Джеффери Фарнол - Седина в бороду

- Так ты не уверен, что это не переодетый полицейский с Боу-стрит? внезапно прервала она его рассказ.

- О, Господи, - начал он, но тут же замолчал.

Где-то совсем рядом раздался голос, до крайности хриплый и неблагозвучный. Путники ступили под сень крошечной рощицы чахлых деревьев, и здесь, под искривленным стволом наши герои обнаружили маленькую и чрезвычайно грязную палатку. Рядом сидела старая, сморщенная карга, такая же оборванная, грязная и ветхая, как ее жилище. Джентльмен и девушка остановились, а старуха снова что хрипло прокаркала и поманила их кривым костлявым пальцем.

- Ух ты!- Отталкивающая усмешка еще больше обезобразила ее лицо, пронзительный взгляд сверкнул из-под седых космов. - Экий блестящий джентльмен и какая хорошенькая леди. Ну-ну! Глаза старой Салли все еще зорки, они видят даже сквозь кирпичную стену, так что, господа хорошие, вам следует быть со старой Салли подобрее и полюбезнее.

Она залилась хриплым смехом, покачала головой и принялась посасывать короткую глиняную трубку.

Сэр Мармадьюк, облокотившись о почесыватель, с огромным интересом наблюдал за ужимками древней сивиллы.

- Что вам угодно, почтенная? - спросил он.

- Пенни!- проскрипела старуха, не вынимая трубки изо рта. - Подарите старой Салли один пенни! Подарите двухпенсовик, пожертвуйте гроут*, киньте мне таннер, дайте мне, дайте шиллинг, мой красавчик, мой достойный джентльмен!

- А почему вы называете меня джентльменом? - осведомился сэр Мармадьюк, шаря в кармане своего просторного сюртука.

- Потому что старая Салли видит куда дальше собственного носа! Такой благородный джентльмен путешествует пешком по пыльным дорогам, да еще в сопровождении прелестной юной леди! Куда путь держишь, милашка? Куда направляешься, моя птичка? В Лондон, не так ли?

Еве, оцепенев от испуга, не могла отвести взгляда от злобного лица старой карги.

- Лондон, ого! Выкладывай пять шиллингов, мой благородный красавчик, а то и десять. Нет, дай-ка мне гинею, или лучше пять!

- Почему я должен давать тебе пять гиней?

- Потому что у меня острый взгляд! А твое благородное лицо небрито! А твои прекрасные волосы не стрижены! А твои изящные руки так нежны и белы! Ты важный джентльмен, дружок, очень важный. А я так стара и мудра, что вижу гораздо больше прочих!

- И что же ты видишь?

- Кто-то ищет кого-то! Кого же разыскивают, мой блестящий джентльмен? А? Не знаешь? Так что дай старой Салли шесть гиней, и она станет твоим другом. Она тогда окажет тебе огромную любезность - станет держать на замке свою пасть, не даст волю своему языку. И языки ее сына, и внука также останутся на привязи. А что такое семь гиней для столь богатого джентльмена?

Соболиные брови сэра Мармадьюка едва заметно нахмурились, а в глазах мелькнула тревога.

- Семь гиней - это очень большие деньги, - сказал он задумчиво.

- Семь? Ого-го! - прокаркала старуха, осклабившись. - Ну, тогда восемь! Что для такого знатного господина восемь гиней?

- Хм!- Сэр Мармадьюк посмотрел прямо в злые глаза старухи, острыми буравчиками шарящие по его лицу. - Но скажите же мне, за что я должен вам платить?

- За очень ценную вещь! - хрипло хохотнула ведьма. - Ценная вещь по дешевке! Да за нее любых денег не жалко! Так что гони десять гиней, и назовем это сделкой. Десять гиней, милок, за то, что не имеет цены. Всего десять гиней!

Она выпустила из своей рубки клуб едкого дыма, и злобно зыркнула на девушку.

