Александр Смирнов - Вавилонская башня

— Я не усмотрел у поднадзорных никаких признаков антиобщественного поведения.

— А как же глаз?

— Ребёнок слишком мал, чтобы знать о юридических последствиях содеянного. Он защищал честь и достоинство матери в соответствии со своими внутренними убеждениями. А они у него детские.

— Честь и достоинство? Разве у проститутки есть честь и достоинство?

— Она вовсе не проститутка. У неё действительно есть муж, и он ещё не вернулся с войны.

— Однако документов на этот счёт у неё нет.

— Документов нет, а муж есть. Только что закончилась война. Сейчас у многих нет документов. Что же касается женщин, то на них мужей при всём желании не хватит, Гитлер постарался. Что же прикажете всех шлюхами считать?

— Странно, — удивился начальник, — вы так говорите, будто раньше служили не офицером НКВД, а адвокатом. Впрочем, может быть, это даже и к лучшему. Одним делом меньше и слава богу, Берите новую папку и за работу.

Кузьма взял папку и вышел из кабинета. Начальник посмотрел на папку, которую ему отдал новый прокурор и отложил её в сторону.

— Чтобы НКВДшник так рьяно защищал какую-то ППЖ? — удивился он. — Нет, с этим делом расставаться рано. Здесь есть какая-то тайна. Время покажет, кто из нас прав.

Он выдвинул пустой ящик стола и положил папку туда.

Работа в прокуратуре, конечно отличалась от службы в НКВД, но Кузьма потихонечку привыкал к ней. Начальник, который поначалу казался въедливым и неприятным, привык к новому сотруднику и относился к нему непредвзято. Как-то он остановил Кузьму в коридоре и спросил:

— Кузьма Иванович, а где вы живёте?

— В общежитие.

— Но ведь у вас семья. Что же вы так и будете жить в разных городах?

— Нет, просто мне неудобно сразу площадь просить. Хотел разобраться сначала с делами, а потом уже и с площадью утрясать.

— С делами вы до самой пенсии не разберётесь. Вечно начальник должен за вас об этом думать. Зайдите ко мне и получите ордер на квартиру.

— Квартиру? — удивился Кузьма.

— Квартиру, квартиру. Только с новосельем не забудьте, а то ордера получат, а на новоселье пригласить забывают.

— У меня не заржавеет, — радостно воскликнул Кузьма. — Как только хозяйка с сыном приедет, сразу новоселье организуем.

Хозяйка с сыном не заставили себя долго ждать. Получив от Кузьмы известие, что он устроился, они моментально собрались и приехали в Ленинград.

— Вот это да! — не переставала удивляться жена Кузьмы, осматривая квартиру. — Целых три комнаты!

— А ты как думала, я всё-таки прокурор! Так, что думай Наташенька, как новоселье отмечать будем.

— А сколько народу будет?

— Давай считать: Начальник, заместитель и пять человек из отдела. Все с жёнами. Ну и мы, конечно. Да, ещё Маша будет с сыном.

— Это какая Маша?

— Та самая из нашего полка.

— Они с Николаем тоже здесь?

— Николай ещё не освободился. Она будет только с сыном.

— Как же ты её нашёл?

— Совершенно случайно. Она здесь недалеко живёт. Работает дворником.

Наташа отвернулась от мужа, чтобы он не видел, и поморщилась.

— Кузя, а может быть, потом их пригласим?

— Почему потом?

— Посуди сам: начальники, прокуроры и она — дворник.

— Ну и что, что дворник? А ты кем совсем недавно была?

— Тогда война была.

— Если бы не война, она тоже бы дворником не была. К тому же это мой боевой товарищ, и не пригласить его я не могу.

— Её, а не его, — поправила Наташа.

— Ну, её, какая разница?

— Разница огромная.

— Да ты никак ревнуешь?

— Ещё чего! К дворничихе что ли?

Кузьма серьёзно посмотрел на жену. Так серьёзно на неё он ещё никогда не смотрел.

— Наташка, откуда у тебя это? Неужели ты о людях судишь по их должности? Да эта дворничиха знаешь, сколько жизней спасла, ползая по полю боя в грязи?

— В том то и дело, что в грязи, — брезгливо, но тихо прошептала жена.

— Что, что? Что ты сказала? Я не расслышал!

Жена поняла, что приблизилась к той черте, переступать которую ни в коем случае нельзя.

— Да ничего я не сказала. Я просто для тебя стараюсь. Твои начальники живые люди и всякое могут подумать. Приглашай кого хочешь, мне то что? Только я бы на твоём месте этого делать не стала.

— Давай останемся каждый на своём месте, — строго сказал Кузьма.

— А куда мы гостей посадим? — перевела разговор Наташа на другую тему. — Мебели у нас пока маловато.

— Мебель временно будет казённой, я уже в хозчасти договорился, ну а потом и своей разживёмся.

— Мама, мама! — раздался детский голос из ванны, — что это такое?

— Иди, объясни Ваське, что такое ванна, — засмеялась Наташа.

Она с облегчением вздохнула. Разговор, зашедший так далеко, закончился, однако, женщина, из-за которой ситуация чуть было не вышла из-под контроля, уверенно заняла место в стане её врагов.

Вероятно, все застолья, и новоселье в том числе, проходят по одному и тому же сценарию:

Сначала все чинно сидят на своих местах, внимательно слушая провозглашённые тосты. Затем, согревшись немного от спиртного, начинают вежливо знакомиться с соседями по столу и обсуждать с ними совершенно отвлечённые темы, внимательно следя, чтобы эти темы ни дай бог не смогли хоть как-то задеть собеседника. По мере увеличения процента алкоголя в крови, такое понятие, как тактичность исчезает само собой. Гости уже не помнят по какому поводу они собрались, и начинают говорить о том, что их сейчас больше всего волнует, при этом, нисколько не слушая собеседника и стараясь его перекричать. Эта стадия самая интересная, потому что человек, лишённый тормозов, как бы снимает с себя маску и становится самим собой. Тут бы и определить, кто свой, а кто чужой, но это невозможно, потому что пьян и тот, кто говорит и тот, кто слушает. А пьяный слушатель не способен даже на элементарный анализ и забывает услышанное тотчас, стоит переменить тему разговора. Можно конечно специально не пить, но из этого вряд ли что-нибудь получится. Общество внимательно следит, чтобы масса была однородной и никто не выделялся. Стоит кому-нибудь пропустить тост, как десяток пьяных но зорких глаз заметят это. Как говорится, здесь пощады не будет. Штрафная — такого приговора не удавалось избежать даже прокурорам. Мало того, что нальют рюмку до самого верха, так ещё подбадривают хором: "пей до дна, пей до дна, пей до дна!". И вот уже у приговорённого начинают слезиться глаза и подкашиваться ноги. Всё возвращается на круги своя. Последняя стадия это когда гости не помнят не только зачем они пришли и куда, но не могут даже сказать кто они сами. Тут застолье обычно заканчивается.

Новоселье у Кузьмы не дошло ещё до третей, последней фазы. И гости, и хозяева находились во второй, самой откровенной стадии. Откровенной и глухой одновременно, ибо все хотят высказаться, но никто не хочет слушать пьяные откровения соседа.