Джеффери Фарнол - Седина в бороду

- Это он и был! Он наверняка узнал нас, Джон!

- Ну и что, Ева-Энн?

- Мне кажется, он замышляет что-то недоброе. Он хочет причинить тебе зло.

- Каким образом? Он знает лишь, что мы путники, нашедшие приют в сарае.

- Но это ужасная старая ведьма. - Ева поежилась. - Она что-то подозревает, я уверена...

- Да, создание крайне неприятное, настоящая карга, а ведь когда-то и она была невинной девушкой, быть может, опрятной и миловидной.

- Ты веришь в колдовство, Джон?

- Я верю в очарование, что почти то же самое.

- Но почему она подозревает тебя?

- Бог его знает! - беззаботно ответил он. - Если она действительно ведьма, то это, без сомнения, колдовство, черная магия и прочая...

- Нет, Джон, не смейся. Я чувствую, что там осталось зло, настоящее зло. Я чувствую, я знаю это!- Ева поежилась и оглянулась. - А эти письмена, что она тебе показывала, лишь подтверждают - она ведьма.

- Конечно! - кивнул он. - Это ведьма из Эндора... О, я вижу весьма соблазнительный лесок! - Он ткнул почесывателем и, в свою очередь, быстро оглянулся.

- Давай же пойдем туда, Джон, мне он тоже нравится.

- Ну, для лесной дриады это очень естественно, кроме того...

- Ой! - вдруг воскликнула девушка и схватила сэра Мармадьюка за руку. За нами идет какой-то человек!

- Два человека, дитя мое.

- Зачем? Что они от нас хотят? Неужели пришли за тобой? Джон, надо бежать, скорее!

- Ни в коем случае! - резко остановил ее сэр Мармадьюк. - Веди себя совершенно естественно, не показывай, что заметила их.

- Почему они преследуют нас? Джон, они хотят причинить тебе зло. Я боюсь. Я сейчас потеряю сознание от страха!

- Не вздумай! - процедил он сквозь зубы.

- Я... я не могу, Джон! - выдохнула она. - О Джон, я падаю...

- Ева! - воскликнул он. - Ева-Энн Эш! Я презираю трусов, держи же себя в руках! Не останавливайся и не оглядывайся!

- Может, нам все-таки лучше убежать? - умоляюще спросила она.

- Нет, в этом пока нет никакой необходимости.

- Но эти люди...

- Они не будут нас долго преследовать, если ты станешь слушаться меня.

- Тогда пойдем быстрее, Джон.

- Нет. Они поймут, что мы их заметили, давай лучше поговорим.

- Но... О чем?

- О чем хочешь.

- Я трусиха, Джон?

- Ты все еще собираешься грохнуться в обморок или умчаться подобно зайцу?

- Нет, я не смею тебя ослушаться.

- Тогда я беру свои слова назад и во всеуслышание заявляю - Ева-Энн не трусиха!

- На самом-то деле я настоящая трусиха, Джон. Я так сильно боюсь этих людей. что убежала бы со всех ног, если бы не боялась тебя еще сильней.

- Дитя мое, неужели я так страшен?

- Был бы очень страшным, если бы не твои спокойствие и величественность, Джон. Нечеловеческие спокойствие и величественность.

- Нечеловеческие, Ева-Энн?

- Джон, ты не похож на обычных людей.

- По этому поводу можно лишь сказать, - откликнулся сэр Мармадьюк, беззаботно размахивая почесывателем, - что лучше слыть экстравагантным, чем быть таким, как все.

- Но я все же предпочла бы, чтобы ты был более обыкновенным, более похожим на тех, кого я знала прежде.

Наконец они добрались до леса, и теперь, укрывшись за деревьями, сэр Мармадьюк решил взглянуть на своих преследователей - двух весьма подозрительного вида субъектов.

- Что дальше, Джон?

- Отведи Горация подальше в лес и хорошо привяжи его. И чтобы ни звука!

- А ты?

- А я побеседую с этими господами.

Сэр Мармадьюк удобно расположился в зарослях у самой опушки леса, откуда мог наблюдать за приближением преследователей. Они были грубоваты на вид и плохо одеты. На том, что повыше, красовалась изъеденная молью старая меховая шапка, его напарник был пониже и покоренастей, недобрые глаза так и зыркали по сторонам. На опушке они остановились.

- Я ничего не слышу! - сказал высокий.

- Как сквозь землю провалились! - сквозь зубы процедил второй. - Но они от нас не уйдут. Джимми клянется, что это он, а сто фунтов на дороге не валяются.

- Тогда хватит трепаться. Пошли!

- Пистолет у тебя?

- Угу.

Как только они ступили в тень деревьев, перед ними вырос решительного вида крестьянин, вооруженный какой-то штукой устрашающего вида с острым наконечником.

- Ну? - осведомился крестьянин. - Что вам угодно?

- Ничего, - коренастый отступил на шаг.

- Тогда проваливайте!

- Брось свою палку! - проревел высокий и выставил маленький, но вполне настоящий пистолет. - Брось палку, слышишь!

- Стреляй, Сол, стреляй же! - закричал коренастый. - Там ведь сказано "за мертвого или живого", стреляй...

- Сначала я сосчитаю до трех. Раз, два,...

Словно гибкая и стремительная пантера мелькнула перед глазами сэра Мармадьюка. Ева, выпрыгнув из-за его спины, повисла на руке, сжимавшей пистолет. Сэр Мармадьюк не медлил ни секунды. Почесыватель взметнулся и обрушился на изъеденную молью шапку. Выронив пистолет, человек рухнул на колени. Его спутник развернулся и пустился наутек, демонстрируя завидную прыть. За ним большими прыжками устремился необычный крестьянин. Почесыватель то и дело прогуливался по спине улепетывавшего что было мочи храбреца.

Вскоре слегка запыхавшийся сэр Мармадьюк вернулся к Еве-Энн и обнаружил, что девушка, бледная и растерянная, с пистолетом в руке склонилась на распростертым бандитом, издающим хриплые звуки.

- Джон, - прошептала Ева, - ты убил его?

- Куда там!- Сэр Мармадьюк тронул своего противника почесывателем. Подобных типов невероятно трудно отправить на тот свет. Просто этот негодяй на какое-то время потерял к нам интерес. Следует этим воспользоваться и удалиться...

- Посмотри, как он дышит! - девушка не отрывала от поверженного человека тревожного взгляда. - Ты так сильно его ударил, Джон.

- Ну, это второпях, дитя мое. Но человеческий череп, благодаря своей выпуклости, превосходным образом приспособлен для ударов палкой, дубинкой и прочими сходными орудиями, так что поумерь свою тревогу, дитя мое. Да вот, взгляни, наш соня просыпается!

Человек застонал, привстал на коленях, потрогал голову и грязно выругался. Но встретившись глазами с взглядом сэра Мармадьюка, немедленно начал жалобно хныкать, заметив же ужас в глазах девушки, принялся корчиться в смертных судорогах.

- О, мэм, о, благородная леди, как мне больно! Я умираю, мэм! А если я умру, что станет с моей старой матушкой, кто заплатит за мои похороны?!

- Ах, Джон, - сказала Ева, глядя на его искаженное страданием лицо человека, - что мы можем сделать для этого несчастного?

- Что мы можем сделать для него, дитя мое? Посторонись-ка, бессознательное состояние - самое для него подходящее.

Сэр Мармадьюк слегка взмахнул почесывателем, человек тут же вскочил на ноги, с опаской поглядывая на смертоносный инструмент. Сэр Мармадьюк опустил почесыватель и склонился к Еве-Энн: