Нонна Беспалова - Под небом Италии

Двадцать третьего августа Таня, как всегда второпях собравшись, спустилась в метро. В вагоне ехали такие хмурые и молчаливые люди, что у Тани ёкнуло сердце. Что случилось? Может быть, кто-то умер, кто-то очень важный? Кто же это может быть?

В министерстве никто не работал. В бухгалтерии стоял маленький телевизор с заглушённым звуком. На экране «лебеди» в пушистых пачках слаженно семенили на пуантах. Таню сбивчиво посвятили в то, что произошло. Через час-полтора с улицы стал слышен нарастающий мощный гул, и задрожали стёкла. Все прильнули к окнам: по улице шли танки. Позвонил Павел. Попросил Таню не выходить в город. Таня и не собиралась. Этот заказ был их последней надеждой на выживание. То, что Павел всё это время был у Белого дома, Таня узнала много позже. Зато она видела, как два дня спустя пытались свалить памятник Дзержинскому. Во всех окнах основного здания КГБ были видны люди, наблюдающие за происходящим. На крыше стояла тренога с камерой, и два человека непрерывно снимали этот многолюдный и многочасовой процесс. Таня хотела дождаться момента, когда зловещий Феликс Эдмундович падёт на асфальт площади, постояла немного среди весёлой и шумной толпы, поняла, что это надолго, и поехала домой.

Возврата к идеалам социализма удалось избежать, но, как жить дальше, было непонятно. Пашина работа висела на волоске. Слишком много солидных, влиятельных людей и их детей остались без мест. Неожиданно пришло предложение от Сергея Васильевича Веденеева, друга Пашиного отца, с которым Сергей Васильевич много лет вместе проработал во Внешторге. На основе бывшего отделения Внешторга было создано новое предприятие. Сергей Васильевич хотел взять Павла к себе юридическим консультантом. Павел согласился, и жизнь Павла и Тани сказочно изменилась. Они перестали зависеть от Таниной зарплаты и из людей с ограниченными средствами в одночасье превратились в людей с большими возможностями. Таня какое-то время чувствовала себя Золушкой на балу, но быстро привыкла к тому, что машина, квартира и наряды не собираются исчезать и денег на всё хватает.

Новую кооперативную квартиру в Печатниках и Павлову двушку обменяли на четырехкомнатную на Таганке, в «генеральском доме», сделали ремонт. Таня побегала по мебельным комиссионкам, познакомилась с продавцами, заведующими и сумела обставить квартиру антикварной мебелью, не слишком древней, в основном конец девятнадцатого – начало двадцатого века. На стенах поселились пейзажи отца, её собственные этюды, картинки, даренные друзьями, две расписные доски от прялок, привезённые бывшим с Севера, несколько икон. Занавески для комнат Таня сшила сама из матрасной ткани и обычной бязи, а для кухни – из весёленького ситчика в мелкий цветочек, найденного у матери в закромах.

Павлу, москвичу бог знает в каком поколении, нравилось то, что она делает. У них получилось настоящее старомосковское жилище: солидное, уютное, с картинами и фотографиями на стенах. Благоустройство было почти завершено, когда Таня обнаружила, что беременна.

Таня и Павел возвращались к отелю другим путём, по совсем узким улочкам, и неожиданно попали на улицу Данте, к дому Данте, где висела табличка с именем и профилем поэта. Здесь разволновался Паша. Дом, в котором жил Данте пятьсот лет назад! Пятьсот лет назад он был известным признанным поэтом (не полководцем, поэтом!), и его ценили не за богатство или именитый род, а за его стихи. И этот дом стоит, потому что это каменная прочная постройка, и пять веков в нём живут люди поколение за поколением и только в двадцатом веке здесь создали музей. «Да-а. В эти моменты начинаешь понимать, что такое Европа и насколько он старый, этот Старый Свет», – с уважением протянул Паша. В отличие от Тани, Павел читал Данте. Таня знала только несколько расхожих четверостиший. «Это подделка», – отозвалась Таня.

– Что ты имеешь в виду?

– То и имею. Это ненастоящий дом Данте. Сам дом старый, и эта кладка, которую мы видим, она принадлежит тому времени, но Данте здесь не жил. Его дом был в другом месте. Он не сохранился. Здесь рядом церковь, где он встретил Беатриче, она подлинная.

– Бог с ней, с Беатриче, – проворчал разочарованный Павел. – Пойдём лучше в ресторан. Он тут поблизости.

Павел ещё раз взглянул на карту. Действительно, ресторан, который посоветовал им портье, находился недалеко. Павел вопросительно посмотрел на жену: «Пошли?»

Перед Таней на мгновение мелькнули двери в цветах того ресторана на маленькой площади. Она знала, что если она скажет: «Я хочу в тот, где двери в цветах», – Павел пойдёт, но будет сожалеть, что они были не в «одном из лучших ресторанов», и ответила ему утвердительно: «Пойдём!»

Павел старался ничем Таню не огорчать и радоваться беременности вместе с ней, но на самом деле ему нужна была Таня, только Таня и он не был уверен, нужен ли ему кто-то ещё. Беременность у Тани проходила тяжело, с тошнотой, головокружениями, обмороками. Павел собирался рожать вместе с женой, но всё пошло не так гладко, как рассчитывали, и его выгнали из родилки. Он бросался к каждой медсестре, выходившей оттуда. Наконец, немолодая акушерка вышла за дверь и сказала: «Поздравляю. Девочка. 49. Три двести. Закричала сразу…», но в этот момент выскочила молоденькая медсестра, что-то шепнула ей на ухо и та бросилась обратно в родилку. Павел похолодел. Через несколько минут вышел врач, тот, с которым Павел договаривался, увидел Павла: «Всё хорошо. Теперь уже всё в порядке. Родила сама. Девочка хорошая. Поздравляю. Вам лучше сегодня пойти домой. Ваша жена очень устала, ей нужно поспать. Завтра увидите обеих. Не переживайте. В следующий раз будет легче». «Следующего раза не будет», – твёрдо подумал измученный Павел, пожимая руку врачу.

Таня после родов была очень слаба. От самоотверженного предложения тёщи пожить у них Павел вежливо отказался. Взяли няньку. Однажды утром Павел зашёл в детскую, Таня стояла, наклонившись над кроваткой. Он подошёл, посмотрел на дочь. Сказал Тане: «Я на работу». Таня оглянулась с той же счастливой улыбкой, с которой смотрела на дочь, поцеловала мужа и опять повернулась к ребёнку. В этот момент Павел заметил, что постоянный страх сделать что-то неправильное, разочаровать её, прошёл. Он ловил себя на том, что на работе забывает о жене и дочке на долгие часы и всегда пугался, когда это происходило, тут же звонил домой. Павел стал чаще встречаться с приятелями, снова начал раз в неделю играть в теннис. Через год Таня вышла на работу. За маленькой Лялей смотрела няня, молодая женщина с Украины, за няней присматривала Танина мама.

И вот тогда произошло то, о чём они оба стараются не вспоминать. Таня сделала Павлу очень больно. Он даже не знал, что так больно бывает.