- Пожалуйста, Джон, пойдем! - прошептала Ева, тронув сэра Мармадьюка за руку.

Но тот лишь ободряюще улыбнулся ей и вновь уставился в хитрые глаза старой ведьмы.

- Так вы говорите, десять гиней.

- Двенадцать, милок! Двенадцать гиней за благословение старой Салли и за кое-что еще, за что другие не пожалели бы и сотни, а я прошу-то всего лишь жалких двенадцать гиней.

- Значит, уже двенадцать? - улыбнулся сэр Мармадьюк. - И что же взамен?

- Твоя жизнь, милок! - проскрипела старая карга, ткнув в него трубкой. Ева крепко ухватилась за руку своего спутника и тихо ойкнула, а старуха затрясла головой в приступе злорадного смеха. - Его жизнь, моя милая! Всего лишь его жизнь! А я прошу только двадцать пять гиней, дайте же двадцать пять гиней старой бедной Салли, которая видит грядущее...

Тут она в замешательстве замолчала, ибо сэр Мармадьюк рассмеялся.

- Бедная старуха! - Он бросил ей шиллинг. - Она совсем спятила.

Ведьма схватила монету скрюченными пальцами и что-то бессвязно забормотала. Сэр Мармадьюк уже было повернулся, чтобы уйти, когда заметил Горация, всеядное создание, увлеченно жующего полотняный полог палатки. Внутренность убогого жилища приоткрылась, Ева схватила уздечку и оттащила разбойника прочь, но сэр Мармадьюк продолжал смотреть туда, где мгновение назад увидел лицо - лицо, которое он узнал. За его спиной старуха чем-то шебуршала и монотонно завывала. Он обернулся, та со вздохами и ужимками извлекла из кармана изодранного передника и протянула джентльмену сложенный лист бумаги. Взяв листок, сэр Мармадьюк повернулся лицом к Еве и только тогда развернул его.

УБИЙСТВО!

НАГРАДА ПЯТЬДЕСЯТ ФУНТОВ

ЗА МЕРТВОГО ИЛИ ЖИВОГО!

11 июня Чарльз Брендиш, эсквайр, проживавший в Рэдли-Хартинг в Сассексе, был жестоко убит. Убийца - предположительно, ЧЕЛОВЕК БЛАГОРОДНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ. Настоящим извещается, что всякий, кто располагает информацией, способной пролить свет на местонахождение КРОВОЖАДНОГО НЕГОДЯЯ, получит...

В этот миг скрюченная рука цапнула лист и вырвала его у сэра Мармадьюка. Джентльмен обернулся, но старуха уже спрятала объявление в недрах своего грязного тряпья и теперь взирала на нашего героя с нетерпеливой алчностью.

- Пятьдесят фунтов! - прокаркала она. - А цена старой Салли - всего двадцать пять гиней, всего двадцать пять, благородный мой джентльмен, и рот мой окажется на замке. Никто не станет трепать языком, ни старая Салли, ни ее сын, ни ее внук. Двадцать пять гиней, милок! Ну, что скажешь?

Сэр Мармадьюк снова рассмеялся, взял у Евы повод и пошел прочь, поддерживая девушку за локоть. Старая карга продолжала изливать им вслед потоки хриплой брани.

Когда они отошли на достаточное расстояние, Ева опасливо оглянулась и встревоженно спросила:

- Джон, эта ужасная старуха - настоящая ведьма?

- Несомненно! - несколько рассеянно отозвался сэр Мармадьюк.

- Что она показала тебе?

- Показала?

- Ну да, что это за бумага? Что там было написано?

- Что написано, дитя мое? Ну... какое-то заклинание, наверное, я не понял, какие-то бессмысленные слова.

- Джон, а ты заглянул внутрь палатки?

- На одно мгновение.

- Там прятался человек!

- Я заметил.

- Но, Джон, ты разве не узнал его?

- Он показался мне похожим на Джимми Вэмпера, того, что продал нам ужин своего приятеля.