Марина Сарычева - Последний полет к Пси Октанта

Новое жилье ему поначалу нравилось: оно было просторным и чистым, а вдалеке он видел родные серые скалы. Но скалы оказались обманкой – к ним было невозможно приблизиться, при каждой попытке малыш упирался в стену. Но он все равно пытался добраться до скал, пока однажды картинка не изменилась. Теперь его со всех сторон окружали деревья, которые его совсем не привлекали. Со временем он просто перестал их замечать.

И потянулись тоскливые дни, до боли похожие друг на друга. Дважды в день малыша навещал кто-нибудь из «богов». Сначала это был только Иуаниа, потом появился другой, помельче, которого звали Уолия. Иуания и Уолия пытались с ним разговаривать, при этом они обращались к нему странным словом «Тщернысш». Малышу это слово не нравилось, Иуания с Уолией ему тоже не нравились, хотя он чувствовал, что эти двое не желают ему зла.

Но однажды он вновь встретил Миисшиу. Тот пришел к нему вместе в Иуанией и, как и прежде, стал глумиться над ним. Он, смеясь, называл малыша «мохнатым уродцем», «пушистой многоножкой», и малыш, уже ставший частично понимать язык «богов», внезапно осознал, насколько на их взгляд он нелеп и некрасив. С тех пор он окончательно замкнулся, не реагируя ни на какие уговоры «богов», когда же ему приносили еду, он забивался в дальний угол пещеры.

К счастью, «боги» приходили ненадолго, и малыш почти все время был один. Правда, был еще кто-то, кто был не против с ним пообщаться. Этот кто-то проникал к нему в голову и оттуда пытался с ним разговаривать. Малыш подобные попытки сразу отвергал, поскольку это было не по правилам. Нельзя разговаривать с невидимками – проникнув в голову, они стремятся там поселиться! Так когда-то говорил взрослый берлун, возя малыша на своей шерстистой спине, а взрослый берлун ошибаться не мог.

Но взрослого рядом не было, былых товарищей по играм тоже не было, и малыш постоянно грустил. Никто не мог ответить на терзавшие его вопросы. Например, для чего он здесь? Чего хотят от него гололицые «боги», и почему не вернут его домой? И, главное, что стало с другими берлунами – неужели их всех забрали «боги»? Если же «боги» забрали всех, то почему не поместили их вместе – взрослых берлунов и малышей? Неужели «богам» по нраву то, что он постоянно грустит? А может, «боги» еще одумаются, вернут его на плато между серых скал, и тогда он вновь увидит своих?

Год спустя…

Это был обычный выходной день. Ольга с утра укатила в город, что случалось почти каждую субботу. Чем она занималась в городе, Иван не знал и не стремился узнать. У женщин свои секреты, а Ольга, хоть и умная, все ж таки женщина. Он был уверен в одном – до измены она не опустится. Не такой она человек!

Возможно, она делает покупки, или сидит в салоне красоты, или встречается с подругой детства… Должны же у нее быть подруги! Порой, она кому-то звонит, с кем-то о чем-то договаривается… Звонит всегда открыто, не скрываясь от Ивана. Мелькают имена: Лена, Кристина, Татьяна… Вот только в дом она подруг не приглашает, хотя Завадский совсем не против. Он даже предлагал позвать подруг на Ольгин день рождения, но она, как всегда, отшутилась.

В их общий дом она подруг не зовет, а в городе с ними охотно встречается. Вывод напрашивается сам собой – не желает знакомить девчонок с Завадским! Может быть, стесняется Ивана – мол, старый уже, к тому же – ретроград. А может, напротив, боится, что уведут…

Что ж, пусть развлекается в городе. У каждого есть право на личную жизнь! У нее свои развлечения, у него – свои. Хотя какие у него теперь развлечения?! Он уже не тот, что прежде, и развлекаться не очень-то хочется…

Часов в одиннадцать к нему приехал Михаил. Приятель был весел и взбудоражен, он оживленно размахивал руками и что-то напевал себе под нос. Какую-то знакомую песенку, Иван ее, определенно, где-то слышал. Кажется, в каком-то старом фильме…

Вспомнил! Это из «Рассвета на Сатурне». Тот самый момент, когда Дэвид влюбляется в Лайю, еще не зная, кто она такая. Тогда-то и звучит эта песня – песня нежности, надежды и отчаяния. Уже почти в финале фильма Дэвид понимает, что Лайя – не сотрудница земных спецслужб, а ушлая шпионка из другой галактики. Он сам сдает ее космической полиции (кстати, в той сцене звучит другая песня, ничем не хуже той, что напевает Михаил). Лайю, конечно, арестовывают и предают суду. Земляне, как всегда, побеждают, но… Любовь не признает жестокой правды. Она по-прежнему живет в сердце Давида и Лайи. Такой вот трогательный финал!

Хороший фильм, хорошая песня… Но Михаил поет ее неправильно. Слишком бодро, без малейшего намека на печаль, а тут нужно иначе – с чувством, с легким надрывом.

Завадский с легкой завистью смотрел на приятеля. Вот Рыжкин не утратил вкус к развлечениям даже после того, что с ними случилось. Скорее, напротив – он стал активней и задиристей, готов хоть сейчас ринуться в бой. Видно, в нем всегда это было, просто раньше не бросалось в глаза. Впрочем, они оба изменились, но изменились по-разному. Их прежняя жизнь закончилась, и Михаил уже готов строить новую. А к чему готов Иван Завадский?

Проводив приятеля на кухню и вручив ему бутылку светлого пива (к более крепкой турассе они перейдут позднее), Иван отправился растапливать баню. Первым делом заглянул на дровяной склад, примыкавший к одной из стен бани. Склад был почти пуст, но оставшихся дров должно хватить на растопку. Как только дрова закончатся, он подключит специальную технику. Хватит ей пылиться без дела!

Он забрал со склада все дрова и привычно растопил ими печь. Затем позвал из кухни приятеля, успевшего уже допить свою бутылку, продолжить застолье в предбаннике.

Баня была их особым субботним ритуалом. В отсутствии Ольги, предпочитавшей по субботам развлекаться в городе, они могли нагишом выбегать из парилки и шумно плескаться в прохладной речной воде. Им обоим это нравилось. По мнению Ивана, купание в реке укрепляло дух и навевало высокие мысли. Михаил же, купаясь в свое удовольствие, обходился без теоретической базы.

Баня располагалась метрах в ста от дома, в небольшом строении из экзодревесины, которую добывали в искусственно выращенных марсианских лесах.

Марсианские леса были созданы после введения запрета на любую (кроме санитарной) вырубку земных лесов. Генные инженеры на Земле вывели специальные древесные породы, устойчивые к резким колебаниям температуры и сильно разреженной углекислой атмосфере Марса. Проблему полива решили простым подогревом почвы, поскольку льда под поверхностью Марса всегда было достаточно, его нужно было только растопить.

Леса разрослись и теперь широко использовались для строительства коттеджей, производства мебели, топки каминов и печей. Увы, марсианская древесина была недешевым товаром, который не каждый мог себе позволить.