Иван Сербин - Гилгул

– Что? – быстро спросил оперативник. – Чего ты улыбаешься? Вспомнил что-нибудь?

– Слушай, Костя, ты можешь предоставить мне записи нашего вчерашнего разговора с Баженовым? Того, где он мне про библейские города рассказывал. Можешь? Костя помрачнел. Вздохнул.

– Понимаешь, старик, нет больше этой записи. Только ты об этом не болтай, ладно?

– Как нет? – Саша невольно напрягся. – Куда же она делась?

– Да, понимаешь, сегодня вечером один из моих охламонов бутылку с «Фантой» на пленки опрокинул. Такой вот получился сюрприз. – Костя развел руками и сказал, словно оправдываясь: – Но их тоже можно понять. Комнатушку дали – не то что кассеты хранить, а даже присесть толком некуда. Складывали все это барахло в коробку. А мои обалдуи ее под стол приспособили. Ну вот и доприспосабливались. Отчитал я их, понятное дело, тем все и закончилось. По инстанции докладывать – получат по выговору, без тринадцатой останутся. А у них, сам понимаешь, зарплата не ротшильдовская. Так что, такие дела, старик. Нету больше этой записи.

– Понятно. – Сказать, что Саша расстроился, значит не сказать ничего. Он подумал секунду, затем поинтересовался: – Слушай, а нельзя организовать к Баженову еще один визит?

– Почему же нельзя? Легко. Хоть завтра. Приезжай и работай себе на здоровье.

– Только мне нужно провести к нему еще одного человека.

– Это которого? Тон у Кости сразу стал ленивым и отстраненным. Так случалось всегда, если ему предлагали сделать что-то, чего он делать не хотел.

– Есть один профессор. Историк. Специализируется на Древнем Востоке. Думаю, для него не составило бы труда отыскать просчеты в рассказах Потрошителя.

– А-а-а, – Костя улыбнулся. Словно луч солнца пробился сквозь тучу. – Ну… Историк – это же совсем другое дело. Конечно, старик. Вперед и с песней. О чем разговор? Завтра с утра закажу вам пропуска. Ты ведь завтра думал его привести?

– Если он не будет занят.

– Ну так давай, старик. Действуй. Саша порылся в кармане, достал пачку, тщательно сверяясь с записью, набрал номер. Ему не пришлось ждать. Трубку сняли после первого же гудка.

– Слушаю вас? – услышал Саша знакомый голос. Сердце его сладко подпрыгнуло и глухо ударилось о кадык.

– А… Здравствуйте, Юля, – сказал он.

– Это вы, Просто Саша? – По голосу Саша понял, что девушка улыбается.

– Да. Это я.

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо. Сейчас уже почти нормально.

– Хорошо.

– Юля, я хотел узнать, не прояснилось ли что-нибудь с профессором, о котором вы говорили, – промямлил Саша, чувствуя себя полным кретином. Он бы с гораздо большим удовольствием поговорил с этой девушкой о чем-нибудь постороннем. Может быть даже, прочел бы ей стихи, а вместо этого вынужден спрашивать о каком-то профессоре. Да еще Костя придвинулся ближе и стал зачем-то тыкать Сашу в локоть. Причем оперативник игриво двигал бровями и пошло улыбался.

– Я разговаривала с ним сегодня, – ответила девушка. – Он сказал, что может встретиться с вами завтра, если у вас сохранится интерес к предмету разговора. Завтра выходной, у него как раз есть свободное время. Я не знала, позвоните ли вы, и поэтому не стала договариваться относительно времени.

– У меня… – Саша закашлялся от волнения. – Сохранился. К предмету.

– Хорошо, – Юля рассмеялась. – В таком случае, давайте встретимся в десять на «Тверской», в центре зала. Профессор живет в Гнездниковском переулке, это совсем рядом с метро.

– Отлично, – абсолютно искренне воскликнул он. – Просто прекрасно. Значит, в десять на «Тверской», в центре зала. Вы меня очень выручили, Юля. Огромное вам спасибо.

– Не за что, Просто Саша, – ответила девушка и снова рассмеялась. – До завтра.

