Mr & Mrs Pumpi - Оскар Квист. Дело №1. Потерянное время

Огромная стая розовых скворцов вела себя на удивление слаженно и дружно. Воздух был наполнен журчанием птичьих голосов, но среди всей массы птиц практически не наблюдалось ни стычек, ни скандалов. Часть пернатых отдыхала и чистила перышки, топорща иногда черный хохолок. Другие же один за другим, сорвавшись с ветки или изгороди, взмывали вертикально вверх и с неизменным кличем «чиррррр!» обрушивались на очередную добычу. Спустя несколько часов после прилета спасителей на вилле «Розовый Скворец» не осталось и следа от насекомых-вредителей: птицы подчистую съели всю саранчу.

Поняв, что поживиться здесь больше нечем, пернатые группами по двадцать-тридцать особей стали подниматься в воздух и вдруг снова слились в одно огромное облако. Оно принимало то форму шара, то растягивалось в виде эллипса, то перетекало в совсем замысловатые фигуры вроде гигантской бабочки или исполинского кашалота. Тысячи птиц казались единым существом, которое вопреки силе гравитации парило в воздухе.

София и Даниэль вышли на террасу и наблюдали за танцем скворцов в полном ошеломлении.

– Это мурмурация! – воскликнул, наконец, Даниэль. – И мне даже посчастливилось ее заснять на камеру!

– А еще эта мурмурация спасла наш сад, за что ей большое спасибо! – сказала София.

После налета саранчи и чудесного избавления от нее на вилле у океана снова воцарились покой и умиротворение. Жара спала, предоставив черед приятному теплу. Ни одной саранчи больше не появлялось в саду, лишь кузнечики стрекотали в траве, да бабочки и шмели перепархивали с цветка на цветок.

Даниэль теперь монтировал свой фильм, сидя за столом на террасе в плотной тени виноградного навеса. У ног его лежала верная собака, а в шезлонге по другую сторону стола уютно устраивалась его верная жена. София надевала наушники, чтобы музыка не отвлекала мужа от работы, и начинала дремать под очередную неспешную мелодию. Когда Даниэль отрывал взгляд от ноутбука, то неизменно умилялся, созерцая мирно спящую жену. Он тихонько вставал и укрывал ее пледом, когда налетали облака и становилось свежо. «Моя сладость и радость», – шептал он ей на ушко, и София улыбалась во сне.

В тот день, когда фата-моргана резвилась на побережье и изумляла своими шалостями окрестный люд, заставляя катера и яхты взмывать в небо над линией горизонта, вилла «Розовый Скворец», как и всегда, утопала в безмятежности. Послеобеденную сиесту Софии нарушил назойливый монотонный звук. Она нехотя открыла глаза и обнаружила, что ни Даниэля, ни собаки нет поблизости. Возле открытого ноутбука стоял оставленный мужем стакан с ананасовым соком, вокруг которого с вожделением вились несколько здоровенных ос.

После налета саранчи София побаивалась насекомых, особенно тех, что могут укусить или ужалить. Однако эти жужжащие создания напомнили ей, как Даниэль каждый раз бросался спасать очередную залетевшую в помещение осу, которая с тупой настойчивостью билась о стекло, не желая понимать, что эту коварную прозрачную преграду ей не преодолеть. Для таких случаев предусмотрительный Даниэль имел про запас пластиковый стаканчик и листок бумаги. Он отработанным движением накрывал стаканчиком осу и, аккуратно просунув между ним и оконным стеклом листок, ловил незадачливое насекомое. Затем он шел на улицу и торжественно, словно при спуске на воду авианесущего крейсера, выпускал осу на волю.

София каждый раз спрашивала супруга, зачем он это делает. Тот же неизменно отвечал, что просто не может пройти мимо существа, попавшего в беду. «Если бы все существа на свете помогали друг другу, то мир был бы намного более приятным и безопасным местом, – с улыбкой говаривал он, – а так все пребывают в состоянии перманентной разобщенности, только вот это всего лишь иллюзия».

София подобными иллюзиями особо не тревожилась, но то, что волновало ее любимого натуралиста, она всегда воспринимала всерьез. Даниэль считал негодяем того, кто впервые додумался «разделять» людей и «властвовать» над ними. Этот порочный принцип, к сожалению, оказался весьма действенным при манипулировании общественным сознанием. По сути, с того момента одни люди поработили других. И конца и края этому не было видно. Какому-то подлецу удалось оболванить народ тысячи лет назад, и народ поверил, что «homo homini lupus est» 9 9 Человек человеку волк (лат.). . Человек оказался не чем-то священным для другого человека, как полагали немногие древние гуманисты, а конкурентом и даже врагом.

«Но разве это не так? – спрашивала София. – Можем ли мы верить кому-то, кроме самого себя?»

«Конечно, можем! – запальчиво восклицал Даниэль. – Доверие – это краеугольный камень семейного счастья. Только оно должно быть взаимным».

«Мне так хочется верить в это, Даниэль. – говорила София. – Потому что, если ты меня обманешь, это разобьет мне сердце».

«Верь мне, любовь моя! – успокаивал жену Даниэль, осыпая поцелуями ее лоб, щеки и губы. – Потому что, если я обману тебя, то сам умру».

София бросалась ему на шею и долго-долго не могла отнять своих губ от губ единственного человека на свете, до которого ей было дело. Она безоговорочно верила ему, она любила его без памяти, и знала, что он так же горячо и нежно любит ее.

Тем временем осы продолжали с мерным гудением виться над стаканом, пытаясь сообразить, как бы им отведать искусительной влаги. Одна из них примостилась на ободке стакана, но сорвалась и неуклюже плюхнулась прямо в сок. Насекомое барахталось в сладкой жидкости, беспомощно перебирая лапками. Софии стало жалко осу, и она оглянулась по сторонам в поисках Даниэля, который пришел бы ей на помощь. Однако мужа не было видно поблизости. Поколебавшись, София все же взяла соломинку и опустила в стакан с соком. Оса тут же уцепилась за спасительную опору лапками, и София стала осторожно вытаскивать бедолагу. Дело было почти сделано, когда оса, решила стряхнуть с крыльев остатки липкой жидкости и заработала ими, как маленький пропеллер. От неожиданности София дернулась. Стакан опрокинулся, и сок разлился по столу. Часть капель попала на ноутбук, и София, схватив салфетку со стола, бросилась их вытирать. Стоило ей коснуться клавиатуры, как экран ожил и пред ее взором предстало окно почтовой программы. София с ужасом поняла, что читает чужое сообщение, когда дошла уже до второго абзаца.

Увы, кто умножает познания, умножает скорбь. Именно это осознала София в тот момент. Нет, София всегда считала, что читать переписку близкого человека в тайне от самого адресата могут лишь люди, не уверенные в своем партнере, а Даниэлю София привыкла верить больше, чем себе самой. Их взаимная привязанность не подлежала ни малейшему сомнению. И все же в глубине сознания София на самый краткий миг ощутила едва заметный укол сомнения – сомнения в самой себе. От этой мысли ее прошиб холодный пот. Ей захотелось захлопнуть ноутбук и стряхнуть с себя это наваждение, но мучительное желание прочитать чужое письмо до конца уже вцепилось когтями в ее мозг. Ею моментально овладел страх потерять все то, что было ей так дорого, и тягостное опасение оказаться преданной.