Руслан Богомолов - Сотворение Волжской России. Книга 2. Горячее лето 1224 года

Лис, проводив Маруфа и вновь вернувшись к окну, вспомнил про перстень, который он одел ещё в проезде, ожидая сына, снял его и уложил в шкатулку.

Наконец показался в проходе между домами напротив Якуб. Он быстро пересек двор и вошёл в подъезд.

– Вот он! – заметил преследователя Якуба Лис. Нет, это был другой, не тот, кого он увидел там, но что это преследователь, это точно. Вот он достал рацию и что-то говорит в неё, не приближаясь к подъезду, в который вошла его «дичь» и с которой «охотник» не сводил глаз.

Лис быстро открыл дверь, впустил сына, закрыл замок на все обороты и оставил ключ в скважине. Потом вышел на балкон, осмотревшись, кивнул Якубу, перелез через перила и спрыгнул на землю, сын за ним.

Через четверть часа, оставив на договорённом месте бричку, команда Лиса спустилась к Ахтубе. Когда палатка стояла в десяти шагах от берега под крутым обрывом, а удочки с заброшенными крючками стояли, закреплённые на самом берегу. Лис, как бы, рассуждая сам с собой, сказал своим спутникам:

– Завтра, сынок, останешься здесь с Маруфом. Ловите рыбу, готовьте запасы еды и ждите меня после полудня, я уйду с утра, надо разобраться, как быть дальше. Без этой женщины возвращаться к эмиру невозможно, а долго тянуть уже нельзя – к утру будут искать нас всех троих.

Если у Лиса в этот день операция сорвалась, то в дербентском форте и на отрогах Самурского хребта всё только начиналось.

В пятидесяти метрах от левого берега Самура, где дорога круто поднималась после переправы вброд, слева от тракта возвышалась скала высотой метров двадцать. Она почти отвесно стояла, упершись в дорогу. Южнее и севернее этой скалы горы как бы отступали от левого края дороги на несколько метров, и склоны были более пологие, заросшие лесом и тонким слоем мха, смешанного с травяным покровом. На вершине скалы начиналось небольшое плато, как и на склонах вокруг неё, густо заросшее непроходимой чащей смешанного леса. Здесь, на краю этого леса, и разместился главный сюрприз для Джелаладдина: группа из десяти бойцов во главе с капитаном Борискиным. Они прибыли сюда вместе с Кузнецовым и Калибом ещё в пятницу, поднялись по северному лесистому склону на плато, пробились к вершине скалы и оборудовали там тщательно замаскированный наблюдательный пост, а основной лагерь группы расположили в глубине лесной чащи, метрах в шестидесяти от этого поста. На следующий день группа, используя альпинистское снаряжение провела несколько тренировок по быстрому спуску со скалы для внезапной атаки на колонну противника сверху. Кузнецов остался доволен и, вернувшись к броду через Гюльгерычай, сосредоточился там на оборудовании позиций.

В среду примерно в полдень Борискин вышел на связь и доложил, что на южный пологий берег Самура подошли крупные силы противника. Насколько хватало обзора со скалы, больше пяти тысяч всадников, спешившись, рассредоточились в лесу на том берегу. Русло Самура в этом месте было шириной метров семьдесят. Оно представляло из себя голое ложе из гладких, отесанных водой камней, насыпанных с небольшим уклоном от берегов к середине русла, где текла быстрая река – ручей шириной шагов до десяти. Несколько десятков разведчиков попытались переправиться через реку, но были обстреляны из луков полусотней дербентцев, оседлавших начало дороги от Самура. Забрав с собой пятерых не то убитых, не то раненых, они отступили на тот берег, и оттуда полетели стрелы. Вскоре сотня за сотней из леса высыпали полтысячи всадников, которые галопом, разбрызгивая воду, понеслись к узкому входу на дорогу к Дербенту.

Эта дорога, поднимаясь вверх, делала зигзаг через двадцать метров. Там за поворотом из трех срубленных ещё вчера пихт был сооружен завал – баррикады. Калиб, который руководил этими приготовлениями, вчера наказал своему заслону, как действовать, и вернулся на Гюльгерычай.

Спешившаяся полусотня дербентцев, после первых же стрел, пущенных с того берега, не дожидаясь противника, отступила за завал, и, как только, всадники султана, повернув, наткнулись на это сооружение, в них полетели стрелы и дротики. Пришлось спешиться, и первые воины, человек тридцать, ввязались в сражение за овладение завалом, в то время, как столько же углубились в заросли леса, чтобы обойти завал с тыла. Дербентцы, отбив вторую атаку, не стали дожидаться, когда их возьмут в клещи и бросились бежать за второй поворот зигзага, где их ждали оседланные кони и полтора десятка товарищей. Воины султана, преодолевшие, наконец, завал, бросились было вдогонку, но снова отступили, неся потери под натиском этого небольшого конного отряда прикрытия. Однако, через завал и лес к авангарду султана всё подходили и подходили новые силы, и, оседлавшая уже коней, вся полусотня изрядно израненных и потрепанных дербентцев, бросилась наутёк к Гюльгерычаю.

Только через полчаса, разобрав завал, пять сотен всадников лёгкой рысью направились за ними.

Всё это наблюдал Борискин и докладывал по рации на командный пункт Кузнецову. Ещё один наблюдательный пункт был почти посередине междуречья в трех километрах от Гюльгерычая, на перевале через Самурский хребет или то, что от него осталось здесь, на восточных его отрогах. Пост состоял из трех пограничников, взятых у Кочкина из форта-заставы. Здесь на дороге остановились около двух десятков дербентцев. Остальные, наиболее пострадавшие от боя у Самура, продолжили скачку к своему лагерю.

Через минут сорок показался отряд преследователей. Его командир, увидев небольшую группу спешившихся дербентцев на широкой, шагов двадцать, дороге приказал первой сотне атаковать их. Однако те не стали ждать приближения сорвавшихся в галоп с саблями наголо воинов султана, а, вскочив на коней, бросились спасаться бегством.

Не прошло и четверти часа, как два десятка всадников, несущихся во весь опор, вылетели из лесной дороги на ещё более широкое и гораздо горизонтальнее, чем у Самура, русло Гюльгерычая. За ними, отставая на пятьдесят шагов, с криками на пришпоренных конях, мчалась сотня преследователей. Перелетев поочередно через четыре нешироких рукава-ручья, беглецы скрылись на дороге, ведущей в лес на север. И в это время из леса, навстречу их преследователям с криками «Ялла», высыпали полтыщи дербентцев во главе с Калибом. Ещё несколько сотен их товарищей вышли из леса на западном от дороги склоне, который уже проскочили преследователи, перекрывая этой сотне отступление на правый берег…

Когда авангард султана вышел на простор русла Гюльгерычая, от их товарищей на камнях остались только около семидесяти изрубленных и исколотых тел, остальных захватили в плен. Увидев за этими телами около тысячи всадников, рассыпанных по руслу реки, отряд остановился перед ручьем. Победные крики дербентцев, увидевших новых врагов, несколько стихли, они развернулись лицом к противнику и стали выстраиваться в неровную, но плотную линию. То же, на противоположном берегу делал и вражеский авангард. Это продолжалось минут десять, ни одна из изготовившихся к бою сторон не предпринимала атаку первой. Калиб, который на резвом черном скакуне находился в центре первой шеренги, обернулся и крикнул какую-то команду.