Валерий Гусев - Закон вне закона

Ну а даже если я погибну в неравной схватке, это будет оптимистическая трагедия. Надо помнить уроки истории. Мой героический подвиг обязательно кого-нибудь разбудит. И позовет на борьбу. И опять справедливость восторжествует.

Примерно на этом этапе моих идиллических мечтаний Машина свернула и пошла узким проездом, по обочинам которого стояли ровными рядами стриженные под шары липы. Да еще каждое дерево было обрамлено каменным бордюрчиком. Вот только листву в какую-нибудь экзотику не догадались покрасить хозяева. Теперь уже не успеют...

Въехали в ворота, сделали полукруг, огибая буйный, но пристойный цветник, остановились у крыльца. Здесь меня принял улыбающийся охранник, вооруженный до зубов - стальных, стало быть, и острых. Незакомплексованный к тому же - без тени стеснения обыскал меня, как преступника.

- Я что, враг себе? - не удержался я от вопроса.

- Себе - не знаю, а нам - враг, - он еще дружелюбнее развернул свой нержавеющий оскал. - Проверить не мешает.

Ладно, прощаю, главное - блестящую зажигалку не отобрал.

В холле, где красивая мраморная девушка держала над головой некрасивый светильник, раскинулись в креслах, как в зале ожидания, участники предстоящей конференции по борьбе с организованной преступностью.

С насмешливым интересом оглядели меня.

- Полковник милиции Сергеев, - представил меня Тарасик.

- Скорее, полковник частного розыска, - скромно уточнил я. И не стал пока похваляться, что со вчерашнего дня установил в вольном городе О. собственную диктатуру. На благо трудящимся. И всем честным людям.

Присутствующие были мне знакомы. Заочно, конечно. Гоша Заречный. Веселый Тарасик - жестокий придурок, но ценный деляга. Некий Арнольд (подлинное имя, ставшее кличкой), держатель подпольной сети запретных развлечений. Битый, глава местного концерна рэкетменов. Неразлучники Трус, Балбес, Бывалый. Трус - подлец, Балбес - нахал, Бывалый - опытный жулик экономического профиля. Вместе они работали очень результативно, их личные качества в сумме делали достигаемой любую цель. Чача Щеглов садист-оторва, организатор по уму, развратник по призванию.

Вот только Вани Заики я не обнаружил для комплекта. Это прискорбно.

Наши переглядки прервались появлением на верхней площадке лестницы человека, похожего на официанта. Или мажордома такого. Лояльного. Который пригласил нас к овальному столу. На двенадцать сидячих мест.

- Позавтракайте с нами, - с дружеской издевкой обратился ко мне Тарасик. - Любые проблемы лучше всего решаются за столом.

Отчасти я с ним согласен. По крайней мере, в данном случае.

Официант или как его там (наш человек, который иногда давал нам информацию из стана врага, крайне скупую, надо сказать, побаивался на всякий случай) дирижировал ритуалом застолья и должен был обеспечить нужное размещение персон вокруг стола.

Я ведь говорил, что успех большого дела частенько зависит от самой малой малости. Все шло по плану - Чача занял место во главе, лицом к окну, остальные участники дебатов распределились в соответствии со своим весом и положением в их обществе, а вот мое место, на другом конце стола, напротив Чачи, непредвиденно заняли. Что очень гадко. Тут только нахальство выручит. Чем я и попытался воспользоваться.

Стуча каблуками по паркету, подошел к облюбованному стулу, наклонился к уху джентльмена Арнольда, курирующего городскую блядскую сеть, и сказал вполголоса:

- Давай меняться. Мне тут больше нравится.

Чача нахмурился и впервые уронил слово:

- Здесь тебе не столовка в ментовке. Здесь наш порядок. Сиди где указано.

- Вы - там, а я - напротив, - показал я свои опасения, на основе недоверия. - Я должен видеть всех.

Тарасик гоготнул:

- Не поможет, полковник.

Ладно, я вам потом объясню свою борьбу за это кресло. И вы поймете.

Да поздно будет.

Старый джентльмен, повинуясь кивку Чачи, уступил мне место. Для детей и инвалидов. Для нахальных дураков, стало быть.

Вот теперь все в порядке. За моей спиной - окно, а за окном ясное солнышко.

Огорчало только, что Вани Заики на нашем дружеском сходняке не было. Куда он делся?

Завтрак оказался легким. Символическим, я бы сказал. А может, у них всегда так день начинается. Либо экономят средства, либо здоровье по-европейски культурно берегут. Всего-то на столе: какие-то фрукты, какая-то вода и какой-то противный кофе. Ни капли спиртного. Да ничего, наверстают. Меня проводят - и нарежутся. Повод у них будет.

- Слушаем вас, - открыл заседание Чача.

То на "ты", то на "вы" - прямо как легкомысленная Лялька, честное слово.

Я встал с фужером кипящей пузырьками воды. На тот случай, если в горле пересохнет.

- Господа бандиты, я пришел предложить вам сотрудничество. - И сделал весомую паузу. Подождал, пока первых секунд недоумение сменилось вторых секунд любопытством, и продолжил: - Поясню. Нахапали вы много, в три горла не сожрать, в три жопы не... Надо делиться.

Вот это понятно. Это на их языке. Даже какое-то облегчение с просветлением промелькнуло во всех глазах. Кроме Чачиных. Этот, похоже, поумнее других будет. Но не долго.

- Это с кем же делиться? - уточнил мордастый Бывалый. Мне даже показалось, что он хочет бросить в меня недочищенный апельсин. - С тобой, что ли?

- Ну, со мной, - уклончиво пояснил я. - Или с народом.

Первым заржал весельчак Тарасик. А потом ржали все.

- Веселый ты парень!

- Ты не артист будешь?

Еще какой. Народный даже.

И я продолжил, когда они устали:

- Вот мое предложение. Все, неправедно нажитое насилием, махинациями и убийствами, всю свою движимость и недвижимость, все свои банковские счета в нашей стране и в ненаших странах вы возвращаете, скажем, государству. В моем лице. И вкладываете все средства в восстановление и развитие городской промышленности и сельского хозяйства района... подождите с возражениями. За это вы будете иметь определенный процент прибыли с этих производств. В соответствии с объемом вложенных средств и степенью личного участия. Причем заметьте: чем выше будут показатели роста, тем больше вы получите. То есть я предоставляю вам возможность активно влиять на дела в наших общих интересах.

По мере того как я говорил, становилось все тише - вплоть до самого нижнего уровня, до мертвой, стало быть, тишины.

Еще бы! От такой дурной наглости не только дар речи потеряешь, всех остальных даров лишишься.

Но все в жизни держится на единстве и борьбе противоположностей. И согласно законам диалектики, тишина сменилась обвальным грохотом. Уронив салфетку, хихикал даже официант или как там его. Для конспирации.

Сейчас они меня качать станут. И на руках в свои закрома понесут.

Чача тоже смеялся.

И я ему улыбнулся.