Марина Сарычева - Последний полет к Пси Октанта

Баня была стилизована под русскую избу первой половины двадцатого века с низким крыльцом и одним высоким окном в предбаннике. Ее цвет имитировал природную окраску земной древесины, для чего почти белые марсианские бревна были обработаны специальными красителями.

В просторном предбаннике пахло древесными смолами. По периметру предбанника тянулись отшлифованные до идеальной гладкости деревянные скамьи, к одной из скамей был придвинут продолговатый деревянный стол. В правом углу предбанника располагалась каменная печь, отапливаемая все той же марсианской древесиной. За предбанником шла помывочная с тазами, лавочками и двумя современными душевыми кабинами; еще там была купель с холодной водой, но летом Иван с Михаилом купелью не пользовались. Из помывочной друзья попадали в парную, полностью обшитую все той же экзодревесиной, с тремя гладкими деревянными полками.

Русская баня из природных материалов обошлась Завадскому в немалую сумму. Бывший астронавт, налетавший немало галактических часов в дальнем космосе, мог позволить себе многое – и просторный кирпичный коттедж с настоящим камином, и бревенчатую баню, и дровяную печь для этой бани.

На всякий случай (такой, как усталость, лень или отсутствие дров), баня была оборудована суперсовременным нагревателем, работавшим на позитронной батарее. Дорогая техника, в основном, пылилась в бездействии, но сегодня ей придется поработать. Все дрова Иван уже сжег, и скоро печка начнет остывать. Нагреватель с позитронной батареей легко решит эту проблему.

Песчаная дорожка вела от бани прямо к реке, где была устроена купальня. Она представляла собой гладкий деревянный настил метра три в ширину, с которого можно было спуститься в воду по ступенькам, как это обычно делала Ольга, а можно было разбежаться и нырнуть, что очень нравилось Завадскому и Рыжкину.

Было около часу дня, когда из бани выбежал распаренный Михаил и, сбросив на ходу махровое полотенце, рванул к купальне. Он с разбегу нырнул в прохладную воду, быстрыми саженками несколько раз проплыл до противоположного берега и обратно, затем, отряхиваясь, попрыгал по берегу и вновь вернулся в баню.

Не успела дверь бани закрыться за Михаилом, как тут же вновь открылась. На этот раз из бани выбежал мокрый от пота Иван вообще без полотенца и тоже рванул к реке. Так же, как до него Михаил, он с разбегу нырнул в воду, проплыл до другого берега, затем повернул назад…

И тут раздался взрыв.

Мощная вспышка на несколько секунд затмила яркое летнее солнце, Иван едва успел прищурить глаза. И сразу же последовал оглушительно-громкий хлопок.

Оглушенный и частично ослепленный Иван успел увидеть, как деревянное строение бани дрогнуло, какое-то мгновение сохраняя общие очертания, затем словно распалось на зависшие в воздухе мелкие фрагменты, после чего резко осело и превратилось в пыль. Ударная волна была похожа на жесткий шквал горячего ветра. Она пронеслась над речной гладью, высушив влажные волосы и опалив лицо мгновенно зажмурившегося Ивана, и вызвала на воде крупные волны.

Когда Завадский рискнул открыть глаза, на месте бани был участок выжженной земли, покрытой мелкой серой пылью. Иван, не отрываясь, смотрел туда, где только что стояла баня. Затем из его груди вырвался протяжный стон. Он пулей выскочил из воды и заметался по берегу. Подбежал к месту взрыва, но, не обнаружив там ничего, кроме нескольких оплавленных кусков металла, потрескавшихся камней из парилки и покрывавшей все мелкой серой пыли, направился к дому.

В гостиной он схватил валявшийся в кресле видон и с силой нажал на кнопку. Зависшая в воздухе голографическая девушка приятной азиатской внешности кокетливо улыбнулась:

– Добрый день! Чем я могу вам помочь? – нежно проворковала она.

– Срочно свяжи меня с полицией! – проигнорировав улыбку и приветствие, потребовал Иван.

– Одну минуту, – нисколько не обидевшись, ответила девушка.

Девушка была всего лишь компьютерной программой, не умевшей ни обижаться, ни сочувствовать. Неизменно вежливая и улыбчивая, она по прихоти владельца видона легко меняла внешность и пол. Ее чрезвычайная услужливость могла раздражать лишь самых придирчивых клиентов, предпочитавших натуральность во всем, даже в общении с компьютером. Впрочем, для особо взыскательной публики в арсенале компании связи имелись специальные программы (они, понятно, стоили дороже), в которых девушки (или юноши) умели обижаться и шутить, и даже вставить крепкое словцо.

Голограмма компьютерной девушки исчезла, и вместо нее возникла голограмма вполне реального полицейского – немолодого, грузного, усталого, с болезненными отеками под глазами.

В начале двадцать третьего века медицина, безусловно, шагнула вперед, но не так далеко, как надеялись предки Ивана два века назад. Человеческие болезни проявили удивительную живучесть. Даже у генетически улучшенных особей они возникали с обидной частотой, чего уж говорить об остальных, чьи родители по финансовым или другим соображениям отказались от вмешательства в геном их детей. Не успевали медики искоренить одну опасную болезнь, к примеру, тот же рак, как сталкивались с другой, ничуть не менее опасной.

У полицейского явно была запущенная болезнь почек. Вероятно, то был «красный нефроз», случаи которого в последние годы заметно участились. Не то чтобы красный нефроз был вовсе неизлечим, да только лечение многим казалось слишком уж радикальным. И хотя телевидение вовсю рекламировало этот метод: мол, и эффективен он на все сто процентов, и абсолютно безопасен, и искусственную почку менять не чаще, чем раз в десять лет, но народ не спешил ложиться под нож, многие предпочитали тянуть до последнего. Похоже, полицейский был из тех, кто под нож не спешил.

– Добрый день. С вами говорит старший лейтенант Борис Беркутов. Что у вас случилось? – скороговоркой пробубнил полицейский.

Потом, приглядевшись к Ивану, он озадаченно поднял бровь и спросил:

– А почему вы голый?

Опустив глаза, Иван стыдливо пробормотал: «О господи!», быстро достал из шкафа зеленый спортивный костюм и натянул на себя.

– Извините, я только что из бани, не успел, так сказать, одеться…

– Ясно. Представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Иван. Иван Завадский.

– И что же такое случилось, Иван, что вы даже забыли одеться? – спокойным тоном продолжил Беркутов.

Несмотря на отечность лица, он производил благоприятное впечатление. Спокойный манеры, умный внимательный взгляд с едва заметной примесью цинизма… Сразу было видно – в своем деле это крепкий профессионал!

– У меня только что погиб друг, Рыжкин Михаил, – дрогнувшим голосом произнес Завадский. – Он… Он…