– До завтра, – пробормотал Саша и повесил трубку. Костя откинулся на стуле, посмотрел на приятеля и философски заметил:

– Выглядишь ты сейчас, как полный кретин. Или как влюбленный по уши. Хотя это вроде синонимы, нет?

– Только не надо, ладно? – отмахнулся Саша. – Если не хочешь, чтобы мы поссорились.

– Молчу, молчу. – Костя поднял руки. И тут же спросил быстро: – Она хоть красивая?

– Костя! – рыкнул Саша.

– Все. Уже заткнулся. А ты оказывается у нас ревнивый, мавр. – Оперативник хмыкнул. – А как же Татьяна?

– Костя, я тебя умоляю, – простонал Саша.

– Смотри, дело твое, конечно. Но должен тебя предупредить как старший товарищ. – Костя назидательно поднял палец. – Нет убойнее оружия, чем баба в приступе ревности. И страшнее тоже нет. Понял?

– Я тебя вышвырну, – предупредил Саша.

– Да я, собственно, так. Просто к слову пришлось. Так что с профессором-то? Поедет он к Потрошителю?

– Надеюсь, мне удастся его уговорить. Возможно, ему самому это будет интересно.

– Угу, – хмыкнул Костя, – ладно. Я на всякий случай закажу вам два пропуска и ребят предупрежу, чтобы пропустили. Только пусть твой профессор паспорт захватит. Без паспорта с ним и разговаривать не станут. Усек?

– Усек, – ответил Саша. Костя кивнул на «Благовествование».

– Не возражаешь, если возьму почитать?

– Не обижайся, но…

– А что так? – прищурился оперативник. – Боишься? Не бойся, не потеряю.

– Да нет, дело не в этом. – Саше был неприятен собственный отказ. Все-таки Костя его друг, а тут из-за грошовой, в сущности, книги… – Понимаешь, мне просто нужно с одним товарищем переговорить. Он – букинист, как увидел книгу, аж затрясся. Мы с ним работаем вместе, не хочется отношения портить. Я ему все объясню, книгу покажу, пусть убедится, что я ее не продал, не подарил, а потом бери, читай на здоровье.

– Лады. – Костя поднялся. – Побегу я. Время позднее. До дома еще час добираться. Глашка меня поедом сожрет.

– Скажи, что на работе задержался, – предложил Саша, провожая приятеля в коридор.

– Да, скажи, – усмехнулся невесело Костя. – А то ты Глашку мою не знаешь? Она же каждый вечер звонит мне на службу, проверяет, где я, да когда ушел, да трали-вали разные, ваще. Кошмар, а не жизнь.

– Разведись, – предложил Саша. – Все легче, чем так маяться-то.

– Думаешь, так просто? – вздохнул Костя. – Без малого десять лет вместе прожили, не хухры-мухры. Привык уже.

– Тогда терпи.

– А я что делаю? – Костя помялся на пороге, протянул руку. – Ладно, бывай.

– Пока. Со словами: «Ох, и крику сейчас будет», Костя вышел на площадку, и Саша запер за ним дверь. Тщательно, на все замки. Постоял, прислушиваясь к шагам на лестнице, затем вернулся в комнату. Сон прошел. Теперь, как ни старайся, а быстро уснуть не получится. Досадно. Он прямо в рубашке и брюках плюхнулся на кровать. Взял «Благовествование», открыл, полистал, отыскивая нужное место.

«Нафан не боялся смерти. Чтобы бояться смерти, надо получать хоть какое-то удовольствие от жизни, ценить ее. Пророк не понимал, чем медленная ужасная смерть, называемая жизнью в Иевус-Селиме, лучше быстрой, от руки левита. Противно умирать под ножом палача, но и львов иногда загрызают пустынные псы. Чем же он лучше другой Божьей твари? Нет, Нафан определенно не боялся смерти. Поэтому, когда оконечник дротика ударил в дверь его дома, он вышел на улицу без тени страха или волнения на лице. Мрачный командир звена храмовой стражи, не глядя на него, пробурчал: