Екатерина Лесина - Улыбка золотого бога

Обыкновенная, если разобраться, история. Бедный и любимый против богатого и нелюбимого, вот только как далеко хрупкая, изнеженная Лизхен готова была пойти для удовлетворения своего желания – быть с Витенькой и при деньгах? И не могло ли статься, что парочка, придумавшая план с женитьбой, помыслила и другой – с избавлением от постылого супруга? А сейчас, когда завещание Громова слегка нарушило мечты и надежды, вполне может появиться и третий.

– Съезди и поговори. Все?

– Ну… нет. – Теперь Ленчик совсем удивился: – А шестая как? Дуся?

– А что с Дусей?

– То же, что и со всеми. Яков Палыч, ты не заболел, случаем? Чего-то ты совсем раскис, а? У нее ж тоже мотив имелся… короче, родители ее во Внешторге в свое время подвизались.

– Знаю.

– Всезнающий ты наш. В восемьдесят пятом на Дусиного отца дело завели. И чуть не посадили, мало-мало не хватило, когда по распоряжению свыше внимание переключили на сошек помельче, которые и огребли по полной. А сам Гвельский отделался легким испугом.

– Пока не вижу связи.

Не вижу, но чую, где-то в районе затылка – прикосновением невидимой руки к волосам, холодком по шее, замершим сердцем, знакомым покалыванием под левой лопаткой. Ленчик говорит, что у меня хорошая интуиция, не знаю, может, и так, сам предпочитаю определение попроще – чую.

– Пока не видишь, – Ленчик заговорил на полтона тише. – Дело-то завели с подачи Громова-старшего, отца Игоря Владиславовича, и с его же подачи закрыли. Не знаю, как насчет первой части вопроса, но вот о том, кого благодарить за помощь, Гвельские знали. И отблагодарили.

– Бог.

Молниеносная догадка, неприятная, переворачивающая картину произошедшего вверх ногами.

– Чего? – переспросил Ленчик и, не дожидаясь объяснения, заговорил: – За услугу Громов получил золотую статуэтку, очень ценную, там сумма в миллионах, но даже и она сугубо оценочная, если на аукцион выставить, то больше срубить можно будет. Дуся про статуэтку в курсе была и не раз просила ее вернуть, предлагала купить, а Громов отказывался.

– Не сходится, если она хотела, она бы раньше его убила, – мне не терпелось избавиться именно от этой линии. Не убийца Дуся, это же с первого взгляда понятно даже такому бестолковому существу, как Ленчик. Зачем ей столько ждать? Годы ведь.

– Так это… – Ленчик поднялся, подтянул съехавшие было джинсы, провисшие на коленях белыми пузырями. – Громов статую на аукцион заявил, через недели две должен был состояться, а на аукционе цена бы прыгнула, все-таки эта хреновина из золота, и старинная, и еще вроде как предмет искусства. Короче, ушла бы с концами, Дуся твоя хоть и при бабках, но не таких, чтоб рисковать. Да и ты готов ли поверить, что она про завещание не знала? Яков Палыч, только честно, положа руку на сердце?

Честно? Положа? Нет, не готов. И тоскливо от этого, черт побери, впервые в жизни хочется плюнуть на игры в сыщика и заняться чем-нибудь другим. Орхидеи разводить. Или тюльпаны.

– Да ладно, Яков Палыч, не кривись. Разберемся, – пообещал Ленчик.

В юрте воняло – сырыми кожами, вяленым мясом, дымом костра, кислым молоком и сладкой анашой. Побыстрей бы убраться отсюда, отдышаться на свежем воздухе, стряхнуть сонную дурь, от которой в голове все путается, плывет, того и гляди, закроешь глаза и провалишься в мутную дремоту. Но нет, взвизгнула, тренькнула, обрываясь, струна, а за войлочной стеной раздались голоса. Громкие, возмущенные, они приближались.

– Товарищи должны правильно оценить ситуацию! – требовательный бас Игоря, начальника экспедиции. Отчего-то он решил, что должность обязывает напрягать голосовые связки, и потому, с кем бы Игорю ни доводилось встречаться – с завхозом, тишайшим Петровичем, с таксистом в аэропорту, с продавщицей в местном магазинчике, с сотрудниками на утренней планерке, – он всегда кричал. И естественно, к вечеру срывал голос, лечился теплым молоком, смешанным с сурковым жиром – местный рецепт, – и сипло жаловался, что его скоро в могилу сведут.

– Прогресс советской науки не может быть остановлен какими-то, я не знаю, дикарскими суевериями!

Старик, сидевший напротив, вздрогнул и выдохнул струйку белого дыма, в котором, как почудилось Вадиму, блестело серебро. Вадим рассмеялся и потому не услышал, что ответили Игорю местные. Хотя какая разница, ничего-то он переговорами не добьется, потому что местные не желают пускать к кургану, не понимают, что это не мародерство, а научные изыскания.

– Научные… из-изск-искания, – заплетающимся языком повторил Вадим, и молчаливый собеседник его, важно кивнув, протянул трубку.

– Н-не курю!

Старик не стал настаивать.

– То, что происходит, иначе как диверсией я не назову! И будьте уверены, я доложу обо всем куда надо! И потребую принять соответствующие меры, – продолжал реветь Игорь.

Доложит. Потребует. Вечером, когда смоет привкус смешанного с жиром молока стопкой спирта, уже не разбавляемого, как в начале экспедиции, а чистого, ректифицированного. Смешное слово, почти такое же, как дым. И Игорь смешной, каждый вечер доносы строчит и с местным почтальоном отправляет, неужто надеется, что дойдут?

А если и дойдут – кому там, наверху, дело до экспедиции? Подумаешь, четырнадцатый век, курганы… культура… Вот если б оборонкой занимались – другое дело… Игорь жалобу, а местное начальство ответную, что, мол, приехавшие археологи ведут подрывную деятельность и будоражат местное население, отвлекая от участия в трудовом процессе по производству… что ж они тут производят-то? А неважно, главное, что жалобу подкрепят подношением, будь то ковер, местными мастерицами сотканный, кинжал красоты неописуемой, из тех, что самому уважаемому господину Игорю Матвеевичу поднесли, или еще какой-нибудь приятный пустячок.

Нет, не дадут копать. Снова будут ломаться машины и связь, исчезать нанятые рабочие, засыпаться вырытые шурфы, переставляться разметка… или всадники появятся. Налетят, как в тот раз, с криками, с гиканьем, рассекая воздух плетьми. Покуражившись, понаглядевшись на страх москвичей, сгинут, как и не было. Кто после такого снова в раскоп пойдет? Дурных нету. Сегодня они просто попугали, а завтра, глядишь, и плеткой по хребту перетянут или еще чего похуже. А жаловаться… так на кого? Ах, лиц не разглядели? В масках были нападавшие? И опознать их товарищи не смогут? Плохо, очень плохо, но пусть товарищи не сомневаются, милиция сделает все возможное, чтобы найти и наказать хулиганов. Хорошо, что никто не пострадал.

Не пострадал, это точно, вот только с того случая окончательно стало ясно – не выполнит экспедиция поставленных задач.

– Ну что вы, Игорь Матвеевич, зачем жаловаться? Зачем ругаться? – голос Нусар-баши сладким дымом вкрался в юрту. – Вы – уважаемый человек, и я – уважаемый человек. Неужели нужно двум уважаемым людям ссориться?