Александр Смирнов - Вавилонская башня

— Начальник, я тебе уже сто раз говорил, что я не имею никакого отношения к этому ограблению.

— Ферзь, хватит мне сказки рассказывать. Неужели ты думаешь, что суд поверит, про эту историю с походом по местам боевой славы?

— Мне не поверит, а почему не поверить моим друзьям?

— Потому что ты обманул их. Это ты подговорил их поехать сюда, чтобы в случае чего, прикрыться ими. Вот ты сейчас ими и прикрываешься. Тебя взяли на месте преступления с автоматом в руках. Есть показания лейтенанта милиции, да и сам автомат проходит по делу, как вещественное доказательство.

— Я его нашёл совершенно случайно.

— И поэтому на прикладе выцарапана твоя фамилия?

— Это действительно моё оружие, но я даже не надеялся, что найду его.

— Хватит изворачиваться, Ферзь. Ты задумал это ограбление давно, ещё во время войны. Когда вы взорвали с партизанами карьер, ты уже тогда знал, что после войны он будет восстановлен и на всякий случай спрятал оружие.

— Начальник, богом клянусь, не грабил я ничего!

— Личность застреленного бандита установлена — это Косой, ты вместе с ним был на зоне в одном отряде. Я только одного не могу понять: зачем ты на дело сына взял? Ты же знал, что если вас возьмут, его расстреляют.

— Начальник, не бери грех на душу, спаси моего ребёнка.

— Он охранника убил.

— Это не охранник, это бандит!

— Хватит, Ферзь! Мне надоело это!

Ферзь встал с табурета, на котором он сидел и подошёл к столу, за которым сидел Юрий Александрович. Рука следователя автоматически потянулась к кнопке звонка, чтобы вызвать охрану. Неожиданно Ферзь опустился перед ним на колени.

— Начальник, я же вижу, что ты мужик правильный, спаси моего мальчика! Я всё, что ты хочешь подпишу!

— Мне не надо всё, мне надо узнать, где второй мешок.

— Да не знаю я, где этот проклятый мешок. — Ферзь закрыл скованными наручниками руками лицо и зарыдал.

Рука Юрия Александровича, зависшая над кнопкой звонка, опустилась. В камеру зашёл охранник.

— Увести, — скомандовал следователь.

Юрий Александрович давно бы закрыл дело, если бы не этот проклятый мешок. Доказательств против Ферзя и его сына было предостаточно: это и показания лейтенанта, который арестовал Ферзя в тот момент, когда тот держал в руках автомат, это и отпечатки пальцев сына Ферзя на рукоятке кинжала и, наконец, признания обоих в том, что они совершили убийство. Если бы нашли оба мешка, то бандиты давно бы уже получили свой приговор и ждали исполнения смертной казни.

А может быть, Ферзь действительно не знал, где находится второй мешок? Может быть, когда он отстреливался от милиции, кто-нибудь из его попутчиков взял да и спрятал мешок? К сожалению, на острове, расположенным посередине болота милиция ничего не нашла. Следовательно остаётся только одно объяснение: мешок утонул в болоте.

Юрий Александрович решил ещё раз допросить свидетелей и заканчивать это дело.

Показания свидетелей ничего не прибавили. Все, как попугаи, твердили заученную историю про поход по местам боевой славы. Следователь прекрасно понимал свидетелей. На их месте он, наверное, вёл бы себя также. Юрий Александрович был участником войны. Он ставил себя на место свидетелей и задавал сам себе вопрос: а смог бы ты на их месте сдать своего боевого товарища, даже если бы он оказался бандитом? "Нет", — отвечал сам себе следователь, — "никогда и не при каких обстоятельствах".

Последней из свидетелей была допрошена жена Ферзя. Собственно это был не допрос, а успокаивание, бьющейся в истерике женщины. Вместо того, чтобы писать протокол, следователь отпаивал несчастную валерьянкой.

— Вот, что, — сказал он ей, — я не буду вас больше мучить. Пойдите в коридор, успокойтесь, а потом зайдёте ко мне, я отмечу вам пропуск.

Маша вышла в коридор и села на стул. Рядом сидела симпатичная девушка с маленьким носиком и, как будто, мраморной кожей.

— Проходите, — сказала ей Маша, — следователь свободен.

— Раз он в кабинете, значит, ещё занят.

Маша не поняла девушку.

— Я его жена, — объяснила девушка. — А вы по делу этого громкого ограбления?

Маша кивнула головой. Неожиданно она поняла, что рядом с ней находится женщина, которая может хоть как-то повлиять на мужа.

— Господи! — взмолилась Маша, — да вас мне сам Бог послал!

Маша, сбиваясь, стала быстро рассказывать новой знакомой свою трагедию. Та кивала головой и внимательно слушала. Подойдя к концу своего рассказа, Маша начала усиленно креститься и кланяться Леночке.

— Всю жизнь Бога за вас буду молить! Помогите! Ведь не виноват он!

— Тише, тише, — испуганно бормотала Леночка, — отойдёмте в сторонку, а то нас здесь могут увидеть.

Когда Коля пришёл домой, то застал в комнате папу и тётю Машу, которая, утирая слёзы, что-то рассказывала. Мальчик понимал о чём идёт речь, поэтому на цыпочках, чтобы не помешать взрослым, проскочил в тёмный угол комнаты, залез на кровать и затих, свернувшись калачиком.

— Значит так и сказала? — переспросил тётю Машу отец.

— Так и сказала.

— Да где же такие деньжищи взять!?

— Иначе их расстреляют, — сказала тётя Маша и снова зарыдала.

— Надо к Василию ехать в Москву, — посоветовал Кузьма.

— И к командиру.

— До Кемерово слишком далеко — не успеем. У Василия тоже вряд ли есть деньги, но одной головой будет больше.

Время на раздумье не оставалось, На работах был оформлен отпуск за свой счёт, билеты были куплены, вещи собраны. Кузьма с Машей давали последние инструкции Николаю:

— Коля, ты мальчик уже большой. Я тебе наготовила на целую неделю…

— Спасибо, тётя Маша.

— Ты смотри за один день не стрескай всё! — добавил отец.

— Мы не на долго, дня на три, — опять забеспокоилась тётя Маша.

— Вот тебе деньги, — Кузьма протянул несколько купюр, — это на всякий случай. Деньги старайся не тратить, они нам сейчас очень нужны. Слышал сколько нам надо?

— Слышал, — понурил голову Коля.

В это время Маша куда-то вышла из комнаты.

— Папа, а шансы хоть есть? — спросил Коля, как только остался с отцом наедине.

— Ты уже не маленький, Николай. Не буду тебе врать. Таких денег нет ни у меня, ни у дяди Васи, ни у командира.

— Значит ни одного шанса?

— Один шанс есть.

Глаза мальчика засверкали.

— Какой?

Кузьма поднял глаза вверх и посмотрел на потолок.

— Если он поможет.

— Папа, ты же не верующий.

— Если дядю Колю и Саню от расстрела спасём — считай верующий.

Проводив отца и тётю Машу в Москву, Коля достал деньги, которые ему оставил отец, пошёл в железнодорожную кассу и купил билет на поезд. После этого он зашёл домой и сложил продукты, которые оставила тётя Маша в рюкзак. Через четыре часа поезд увозил парнишку в противоположенную сторону той, куда направился его отец.