Игорь Христофоров - Смертельное шоу

-- Ты пишешь стихи? -- спросил он.

-- Нет. Никогда...

-- Совсем?

-- Совсем.

Обернувшись, Санька наткнулся на швейцара, угрюмо стоящего у трапа, и потащил к нему за руку Машу.

-- Дай ручку, генерал, -- потребовал он от обладателя монументальных бакебардов.

-- Так ты того... русский, что ль?

-- Дай ручку! -- уже злее потребовал Санька.

-- А я смотрю, всего пять тыщ дал, -- заныв, все-таки полез он в нагрудный карман атласного пиджака.

-- Будешь внукам потом рассказывать, что ручку давал Александру Башлыкову, -- вырвал ее из пальцев швейцара Санька и тут же метнулся к столику бритоголовых.

-- Дай салфетку! -- потребовал он от самого могучего из них, и тот покорно протянул ее.

А Санька, упав на колено, распластал салфетку на их же столике, с грохотом и звоном локтем сдвинул бутылку, рюмку и прибор у сидящего справа от него здоровяка и лихорадочно стал писать.

-- Ты что, накатил на нас, что ли? -- медленно стал вставать здоровяк, посуду которого обидел Санька.

-- Притухни, -- углом губ прошептал Санька. -- А то книфты поотшибаю и скажу Букахе, шо так и было...

-- Та-ак бы и сказал, -- обреченно сел он.

-- А я и сказал. Как там, Маша, "Потому что вдвоем, потому что поем"?

-- Я не помню.

-- А я помню.

-- Ты чей пристяж? -- хмуро спросил амбал с противоположной

стороны столика. -- Самого Букахи?

-- А то.

-- Вопросов нет. Это его часть города...

-- А то.

Еще что-то дописав на салфетке, Санька встал и тут же забыл о бритоголовых. Рядом переминалась с ноги на ногу Маша, долговязая девчонка на роликах, которая за один вечер превратилась в красивую девушку.

-- Как Золушка, -- вслух сказал он.

-- Что?

-- Нет, ничего. Конвоируй меня на причал.

-- А может, еще потанцуем?

-- Потанцуем. Только ручку отдам.

-- Правда?

На ее лице было столько искренней, чисто детской радости, что он чуть не улыбнулся.

-- Только с одним условием, -- сказал он.

-- С каким?

-- Придешь завтра вечером на первый тур конкурса во дворец культуры?

-- А вы и о нем пишете?

Санька только теперь вспомнил, что при первой встрече объявил себя столичным журналистом, и ему стало неловко, но он меньше всего хотел сейчас долгих разъяснений.

-- Так придешь?

-- Приду.

Глава двадцать четвертая

СОКРОВИЩА ПЕРЕВАЛЬНОГО

Таким разъяренным он еще никогда не видел Андрея. У менеджера-барабанщика глаза сверкали неутолимым гневом, а из побуревшей головы, из ушей, носа и рта, казалось, валил пар.

-- Ты что издеваешься?! -- встретил он Саньку еще у угла проулка. -- Я еле уговорил ребят, чтоб остались. Мы ждали тебя вечером, а ты... Что мы должны были думать?!

-- Что меня убили, -- вяло ответил Санька.

-- Теперь они опять рвутся уехать! Мои силы -- на исходе! Я не смогу их остановить!

Сигнал автомобильного клаксона заставил их обернуться. В проулок въезжал крытый брезентом автофургон. Судя по ровной, без колей, земли между серыми заборами, здесь вообще никогда не появлялись машины. Автофургон выглядел в узком, точно на ширину его бортов, проулке не хуже тарелки инопланетян.

-- Эй, мужики! -- высунулся из кабины человек с холеным лицом. -- Где тут музыканты остановились?

Его волосы, схваченные микстурной резинкой, по-конски дернулись сверху вниз.

-- Там! -- показал Санька на их калитку. -- Только туда не надо ехать. Застрянете. Здесь выгружайте.

-- А-а, эт ты! -- узнал его консковолосый парень.

-- Кто это? -- ошарашенно спросил Андрей.

