Марлиз Миллхайзер - Жена Майкла

Мысль о Джимми, затоптанном, истекающем кровью под ногами обезумевшей толпы, заставила ее вскочить.

— Назад!

Полисмен, но мой маленький сын! Он там! Я должна найти его! Я не хиппи, я вон в том доме живу, а мой ма…

— Ребенок? Э-эх! Люди! И чего таскают за собой невинных детей, когда идут на такое?

— Но я не с ними! Я… — она проследила его взгляд, оглянулась на себя: босоножки исчезли уже обе, рукав рубашки висит клочьями, пыльные джинсы заляпаны краской… — Найдите его! Пожалуйста! Прошу вас!

Полицейский отошел на несколько шагов к другому поговорить, но головы не отворачивал, наблюдая за дверью грузовика.

— Твой малыш беленький такой, с большими глазами? В желтой рубашке? — один из арестованных опустился рядом с ней на скамейку. — Не переживай, я вынес его на своих плечах и передал полиции. Сейчас уж, небось, леденец сосет в патрульной машине.

— Ты уверен? Маленький такой, двух лет? Благодарение Богу!

— Не его благодари, а меня. Из-за него меня и замели, — желтые глаза всмотрелись в нее. — Я тебя знаю? — комично склонив голову набок, он соорудил рамку из рук вокруг ее лица. — Да, правильно, ты… э-э, как уж там… Санни? [3] Санни (англ.) — солнышко.

— Нет, меня зовут…

— Мамочка!

— Ваш?

И Джимми плюхнули ей на колени.

Лорел забилась в угол зала, вцепившись в Джимми, точно кто-то покушался отобрать его, стараясь не смотреть на парня, стаскивающего джинсы. Других, казалось, ничуть не волновала странность его поведения. Кто привалился к стене, кто пристроился, как и Лорел, на полу, или на длинном столе. Пестрые наряды оживляли скучный холодный зал.

Как бы хиппи ни пугали ее, Лорел должна была признать, что ребята эти безобидны. Говорили они шепотом или не говорили вовсе, ненатурально спокойные после всего, что им пришлось испытать.

Стянув джинсы (трусов на нем не было), парень наклонился надеть башмаки. Потом выпрямился и встал, ухмыляясь, у стенки.

— Пи-пи, мама.

Лорел вспыхнула, когда все обернулись к ней, улыбаясь невинности ребенка. Дружелюбные улыбки, лица по-настоящему симпатичные, если дать себе труд вглядеться в них. Так почему же она боится? Совсем не такие страшные, как полиция. Однако, она сжалась на полу со своим сыном, словно испуганное, загнанное стаей гончих, животное.

Может, просто оттого, что в зале полно народу? Каждые пять минут входили полисмены и махали — пятеро на выход. Но как только толпа редела, тут же запускали новую группу.

Лорел вдруг осенило: полуобнаженный парень встал там, чтобы бросаться в глаза полисменам сразу. Наивный и немножко жалкий мирный бунт против властей.

Опять отворилась дверь, и опять добавилось народу. Полисмен взглянул на парня без брюк и только покачал головой, закрывая дверь.

В одном новеньком Лорел узнала басовитого молодого негра — тот самый, который раздавал с грузовика лозунги. Негр встал, уперев руки в бока, в центре, медленно поворачиваясь, оглядывая лица, несколько раз кивнув знакомым.

Глаза его скользнули мимо Лорел. Но тут же вернулись обратно, пригвоздив ее к стене — и он стал пробиваться с ней. Опустившись на четвереньки, негр приблизил к ней лицо.

— Санни? Куда это ты запропастилась?

— Меня зовут Лорел, — сумела едва слышным шепотом выговорить она. Красные пятна бликовали у него на лице, словно солнце затеяло с ней игру, но в зале не светило солнце.

Негр присел на пятки, медленно поводя головой из стороны в сторону, по-прежнему не отрывая от нее глаз: перед ней покачивалась серьга, то попадая в поле ее зрения, то исчезая.

— О-о-оу, не-е-ет, крошка! О, не-е-ет! Ты — Санни, я же узнал тебя! — Тут краем глаза он зацепил Джимми. — А этот откуда взялся? — что-то интимное, хозяйское в его голосе было гораздо страшнее его слов и взгляда.

— Есть тут миссис Деверо? Лорел Деверо тут?

— Наверное, вон в углу. Одна тут с ребенком.

Лорел слышала свое имя, голоса полисменов в дверях. Про себя она кричала, звала на помощь, но неотрывно уставясь на негра, не могла ни шевельнуться, ни выговорить ни слова.

— Миссис Деверо? — вежливо сказали рядом.

— Да.

— Пожалуйста, пройдемте вместе с мальчиком.

— Хорошо. — Но от дверей Лорел обернулась на темное выжидательное лицо.

— Не надо пугаться. За вами пришел муж.

В приемной у демонстрантов снимали отпечатки пальцев, выворачивали карманы. Майкл разговаривал с полицейским сбоку длинной стойки.

— Папа!

Майкл забрал у нее Джимми и недоверчива оглядел ее. Она осознала свое несоответствие этому высокому ухоженному красавцу.

— Просим извинения, миссис Деверо. В такой сутолоке очень легко забрать и невиновного.

— Да она похожа на них! — в сине-серых глазах Майкла плавали льдинки. — С чего вдруг такой наряд?.

— Я красила кухню. Вот и оделась в старое.

Облегчение на лице Майкла зеркально отразило облегчение полисмена. Все в норме, если красишь кухню, можно выглядеть и так.

О новом друге Джимми вспомнил в машине по дороге домой.

— А где щенок, пап?

— Последний раз видел Клайда, когда Майра с Шерри старались выманить его из-под своей машины. Не волнуйся, Джимми. С ним — прекрасно, — Майкл объяснил, что на базу позвонила Майра, как только полиция начала арестовывать демонстрантов, а ни Лорел, ни Джимми так и не появились.

Во дворе развал, следы борьбы. Без всякого выражения Майкл подобрал порванный, зацепившийся за засохший куст плакат — рассмотрел череп и шлем и изорвал в клочки. На лужайке еще оставалось два автобуса.

— Майкл, у меня было прозвище?

— Наверное, как у всякого другого.

— Ты слышал, чтоб меня называли — Санни? Одному парню-хиппи показалось, будто он узнал меня. Как думаешь — правда?

— Сомневаюсь. Скорее всего, перепутал с другой.

В эту ночь Лорел соблазнила собственного мужа. Это оказалось нетрудно. Его точно забавляла ситуация. Она твердила себе, что поступает так, чтобы стереть следы интимности на черном лице под шевелюрой кудряшек, но, оказавшись в объятиях Майкла, уже не была так уверена в мотивах.

Закончив с покраской кухни, Лорел подала заявление на лицензию и после письменного теста получила ее. Комбинация дополнительных рычагов, необходимость переключать скорость и потрясающая акселерация «ягуара» пугали ее поначалу. Но умение водить возвращается естественно, в отличие от чего другого. Встречные машины парализовали ее, пока она не обнаружила, что водители считают красный «ягуар» экстравагантным и стараются уступать дорогу.

На первой же беседе с доктором Гилкрестом она рассказала ему о своем приключении с демонстрантами и полицией.

— Двое назвали меня «Санни». Как считаете, может, мне стоит разыскать их? Порасспросить об этой Санни? Можно бы объявление дать в личную колонку.