Александр Скрягин - Формула власти

Не зная, что же теперь сказать, Владимир Иванович сердито насупился.

– Ну, профессора! В обед, и то, посидеть на солнышке не дадут! – с досадой произнес он и поднялся.

– А мы хотим загорать! – раздался капризный Тамарин голос со стороны маленького пляжа.

– Все! Кончаем всякие загорания! – решительно пресек ее желания попавший впросак комендант.

Научные сотрудницы нехотя поднялись с клетчатого покрывала.

– Вот, Вика, ты всегда не во время приходишь! Всегда! – сердито произнесла Тамара Терновая. – Первый раз в этом году позагорать собрались, и на тебе! Испытания какие-то в обед придумали проводить! Подумаешь, антенна работает! Излучение типа «Б»! Мыши же от него не дохнут, даже лучше себя чувствуют, и шерсть блестящей становится…

Владимир Иванович стоял на крыше суровый, как маршал перед сражением.

– Прекратить разговоры в строю! – начальственно прикрикнул он, стремясь похоронить под напускной суровостью свой промах. – Сворачиваемся в темпе, забираем все с собой, чтоб территорию не захламлять, и уходим! Я сейчас крышу опечатывать буду!

Этот почему-то вспомнившийся майору Мимикьянову случай произошел в последнюю весну существования Института.

Ефим спустился с крыши и постучал в комендантскую дверь.

– Да, входите! Не заперто! – услышал он голос Городовикова.

Во внешнем мире было темно и тревожно, а в башне – светло и уютно.

Пахло домашней стряпней.

– А я думаю, где ты потерялся? – выглянул Владимир Иванович из-за ширмы. – Садись! Сейчас чайку попьем… Алька мне пирожков с капустой оставила… Я их сейчас на сковородке погрею… Закусим… Яблоновки клюкнем… Как ты на это смотришь?

– Очень положительно. – отозвался майор.

Он постоял в задумчивости, провел рукой по ставшему за день колючему подбородку и опустился в старое кресло.

В этот момент в дверь комендантского обиталища постучали.

Постучали негромко, но решительно.

Ефим подобрался, но тут же успокоил себя.

Те, кто разыскивают Лжеконтрибутова, вряд ли бы стали вежливо стучать в дверь. Наоборот, использовали бы фактор внезапности и ворвались неожиданно, без всякого стука.

– Стучат, что ли? – выглянул из-за ширмы комендант с полотенцем в руках.

Негромкий стук повторился.

– Да заходите. Открыто! – крикнул Владимир Иванович.

Дверь отворилась, и на пороге появилась невысокая квадратная фигура директора и владельца Колосовского ликероводочного завода Марата Матвеевича Карабанова.

– Добрый вечер! – произнес он.

– Здоров, Марат Матвеевич! – обтерев полотенцем, подал ему руку Городовиков.

– О! И контрразведка здесь! – почему-то обрадовался директор, заметив сидящего в углу Ефима. – Это хорошо! Вечер добрый, Ефим Алексеевич!

Майор привстал, пожимая, протянутую ему толстую короткопалую ладонь.

– Садись, Марат! Мы как раз чай собрались пить! С пирожками! – хлебосольничал хозяин.

– Спасибо, Владимир Иванович! Сыт я! Ну, если только пол-чашечки плесни, чтоб горло не засохло!

Он опустился во второе, стоящее у стола кресло.

– Рюмочку? – предложил комендант.

– Ну, если только одну, для разговора. – кивнул директор ликероводочного завода. – Я сейчас этим не злоупотребляю… Сердце шалит… Возраст, а, Володя?

– Да, ну, какой у тебя возраст! Тебе еще до пенсии десятку тянуть!

– На моей работе год за три идет! Как на фронте… У тебя водка-то моя? – с начальственной строгостью сложил толстые губы директор ликероводки.

– Чего это – твоя? У меня – яблоновка!

– Которую Штирба гонит? – нахмурился Марат Матвеевич.

– Почему Штирба? Моя Алина гонит. Чистейший напиток! Вот понюхай! – Городовиков протянул Карабанову полную стопку. – Пахнет, как мед с пасеки!

– Ну, тогда выпью! – согласился директор. – А то Штирба свою водку из дички-падалицы гонит. Никогда такое пить не стану!

– Он из падалицы, а ты – из опилок! – заметил Городовиков.

– Ничего подобного. – решительно возразил Карабанов. – У меня только питьевой спирт! Из пшеницы! Я «Колосовскую» из спирта марки «Экстра» делаю, а «Степную» вообще только из «Люкса»!

Марат Матвеевич выпил пол-стопки, Владимир Иванович – стопку целиком, а Ефим только сделал вид, что пьет.

– Я ведь по делу, к тебе, Владимир Иванович! Да, и Ефим Алексеевич кстати! – сказал Марат Матвеевич, откусывая сразу половину пирожка с капустой. По толщине его губы достойно соперничали с пухлым Алиным пирожком.

– Это я понял… Когда ты ко мне без дела-то заходил? – произнес Городовиков, разливая свежезаваренный чай.

– Ай, Владимир Иванович! Не обижайся ты ради бога! Уж ты-то меня знаешь! Жизнь-то у меня какая! Крутишься, как белка в колесе! Бывает, и правда, старых друзей забудешь! Но, поверь, не со зла! Не со зла!

– Да, верю! – махнул рукой комендант. – Что за дело-то у тебя?

– Помощь твоя нужна… – Карабанов облизал после хорошего глотка чая свои оладьеподобные губы.

– Чем же я тебе, Марат, помочь могу? Ты теперь большой человек… Это, когда ты у меня мебелью заведовал, я тебе помочь мог. Например, про макли твои со стеллажами Федоровскому не говорить…

– Ах, стеллажи эти! – хохотнул Карабанов. – Молодость, молодость! Думаешь, я забыл, что ты ни милиции, ни Федоровскому тогда ничего говорить не стал? Нет, не забыл! Помню! Ну, помоги еще раз, Владимир Иванович! Прошу!

– Ну, если смогу, почему не помочь? – тоном отпетого дипломата ответил старший прапорщик запаса.

– Можешь! Ты же с Чечулиным в хороших отношениях? – взялся за чашку с чаем директор.

– В нормальных.

– Ты же с ним на охоту ездишь! – вскинул глаза от чашки Карабанов.

– Ну, пару раз ездил… В компании.

– Вот! – причмокнул толстыми губами Марат Матвеевич. – Прошу, чтоб ты с ним поговорил.

– О чем поговорить-то?

– Ты же знаешь, что у «Флоры» за последнюю неделю три машины с продукцией сгорели…

– Знаю, конечно! Последнюю даже тушить помогал.

– Чечулин считает, что это я сделал! – расплескав чай, поставил чашку на стол Марат Матвеевич.

– Ну! – покачал головой Городовиков.

– И Сабаталина отравил! Из-за того, что вместо моей водки народ стал его «Милену» пить.

– Однако, ты и развернулся, Марат! – играя восхищение, произнес Владимир Иванович.

– Да ты что, Владимир Иванович! Ты что? – взвился Карабанов. – Неужели ты думаешь, что я все это сделал?

– А это не ты? – с интересом спросил Городовиков.

– Володя, что ты такое говоришь? Конечно, не я! Чем хочешь поклянусь!

Ты ж меня столько лет знаешь! Я же – культурный человек! Я все дела всегда миром решал! Без разборок бандитских, без пожаров всяких… А уж так, чтоб человека отравить – мне и в голову такое придти не могло!