Mr & Mrs Pumpi - Оскар Квист. Дело №1. Потерянное время

– Согласен, сладость моя. Но для жителей галисийского побережья море всегда служило источником как изобилия, так и опасности. Здешние воды, возможно, самые коварные во всей Атлантике. Прибрежная акватория усеяна острыми, как бритва, подводными пиками, которые едва скрываются волнами и обнажаются лишь во время отлива. А непредсказуемые океанские течения, густые туманы и ветра делают эти рифы еще более опасными. В то же время эти суровые воды изобилуют жизнью. Наш край всегда гордился тем, что поставляет самую лучшую рыбу и морепродукты по всей Испании, от омаров и трески до осьминогов и персебес. Хотя, говорят, при сборе морских уточек ежегодно гибнут несколько опытных ловцов.

– Это очень печально. Все-таки я не понимаю, зачем они так рискуют.

– Море – это все для этих людей. По закону, добывать персебес имеют право только те, у кого есть официальная лицензия на это. К тому же даже им разрешено вылавливать не более шести килограммов рачков в день, да и то лишь в определенные дни в году. Но, как можно догадаться, все эти ограничения повсеместно нарушаются. Такие, как Пинто работают легально и никогда не собирают с одного места всю колонию целиком, чтобы оставшаяся часть морских уточек имела возможность восстанавливать свою популяцию. В то же время уйма других ловцов занимается откровенным браконьерством. Некоторые энтузиасты пытаются как-то противодействовать незаконному промыслу, стараются по ночам во время отлива патрулировать самые обильные места, куда и стекаются все браконьеры, но все эти усилия лишь капля в море.

– Странные эти люди: море для них все, но они сами же готовы подчистую уничтожить всех его обитателей просто ради наживы. Неужели нельзя научиться зарабатывать как-нибудь иначе?

– Как сказал нам Пинто, он как раз хочет, чтобы его сын прервал династию персебейро и сделался юристом. Отыскивать лазейки в людских законах, возможно, не столь увлекательно, как собирать персебес со скал, но морские уточки только выиграют, если все персебейро решат в один прекрасный день уйти с головой в юриспруденцию.

Время этим летом текло вязко и неторопливо, как каштановый мед. Тихо подкрался знойный июль и накрыл дрожащей пеленой марева и дом, и сад, и всех созданий, его населявших. Океан лениво вздыхал и нехотя катил волны к берегу. На закате он казался жерлом исполинского вулкана, лава которого вот-вот перехлестнет через край и спалит все вокруг.

Разморенный беспощадной жарой сад словно впадал в забытье. Собака по целым дням пропадала в кущах рододендрона или валялась на сквозняке, растянувшись на голых каменных плитах прихожей. Все двери и окна на первом этаже были настежь открыты, и ветер беспрепятственно гулял по комнатам. Окна спальни на втором этаже выходили на запад, поэтому до самого вечера здесь царил полумрак и прохлада.

Раз-другой за целый месяц с Атлантики налетали было облака и, пролив над островами Сиес добрую половину влаги, орошали дом и сад на склоне холма. Первые капли, едва коснувшись раскаленной крыши, с шипением испарялись, и все же летний зной ненадолго уступал место прохладе, давая ливню омыть и привести в чувство опаленные солнцем кроны мандариновых деревьев, олив и рододендронов. Еще до темноты сад высыхал и снова наполнялся сухим стрекотанием кузнечиков.

София во время сиесты голая валялась на постели и слушала музыку в наушниках со своего планшета, а Даниэль, прислонившись спиной к краю кровати, усаживался на полу с ноутбуком и монтировал свой фильм. «Мне так сподручнее», – говаривал он.

Иногда София подползала к мужу и через его плечо следила за его работой. Он всегда с головой уходил в творческий процесс, и Софии доставляло особое удовольствие наблюдать за этим таинством со стороны. Она могла часами созерцать, как Даниэль покусывал губы или прищуривал глаза, прикидывая, как выстроить кадры в фильме. В такие моменты у нее от самого затылка по шее, плечам и спине до самой округлой белой попочки волнами прокатывались мурашки. София сначала вздрагивала от необъяснимого сладостного томления, тело ее вдруг расслаблялось, веки смеживались. Незаметно для себя самой она погружалась в дремоту, убаюканная мягкими постукиваниями пальцев Даниэля по клавиатуре.

В один из таких дней, когда марево, едва колеблемое стремительными пролетами стрекоз, струилось над садом, София, распростершись на спине, медленно проваливалась в послеполуденную нирвану. Ей грезилось, что она та сама стрекоза, которая однажды увязла в янтарной смоле и миллионы лет пролежала среди останков доисторических животных, пока беспокойное море во время шторма не выбросило ее на берег в кусочке янтаря. Сквозь густеющую пелену дремы до ее сознания донеслось что-то похожее на шелест ветра в камышах, а затем нечто колючее приземлилось прямо на обнаженный живот. София вздрогнула всем телом и, оторвав голову от подушки, уставилась на непрошенного гостя. Несколько мгновений она пыталась сфокусировать зрение, затем пронзительно вскрикнула и резким движением руки смахнула с себя здоровенное насекомое. В мгновение ока София подскочила на кровати, ожидая повторной атаки и изготовившись к битве не на жизнь, а насмерть.

Из ванной с полотенцем в руке вбежал в спальню Даниэль.

– Что случилось? – испуганно спросил он.

Вместо ответа София пальцем указывала в сторону туалетного столика, где по ее расчетам затаился неприятель. Даниэль, скрутив полотенце в жгут, на цыпочках двинулся в обход, чтобы ударить с фланга. Он крался к вражеским позициям не хуже японского ниндзя – бесшумно и плавно. Враг был уже практически застигнут врасплох, когда под ногой Даниэля предательски скрипнула половица. Как по сигналу из-за столика на кровать ринулась маленькая крылатая тень, но взметнувшееся полотенце, словно хлыст, сбило ее на пол.

Победители этой короткой, но ожесточенной схватки с опаской склонились над поверженным агрессором.

– Саранча. Мароккская, – вынес свой вердикт Даниэль.

– Фу! Как она меня напугала! Свалилась прямо на меня, пока я спала. Я думала, у меня инфаркт будет.

– Стоило мне зайти в ванную, как на нас напали.

– Вот именно! Меня нельзя вот так бросать без прикрытия. Теперь я боюсь окно открывать. Вдруг их там еще налетит?

– Увы, любовь моя, это вполне возможно, – озабоченно проговорил Даниэль. – Саранча не приходит одна, – он подцепил двумя пальцами убитое насекомое, подошел к окну и выкинул дохлую саранчу обратно в сад. – Одевайся, Софи. Мы идем на разведку.

София поспешно натянула трусики и майку и прошлепала босыми ногами следом за мужем вниз по лестнице. Они спустились во двор и, свернув за угол, оказались прямо под окном спальни. Из зарослей рододендрона с языком набок примчалась собака. Когда Дебби пробегала по траве, местами с шелестом вспархивали серовато-бурые имаго. Даниэль оглядел сад, прислушался и, решительно хлопнув и потерев ладонями друг о друга, констатировал: