Нонна Беспалова - Под небом Италии

Документ оказался большим, Таня проголодалась и улизнула в столовую за полчаса до её закрытия, надеясь, что будет поменьше народу и в коридорах, и в самой столовой.

Все мужчины Госплана казались ей одинаковыми, на одно лицо, как нам китайцы, или как мы китайцам. Ей казалось, что по коридорам ходит тиражированный Иван Иваныч Иванов в мешковатом тёмно-сером костюме, коротко постриженный, среднего возраста, с грубоватым лицом. Тот, кто в тот час шёл ей навстречу по коридору, сильно отличался от госплановского Иван Иваныча, прежде всего, «лица выраженьем не общим». На нём хорошо сидел костюм, верхняя пуговица белой рубашки была расстёгнута, галстук приспущен. Высокий, со спортивной лёгкой походкой он шёл по коридору навстречу Тане, увидел её, улыбнулся и сказал: «Программиста можно узнать сразу. Вы у Кондратьева в отделе работаете?»

В Италии они вышли из самолёта прямо на лётное поле. Таня несколько раз глубоко вдохнула. Самолёт лишал пассажиров чувства огромности пересечённого расстояния, но воздух был другим, тёплым, с новой чужой смесью запахов, и это сразу всё ставило на место. В аэропорту Таню и Павла встретил шофёр микроавтобуса с плакатиком отеля. К ним присоединились ещё две пары, едущие в тот же отель: крупные седые американцы в шортах и маленькие черноголовые японские студенты с рюкзаками за плечами и дорогими фотокамерами на шеях.

Отель выбирал муж. У Тани было только одно требование: не слишком далеко от центра. Она знала, что отель будет выбран самый дешёвый из приличных, а комната – самая дешёвая из возможных. Муж был прагматик до мозга костей. Да и в самом деле, не на медовый же месяц они сюда приехали и вряд ли будут в номере проводить много времени. Отель «Кавур» оказался маленькой гостиницей, втиснутой в узкое старое здание. Они получили ключи и в крошечном лифте, где два человека могли поместиться, только почти касаясь друг друга, поднялись на свой этаж. Комната, как и ожидала Таня, была маленькой, постель занимала почти всё пространство, две прикроватных тумбы с лампами и небольшой комод с телевизором – вот и вся обстановка. Ванна Таню удовлетворила. Она была современно отделана и чисто вымыта. В шкафу Таня с удивлением обнаружила много разномастных вешалок, в основном тонких проволочных, на таких выдают одежду после химчистки. «На всём экономят, полотенец три вместо шести, мыло одно, шампуней я не вижу», – сообщила мужу Таня. Муж позвонил в офис и на беглом английском, правда, с ужасным произношением, высказал все претензии. «Сейчас принесут», – ответил он Тане.

Павел хорошо помнил, как он в первый раз встретился со своей будущей женой. Его, молодого сотрудника Минфина, отправили на совещание в Госплан потому, что было совершенно всё равно, кого именно отправить на это совещание. Госплану оставалось жить несколько месяцев. Наиболее дальновидные уже подобрали для себя места в существующих и вновь созданных структурах, но несколько сот человек ещё трудились, бегали с бумагами, собирались на совещания, спорили, настаивали на своём, не зная, что эту их суету вскоре просто отменят и ничего не произойдёт. И катастрофой это станет только для тех, кто лишится такой солидной работы, таких заказов и такой столовой.

Когда Павел увидел её в тот раз в Госплане, худенькую, с тёмными волосами до плеч, в джинсиках и белой рубашке, то первой мыслью было: «Господи, откуда же ты здесь взялась?», а второй: «Я не должен её упустить». После неудачного брака он в первый раз испугался, что эта девушка может пройти мимо и исчезнуть из его жизни. Его первая жена, искусствовед, изводила его истериками, резкими переходами от вялости и лени к лихорадочной деятельности, но его тянуло именно к таким женщинам, женщинам с «артистическим» темпераментом.

Надо было с чего-то начать, и он сказал: «Программиста можно узнать сразу. Вы у Кондратьева в отделе работаете?» Фамилию он назвал наобум, но она купилась и ответила: «Нет, у Воскобойникова». «Я здесь не всё знаю. Вы не покажете мне, где столовая?» – попросил он, хотя только что пообедал на том самом пресловутом этаже со специальными пропусками. Таня улыбнулась в ответ: «Я иду в столовую. Пойдёмте со мной».

В столовой он взял только холодный морс, да и его не стал пить, сказав, конечно, что он не сможет ни пить, ни есть, пока она не согласится с ним ещё раз встретиться. Она немного нахмурилась, и он тут же заговорил о другом. Павел попробовал тему кино. Неделя фильмов Феллини прошла в Доме учёных, и он почти всё посмотрел. Таня видела и ранние, и поздние работы мастера, но сказала, что не любит, когда фильмы нужно разгадывать как ребусы, что их закодированность лишает их живого чувства, тепла, поэтому больше всего у Феллини она любит «Амаркор», а у Тарковского – «Иваново детство». Павел почувствовал в этот момент такой прилив живого чувства и тепла, что немедленно сознался: больше всего он любит у Тарковского «Солярис», потому что вообще любит фантастику и смотреть, и читать и добавил грустно: «И кофе я пью растворимый…» Тут они оба расхохотались, но вернуться к теме новой встречи и номера телефона он не решился. Павел проводил её к ней в комнату, к компьютеру, и никак не мог уйти. Он видел, что Воскобойников, хоть и поздоровался с ним за руку, смотрит на чужака с неудовольствием, но не мог оторваться от неё, потом всё-таки заставил себя попрощаться и ушёл.

Когда Таня закончила работу и вышла из дверей Госплана, она увидела Павла с букетом цветов в руках.

Тане очень хотелось полежать, подремать после дороги. Она сбросила туфли и легла поверх покрывала. «Не спи. Мы не для этого сюда приехали. Пойдём пройдёмся по городу», – настаивал Павел. «Хочу отдохнуть. Сходи на разведку, найди, где мы будем ужинать», – Тане никуда не хотелось, но она боялась сознаться в этом мужу. Павел взял карту на стойке администрации и теперь внимательно её изучал. Они с Таней много путешествовали вдвоём, и Павел знал, что в первый день на новом месте Таня всегда впадает в депрессию и не хочет вылезать из постели. Экспериментальным путём им было установлено: самое лучшее – это вытащить Таню на небольшую прогулку с заходом в ресторан или бар. Пара бокалов вина в ресторане или коктейль-другой в баре оказывали благотворное действие, и на следующий день она вставала с другим настроением.

Новый знакомый сильно отличался и от Таниных друзей из творческой богемы, и от её друзей-программистов. Наверное, если бы он пригласил её в ресторан, Таня бы отказалась. Возможно, тем бы всё и кончилось. Но он предложил ей съездить в Архангельское.