Джозефина Тэй - Поющие пески, Дело о похищении Бетти Кейн, Дитя времени

- Да, две главы…

- И что вы с ними сделали? Надеюсь, не выкинули?

- Ну… я чуть было не бросил их в камин…

- Что же вас остановило?

- Камин был электрическим. - Кэррэдайн вытянул свои длинные ноги и рассмеялся. - Мне не терпится ткнуть в нос британской публике парочку фактов из ее же истории. Чувствую уже, как закипает в жилах кровь Кэррэдайна Первого.

- Наверное, весьма активный был человек?

- Да уж, и безжалостный вдобавок. Старик начал простым лесорубом, а под конец жизни у него был замок в стиле ренессанс, и две яхты, и собственный вагон. Железнодорожный. Зеленые шелковые занавески с бомбошками и такая инкрустация по дереву, что видеть надо! Но в последнее время кое-кто начал поговаривать - и среди них не последним Кэррэдайн Третий, - что фамильная кровь стала совсем жидкой. Это они меня в виду имеют. Но сейчас я - Кэррэдайн Первый. Теперь знаю, как чувствовал себя старик, когда хотел купить какой-нибудь очередной лес, а ему отказывали… Все, отправляюсь работать!

- Вот и прекрасно, - похвалил Грант. - А я буду с нетерпением ждать обещанного посвящения. - Он взял со стола блокнот и протянул юноше. - Я тут кое-что нацарапал, вроде полицейского досье. Возможно, вам пригодится.

Кэррэдайн с уважением посмотрел на блокнот.

- Выдирайте нужные страницы и забирайте. Я уже покончил со всем этим.

- Теперь вы, конечно, займетесь настоящими делами и позабудете про наше исследование, - с тоской произнес Кэррэдайн.

- Никакое дело не доставит мне столько удовольствия, как наше, - чистосердечно признался Грант. Он посмотрел на портрет, который все еще стоял на тумбочке, прислоненный к стопке книг. - Марта считает, что он похож на Лоренцо Великолепного. Ее приятель Джеймс говорит, что это лицо святого, а мой хирург - что это лицо калеки. Сержант Уильямс думает, что он походит на судью. Но мне кажется, что ближе всех к истине была старшая сестра.

- А как она считает?

- Она заявила, что лицо выражает самые тяжкие страдания.

- Да, пожалуй, что так. И после всего, что мы выяснили, вас это удивляет?

- Нет. События последних двух лет его жизни обрушились на него, как снежная лавина. А ведь до этого все шло так хорошо. Англию наконец-то не раздирали междоусобицы. Гражданская война забывалась, здравое правление сохраняло мир, торговля приносила стране процветание. И вдруг в два коротких года - его жена, сын, и покой…

- Я знаю, от чего он был избавлен.

- От чего?

- От мысли о том, что его имя в последующих веках станет притчей во языцех.

- Подобная мысль разбила бы его сердце. Знаете, какой довод более всего убеждает меня в том, что Ричард вовсе не стремился узурпировать власть?

- Нет. Какой?

- То, что ему пришлось посылать на Север за войсками, когда Стиллингтон сообщил ему новость. Знай он заранее, что поведает Стиллингтон, он привел бы эти войска с собой. Если не в Лондон, то в соседние графства, чтобы иметь их под рукой. Тот факт, что он срочно послал в Йорк, а затем к своим кузенам Невиллам за помощью, доказывает, что признание Стиллингтона оказалось для него совершенно неожиданным.

- Да. Ричард не спеша двигался со своей свитой в Лондон, где должен был стать регентом юного короля. Подъезжая к Нортхэмптону, он узнает о неприятностях, которыми грозит ему двухтысячный вудвилловский отряд, но это его не смущает. Ричард переманивает отряд на свою сторону и продолжает путь в столицу, как ни в чем не бывало. Там его ожидает, как он думает, лишь участие в обычной церемонии коронации. И лишь после признания Стиллингтона он посылает за собственными войсками. Причем в критический миг посылать приходится очень далеко, на самый Север Англии.

- Да, вы правы. Сообщение Стиллингтона застало его врасплох. - Кэррэдайн привычным жестом поправил дужку очков. - А знаете, что, по моему мнению, убедительно доказывает вину Генриха?

- Что же?

- Скрытность.

- Скрытность?

- Да. Скрытность его поступков, шушуканье и возня за углом.

- Вы хотите сказать, что это было в его натуре?

- Нет, никаких таких тонкостей. Разве вы не видите - Ричарду не было нужды действовать скрытно, в то время как у Генриха все зависело от того, чтобы кончина мальчиков оставалась тайной за семью печатями. Никто так и не смог придумать объяснение тому тайному способу убийства, к которому Ричард якобы прибег. Для него действовать подобным образом было бы безумием. Он не мог надеяться сохранить содеянное в тайне. Раньше или позже ему пришлось бы отчитываться за то, почему мальчиков не оказалось в Тауэре. А ведь он, конечно, рассчитывал на долгое царствование. Никто так и не объяснил, зачем ему было избирать такой сложный и опасный путь. Ведь он мог действовать куда проще: удушить мальчиков и выставить их напоказ всему Лондону, который рыдал бы над телами двух юных принцев, безвременно скончавшихся от лихорадки. Так бы он все и проделал - если бы потребовалось. Ведь для Ричарда смысл убийства мальчиков мог заключаться единственно в том, чтобы предотвратить возможные мятежи. Поэтому, если бы он собирался как-то выгадать от их убийства, самый факт смерти следовало придать огласке возможно скорее. А теперь посмотрим на Генриха. Генрих должен был отыскать способ убрать мальчиков с дороги, а самому при этом оставаться в тени. И он должен был скрыть, когда и как они умерли. Судьба Генриха целиком и полностью зависела от того, чтобы никто точно не знал, что именно случилось с мальчиками.

- Так оно и было, Брент, так оно и было, - улыбаясь проговорил Грант, глядя на раскрасневшееся от возбуждения лицо собеседника. - Вам следовало бы служить у нас в Скотленд-Ярде, мистер Кэррэдайн!

Брент рассмеялся:

- Ограничусь расследованием Тонипэнди. Бьюсь об заклад, что есть еще куча подобных случаев, о которых мы слыхом не слыхивали. Книги по истории, небось, кишат ими…

- Да, между прочим, не забудьте забрать своего сэра Кэтберта Олифанта. - Грант взял с тумбочки солидный фолиант. - Историков следует в принудительном порядке обязывать пройти курс психологии, прежде чем разрешать им сочинять свои труды.

- Ну, это им не поможет. Человек, который на самом деле интересуется поведением других людей, не станет тратить время на историю. Он будет писать романы, или изучать психиатрию, или сделается судьей…

- …или мошенником.

- Или мошенником. Или предсказателем будущего. Человека, который разбирается в людях, не тянет в историю… История - как игра в оловянных солдатиков.

- Ну, что вы! Это уж слишком строго… Все-таки, такое ученое занятие…

- Нет, я о другом, - заметил Кэррэдайн и пояснил: - Я имею в виду, что это похоже на передвижение маленьких фигурок по плоскости. Почти математика… или шахматы, если задуматься.

- Если это математика, то какого черта они пользуются закулисными сплетнями, - рявкнул Грант, внезапно разозлившись. Воспоминания о «святом» Море все еще раздражали его. На прощание он быстро перелистал толстого и уважаемого сэра Кэтберта, пока, почти в самом конце, не остановился на одной из страниц.