Марлиз Миллхайзер - Жена Майкла

— Итак, мы формируем ряды. Мы собрались, чтобы блокировать весь транспорт…

— Где Сид?

— То есть — Джон Баптист? Встретит нас у главных ворот со студентами из Темпи и Чиканоса.

Гудение клаксона, крики: медленно, но настойчиво пробивался сквозь толпу грузовичок, в кузове сбилось с десяток парней. Когда машина остановилась, все, кроме двоих, выпрыгнули и стали от этих двоих принимать лозунги, раздавая их толпе.

— Тут наше кино! Не лезьте! Вы нам не нужны! — заорал на них парень с «ягуара».

— Да чего вы без нас добьетесь! — откликнулся один с грузовика богатым басом, не нуждавшимся в мегафоне — ухмыляющийся негр с серьгой в ухе и копной взбитых кудряшек. У Лорел мелькнуло, что негр напоминает дикобраза, атакующего провод высокого напряжения.

Его белый компаньон, сохраняя серьезность, сноровисто подавал плакаты в тянущиеся руки, не обращая внимания на протесты с «ягуара». Расходились плакаты не слишком хорошо, всучать их приходилось чуть ли не силой.

Раздатчик плакатов тянулся за девушкой-змеей даже на ступеньки крыльца — но та наотрез отказалась брать и выругалась ему вслед.

Прибывающий воинствующий отряд был малочислен, но оказал странно возбуждающее действие на участников марша мира. Агрессивные манеры отличали агитаторов от хиппи. Лорел, вздрогнув, опустила руку на головку Джимми; агрессивность, к несчастью, куда заразительнее мира.

— Майра, быть беде! — прошептал Лорел.

— Сама вижу. Как думаешь, может, в полицию позвонить?

— Уже не нужно, — в отдалении взвыли полицейские сирены, как раз когда вояка стукнул лозунгом по голове увертывающегося хиппи.

— Интересно, позвонили им, или они просто едут расчистить транспортный затор?

Ошеломленный хиппи свалился рядом с «ягуаром», и несколько парней, удалявшихся в толпу, вернулись и стали смотреть на него.

Эй, давайте пока что не устраивать заварушек! — парень с мегафоном опять вскочил на «ягуар» и откинул волосы, мотнув головой. — Убирайтесь с вашими лозунгами подальше. Если вести себя смирно, полиция никого не загребет. Не забывайте, в Темпи гвардия. Уходите, да побыстрее!

Машины, демонстранты запрудили дорогу, и Лорел недоумевала, как же полиция прорвется сквозь затор. Сирены выли, но вроде бы не приближались, и она догадалась, что, наверное, полицейские машины застряли где-то в толпе.

Людской гомон заглушал Клайда, но теперь они услышали пса снова и вдруг увидели, что тот мечется уже у угла дома и ныряет в первый же частокол ног. С желтым хвостом щенок выглядел совсем уж некрасивым.

Лорел, ахнув, сморщилась, когда пес вонзил щенячьи зубы в ближайшую лодыжку. Владелец лодыжки взвыл, и Клайд тут же от пинка пропал из виду, толпа пыталась построиться в ряды и двинуться дальше. Лай Клайда раздавался где-то справа.

Вывернувшись у нее из-под руки, Джимми выскочил за дверь, она не успела схватить его. Дверь захлопнулась: густую толпу прибило к крыльцу — Лорел, осталась внутри, мальчик — снаружи. Теперь через стекло видны были только спины.

— Майра, запри дверь! Я выскочу через заднюю!

— Скорее! Как бы Джимми не смяли!

Похоже было, вот-вот сомнут и все бунгало, Лорел бросилась к воротам, отделявшим ее дом от дома Колин. Ни Джимми, ни Клайда не было видно.

Тут тоже мощно текла толпа, скоро ее засосал поток, она растворилась в море кричащего люда, спотыкающихся тел, задыхаясь от прелого запаха шерстяных джемперов, заношенных, никогда не проветриваемых.

— Джимми! — Лорел отпихивали все время назад, толкая от одного человека к другому. — Пожалуйста, пропустите! Тут мой маленький сын! — но голос ее точно рикошетом отскакивал от стены ровного гула, глушившего все.

Лорел не задумалась, почему толпа движется не в намеченном направлении, почему так и не построилась в ряды, почему не идут к главным воротам. Ее терзала одна мысль — Джимми. Потеряв босоножку, она вдруг запаниковала и заглянула в глаза рядом — выражения варьировались от смущения до истерики.

Страх сидел не только в ней, она слабела: ей передавался страх толпы. Надо как можно скорее найти Джимми и выбираться отсюда, не то она утратит над собой всякий контроль.

Слезы мешали видеть, и Лорел до крови закусила губу. Она боролась не только с толпой, но и с собой, стараясь вдыхать поглубже, успокоиться, но воздуха не хватало.

Лорел вскрикнула — чей-то локоть угодил ей по носу, и она почти упала, но плотное волнующееся море сбившихся тел вынесло ее. Тут ей наступили на босую ногу, и она дико завизжала, хотя и силилась сдержаться, не кричать, твердя себе — нельзя, иначе ей уже не остановиться. Боль была невыносима, но у нее не было времени сосредоточиться на ней, она падала. Ей удалось пробиться к фарам автобуса, но толпа отхлынула назад, и она вместе с ней: ноги у нее даже не касались земли.

Белый шлем, маячивший впереди — не на плакате, а на голове человека — некое официальное отличие его, зажег в ней надежду. Она принялась лягаться, толкаться, пробиваясь к нему, проползла по упавшим людям, смахивая мешавшие видеть слезы порванным рукавом рубашки, боясь потерять шлем из виду.

Продвинувшись поближе, Лорел заметила и другие шлемы, но все-таки держала курс на тот, первый: этот полицейский был настоящий великан. Он возвышался над толпой, крутя дубинкой на кожаном ремне вокруг головы, как лассо, олицетворяя безопасность и силу: такому удастся пробиться через людское море и отыскать Джимми.

Наконец Лорел зацепилась пальцами за его пояс и удержалась, выстояв против течения захлестывающей, отрывающей ее толпы.

— Помогите! Пожалуйста, помогите! — завизжала она, сама не желая того, так как боялась показаться истеричкой.

Тяжелая рука, сухая и твердая, схватила ее за запястье и оторвала пальцы от пояса. Полисмен подтянул ее ближе и заорал в лицо:

— В чем дело?

— Помогите! Мой маленький сын…

— Ты с маршем? — глаза его испытующе прищурились, он качнулся, стараясь не упасть. — Пойдем со мной! — Полисмен подхватил ее за талию и поволок, точно длинный неодушевленный предмет, расчищая дубинкой дорогу.

— Погодите же! Мой мальчик! Джимми! Джимми! — но чем сильнее Лорел сопротивлялась, тем крепче сжималась рука вокруг ребер, мешая вдохнуть. Она пыталась вырваться, но ей это не удавалось.

Они уже миновали дом Майры и оказались на мощеной дороге. У изгороди базы стояло несколько закрытых грузовиков и «скорая». Тут толпа почти рассеялась, разбежавшись, побросав машины.

Полисмен швырнул Лорел в крытый фургон, где другой вооруженный полисмен уже охранял с десяток потрепанных участников марша.

— По-моему, наркоманка, пригляди-ка за ней, — и полисмен снова растворился в толпе.

Лорел обмякла, отключилась, сидя на металлической скамейке. Но тут мимо открытого борта проплыли носилки. На миг на нее взглянули потрясенные глаза парня, по лицу у него бежала — из-под раны где-то под волосами — кровь.