Никита Воронов - Огненный лис

— Печально, печально. А ты тогда кто?

— Я? Я — офицер железнодорожных войск. Был… А теперь — зэк! Но вообще-то, тоже бывший. — Теперь настала очередь Рогова прослезиться:

— Из «бывших» я, Серега!

— Не, Витек, перестань… Какой же ты зэк? Ты не зэк! Ты — Витек. Мужик, настоящий вояка!

— Был. Да весь вышел… Поэтому — пиши!

— Не буду. Не буду ничего писать, и не уговаривай! Не желаю… Что я тебе, писарь, что ли?

— Пиши, дурак. Пиши, а то уволят тебя из этих… внутренних органов.

— Не уволят. Хош на спор? Не уволят! В ментовке сейчас и так работать некому.

— Пиши, говорю.

— Ладно, уломал, — согласился Серега. — Чего писать-то?

— Ну, как там у вас положено: фамилия, адрес, размер ботинок…

— Хорошо. Фамилия?

— Чья? — Вытаращился Виктор.

— Ох, извини… Я уже её, вроде, где-то записывал? А, вот! Длинная какая-то. Двойная… Так ты Левшов или Рогов?

— Левшов по отцу, а Рогов — это по материнской линии. Она вчера уехала.

— Кто уехала? Линия, что ли?

— Балда, — обиделся Виктор. — Мать уехала! К родным, на Украину. Там и домик небольшой в наследство остался… Хата.

— А-а, — понимающе тряхнул головой участковый и захлопнул папку с документами:

— Все! Больше ничего писать не буду. Надоело, бл-ля… Ты лучше, Витек, расскажи, как умудрился-то?

— Чего умудрился?

— Сухим из воды выйти, вот чего.

— Не понимаю.

— Хорошо, сфыр… сфру… сформулирую. Статья у тебя тяжелая, «мокрая» — умышленное убийство. Два трупа, из штатного оружия! Шутка ли? А тебе дают всего треху.

— Пять.

— Чего — пять?

— Сначала пять лет дали. А потом, уже на зоне, скинули до трех.

— Ну, конечно, — сыронизировал участковый, — теперь все ясно! Ты, наверное, племянник Ельцына?

— С чего это? — Опять обиделся Рогов. — Я что, похож на него?

— С чего? Да все с того же.

Гость понимающе подмигнул и продолжил, загибая пальцы:

— С поста дежурного по части сбежал с пистолетом — раз! Пару мужиков пристрелил навылет, так что они прямо на месте копыта откинули — два! Тебе «вышка» корячилась, а дали трешник. Много заплатил?

— Ни копейки, — покачал головой хозяин. — Откуда? Хочешь, верь, хочешь — нет… Сам не понимаю. Повезло, наверное. Просто повезло!

— Бывает, — не стал спорить участковый.

Собеседники закурили. На улице, за окном, потемнело, и двор уже начал постепенно затихать в ожидании ночи.

— Чем теперь заниматься-то станешь?

— Не знаю пока, — ответил Виктор. — Времена у вас тут какие-то непонятные. С работой неважно, предприятия останавливаются и вообще…

— Может, помочь? С трудоустройством?

— Нет, спасибо. Попробую сам.

— Только не сорвись, гляди! Хватит уже.

— Нет, Серега. Не сорвусь. Настрелялся уже, насиделся — по самое не хочу! Зарекся… Я сейчас чуть «феню» блатную услышу — тошнит, честное слово! Надоели они мне все там за три года, как за сотню. Просто пожить хочется, понимаешь? Просто — пожить.

— Сейчас многие так хотели бы… Да не у всех получается.

— Попытаемся.

— Дай-то Бог… Трудно будет. — Участковый с усилием поднялся из-за стола и опираясь руками о стены направился к выходу:

— Все! Пока. Пора мне уже… и честь знать.

— Посидел бы еще? Сбегали бы, добавили?

— Нет. Надо идти.

Серега привел сначала себя, а потом милицейскую форму в относительно приличный вид.

— Ты как, в порядке?

— Нор-рмально!

Задержавшись в дверях, он обернулся к хозяину и тихим, но неожиданно трезвым голосом произнес:

— Вот что… Предупредить хочу. Как солдат — солдата. Не все у тебя чисто.

— В каком смысле?

Но участковый сделал вид, что не слышит:

— В общем-то, раньше мы действительно квартиры обходили, а сейчас… Какая там, к ядреной матери, профилактика подучетного элемента! Бардак в ментовке — полный. Но сюда меня шеф специально направил. На-стой-чи-во, понял? Сердитый такой был весь из себя, обиженный… По-моему, кто-то его напряг насчет тебя, персонально. Пометочку сделал. Так что, мотай на ус! До встречи.

— Счастливо. Спасибо тебе!

«Хороший парень, — умилялся Виктор, провожая гостя взглядом из-за окна. — И не мент никакой… Танкист он! По походке видно».

Рогов вспомнил про предостережение и пожал плечами: ерунда какая! бред! Пометки, крестики-кружочки. Плевать.

Не до них. Жизнь только начинается, и прожить её надо так, чтобы…

Буквально через несколько дней Виктор устроился на работу.

Относительно недалеко, на Васильевском острове — снабженцем в кооператив с поэтическим названием «Лана». Проработав там всего пару недель, он поймал… превосходный триппер.

— Ух ты, мать твою! — Перепугался Виктор и со всех ног бросился к доктору соответствующего профиля.

— Жениться бы вам, молодой человек, — с укоризной покачал головой врач-венеролог.

Рогов не возражал, но дальше благих пожеланий дело так и не продвинулось. Да и когда было думать о создании семьи, если днями, ночами, а то и сутками напролет был он занят поиском и закупкой всего, что необходимо для нормального функционирования кооператива.

«Лана» специализировалась на предоставлении богатым клиентам спиртного и дефицитных продуктов. В основном — для вошедших в моду увеселительных выездов в разные частные пансионаты, «оздоровительные комплексы» и бани.

Тогда, в начале девяностых, заведения подобного рода плодились прямо на глазах. Но, несмотря на суровую конкуренцию, процветали — ведь основную массу их посетителей составляла первая волна «новых руских»: бандиты, кооператоры, частные предприниматели средней руки и чиновники из бывших комсомольцев.

Гуляли широко, с размахом людей, ещё не привыкших к шальным деньгам.

Начиналось, обычно, с пышного застолья. Затем новоиспеченные дамы и господа устраивали всеобщее скотство, которое почему-то принимали за обязательный атрибут «сладкой жизни» высшего света. Завершала мероприятие пьяная потасовка, слезы, сопли и дружное тыканье мордой в остатки салата «оливье».

Работа в «Лане», конечно, выматывала, отнимая и силы, и время — но Рогову нравилась. Коммерческих подвигов на пользу родного кооператива он так и не совершил, однако обладал в глазах начальства другим, не менее важным качеством — надежностью.

Пил мало, поэтому всегда умудрялся дождаться кульминации в здравом уме и при памяти. Выждав момент, предшествующий затуханию веселья и мордобою, Виктор без разговоров сгребал шефа и его любовницу-секретаршу в охапку, загружал их в машину и вез по домам.

Разумеется, эта услуга дорогого стоила: все понимали, что преданный человек под рукой в эпоху разгула преступности куда нужнее даже самого расторопного снабженца. А то в одиночку, да «под балдой» можно было проснуться в темной подворотне не только без денег и шмоток, но и без остатков здоровья.