-- Бандиты, -- вяло ответил Санька. -- Я спать хочу -- страсть!

-- Какие бандиты?

-- Местные. Других здесь нету. Солнцевские еще не додумались сюда приехать.

Парень беззвучно, так же беззвучно, как он делал все в кабинете Букахи, спрыгнул с подножки на пыльную траву, брезгливо осмотрел проулок с покосившимися заборами, сонными курами и век не вывозимым мусорными кучами и крикнул в сторону фургона:

-- Выгружай!

Вялые, будто сваренные, грузчики по очереди стали вытаскивать из фургона очень красивые, совсем не подходящие к серому фону проулка коробки, и ощущение летающей тарелки стало еще сильнее.

-- "Корх"... "Людвиг"... "Штейнбергер"... "Диджитех"... "Шуре"... -очумело читал лейблы на коробках Андрей. -- Откуда это? Ты что?

-- Я спать хочу, -- не слушая его, поплелся к калитке Санька.

-- Откуда это? -- догнав его, схватил за локоть Андрей.

Его пальцы были мокрыми и скользкими.

-- Мне нужно не больше часа, -- простонал Санька. -- На каждый глаз. И я буду в форме. Я всю ночь того...

-- Что того?

-- Не того, что ты думаешь, а другого... Я танцевал, потом гулял, потом...

-- Все-таки потом...

-- Не-е, старичок, ты ничего в этом не понимаешь! Того не было. Было перевоплощение. Я прежний умер!

-- На похороны позовешь?

-- Несите прямо во двор! -- пискляво скомандовал адъютант Букахи.

-- Сколько все это стоит? -- уже у него спросил Андрей.

-- Не помню, -- устало отер человечек пот со лба маленьким платочком. -- Не я закупал. Мне приказали из аэропорта доставить.

-- Это подарок?

-- Хозяин сказал, чтоб к десяти вечера аппаратура у него во дворе стояла. Вы играть будете.

-- Мы?! -- окаменел Андрей.

-- Я дал слово, -- уже открывая певучую калитку, пояснил Санька.

-- Аппаратуру прислали, чтоб мы ее настроили. Точнее, вы... Ну, и порепетировали перед первым туром...

-- Мы играем с огнем! -- вскрикнул Андрей.

-- Мы играем попсу, -- поправил его Санька. -- Такое время, родной мой... Кто заказывает музыку, тот и платит...

Во дворе под навесом еще более ополоумевшие, чем Андрей, остальные члены группы "Мышьяк" -- Игорек и Виталий -- смотрели на коробки, будто на музейные раритеты. Виталий пытался что-то сказать, но у него получались лишь размашистые жесты руками. Видимо, язык у него оказался послабее рук.

-- Надеюсь, я не ошибся? -- раздался от калитки незнакомый голос.

После вида фирменной аппаратуры удивляться уже было нечему. Сейчас никто из трех музыкантов не заметил бы землетрясения или извержения вулкана.

-- А-а, эт ты, -- пожал руку лучшему гитаристу из лучшего

ресторана Приморска Санька. -- Познакомьтесь, ребята, -- позвал он всех к нему. -- Это наша новая соло-гитара.

-- Эразм бы умер от счастья! -- увидав лейбл "Гибсона", вскрикнул Виталий.

Он наконец-то вспомнил, как произносятся слова. Но после того, как вспомнил, сразу погрустнел.

-- А это не опасно? -- обвел он рукою несметные сокровища.

-- У нас теперь крыша, -- успокоил его Санька и обернулся в беззвучному человечку с конским хвостом на затылке. -- Да?

Тот нехотя, через силу ответил:

-- Да.

-- Мне расписываться о приеме где-нибудь нужно?

-- Нет, -- еле выдавил человечек. -- Хозяин верит на слово.

-- У-уровень! -- вздохнул Игорек.

Угрюмые грузчики одними взмахами правых рук с выставленными указательными пальцами пересчитали коробки, кивнули друг другу и унесли со двора свое молчание. Человечек достал из заднего кармана джинсов сплющенную пачку "Мальборо", отыскал в ней более-менее круглую сигарету, а остальные вместе с пачкой выкинул за забор.