миле финиша.

Ну, в общем, тот конь, на которого я поставил, был его сыном и я хотел, чтобы он победил. И я понял, что я должен увидеть Мориса утром, если я хочу сохранить его кредит доверия.

Когда Пэнси вернулась, я позвонил маме Вонг и узнал, что этот чувачок, Джеймс не перезвонил. Я вошел в чулан, чтоб переодеться, так как мне нужно хорошо выглядеть для вечерней игры в Мерфи. Я потрогал свою единственную шелковую рубашку. Мне нравится эта рубашка – она от «Сулка» и она стоила мне сто пятьдесят долларов. «Сулка» работает так- вы заказываете у них дюжину рубашек, тогда они относятся к вам, как к человеку. Но прежде вы должны знать, что они не сделают вам дюжину рубашек, пока не добьются, чтоб они сидели идеально. Так что, когда у меня были деньги, я пошел туда и сделал заказ. Они сделали мне эту рубашку, как образец, из красивого розового шелка, без карманов, с французскими манжетами и с моими инициалами («МБ» – что значило «Мистер Берк») на левой манжете. Я заплатил за одну рубашку (классно вышколенные, они и бровью не повели, глядя на наличные деньги), и сказал им, что вернусь через пару дней, чтобы выбрать цвета для остальных. Я так и не вернулся, конечно. Но я не мог надеть эту рубашку для этой игры, так что я выбрал синюю, из хорошей оксфордской ткани, на пуговицах, простой синий галстук с темно-синим зажимом, он свалился со стойки в отделе одежды, с несколькими другими в прошлом году. Во всех универмагах есть мой размер, он называется «уценка». На мне были начищенные черные «Броганы», и в цвет к ним, я взял дипломат. Теперь я готов к работе. Я подумал, что надо бы заскочить к Маме, если получится, так что, я сказал Пэнси, что принесу ей что-нибудь вкусное, когда вернусь.

Я спустился в гараж, положил пистолет обратно в углубление, рядом с коробкой передач – по крайней мере, я знал, где находится эта Кобра, моя, – и аккуратно одернул пиджак так, чтоб он не морщился сзади. Я хотел добраться до уголовного суда, прежде чем они начнут свою тяжелую работу по предъявлению обвинений.