Властимил Шубрт - Конец королевы

Я верно ее раскусила. Она продолжала усмехаться, но черты лица затвердели. Горделиво скривив рот, она процедила:

— Ну так в чем же дело? Попробуй!.

Я посмотрела ей прямо в глаза и от души расхохоталась, как будто услышала остроумную шутку.

— Чего смеешься? — Она и дальше играла свою роль. Я взяла ее за руку и шепнула:

— Знаешь, Аленка, что мне вдруг пришло в голову? Интересно, как бы ты себя вела, если бы на моем месте стояла сейчас Катаржина? Так же уверенно?… А знаешь, я, пожалуй, расскажу ей об этом.

Не дожидаясь ответа, я резко развернулась и помчалась в избу. Настроение у меня улучшилось. Будет им о чем с Павличком поговорить. Теперь Алена от него не отойдет ни на шаг, а Катаржина даже во сне ей будет сниться. Ну а я — меня она сразу невзлюбила, так что ничего страшного. Моя подковырка подействовала. Алена вообще перестала со мной разговаривать. Я знала, что сижу у нее в печенках и что она меня с удовольствием придушила бы, но зайти так далеко и попытаться свалить на меня убийство…

— Послушай, Мирка, ты это дело брось! Катаржина сказала, что ты ее подруга, и мы без разговоров приняли тебя в свою компанию.

Мирка саркастически засмеялась:

— Ах, ах, я сейчас расплачусь…

А я добавил:

— Не надо разводить демагогию, Алена.

— А кто первый начал? Я, что ли? — обиделась Алена. — Я хочу, чтобы она ответила на три вопроса. Зачем она приехала? Что ее связывало с Катаржиной? И почему обязательно хотела уехать тридцатого? Это ты называешь демагогией?

— Ты что-то забыла про разговор в Гоницах в туалете, — устало произнесла Мирка. — О том, к кому приехала Катрин. — Твои домыслы нас не интересуют, — мигом вмешался Борек. — Нам нужны факты.

— Ну, ладно, — уступила Мирка. — На Аленины три вопроса ответить легче легкого. Я приехала, чтобы учиться кататься на лыжах. Катаржина была моя подруга, а уехать мы хотели, чтобы вместе провести Сильвестр.

— В Праге? — резко бросила Алена.

— Нет. В Прчицах.

— Катаржина хотела встретить Сильвестр дома, с родителями, про тебя она ничего не говорила, — заметил Павел. Алена с Бореком дружно кивнули, а Мирка пожала плечами.

— Если вы все знаете лучше меня, тогда чего спрашиваете? Против такой логики крыть было нечем, и мне наконец удалось вставить слово.

— Мируш, конечно, глупо с моей стороны уговаривать тебя, но почему бы тебе не сказать правду? Ты же сама все прекрасно понимаешь. Я не говорю, что ты как-то замешана в убийстве, но ведь ты знаешь о Катаржине гораздо больше нас. Я имею в виду ту сторону ее жизни, о которой мы и понятия не имели…

Я вел эту речь тихо, спокойно и как бы даже извиняясь, а тем временем взял Мирку за руку и легонько ее стиснул. Мирка пожала мне руку в ответ, потом подняла на меня взгляд и чуть заметно улыбнулась.

— Знаешь, — произнесла она как-то рассеянно, — кое-что я, конечно, знаю. Все наверняка нет, но одно уж точно: Катаржина мне бы никогда не простила, если бы я здесь и сейчас все про нее выложила. Пусть она меня не услышит, это ничего не меняет. А что касается меня, то, думаю, будет гораздо лучше, если вы про нее от меня ничего не узнаете.

— Ты в этом уверена? — спросила Алена.

— Абсолютно, — решительно отрезала Мирка, сунула руку в карман, вынула пачку сигарет и зажигалку. Закурила и произнесла: — Извини, я совсем про них забыла… — И отдала мне пачку и зажигалку.

Павел молчал-молчал, смотрел-смотрел на нас и вдруг выпалил:

— Почему вы врете?

— Кто именно?

— Вы двое, кто же еще?

Мирка схватила меня за локоть.

— Не спорь с ним. Все равно от нашего следствия нет никакого толку, легавые сами во всем разберутся.

— Легавые? — повторила Алена. — Жаргоном ты владеешь свободно. Наверно, уже приходилось иметь дело с легавыми?

— Погоди, — прервал ее Павел и придвинулся к постели с моей стороны. — Послушай, Гонза. — Голос у него задрожал от волнения. — Мы с тобой знаем друг друга не со вчерашнего дня? Уже почти четыре года дружим и всегда были честны друг с другом. Я всегда считал тебя порядочным парнем, разве не глупо теперь друг друга обманывать?

— Согласен с тобой, Павел, — сказал я. — Но к чему ты это ведешь?

— Хочу тебе доказать, что или ты, или Мирка говорите неправду. Давай выйдем на улицу или в сени, если хочешь, поговорим наедине.

— Мне скрывать нечего. Говори здесь, при всех.

— Ладно. Тогда объясни мне, пожалуйста, зачем Мирка примерно в половине четвертого ушла из кухни в соседнюю комнату, и что в это время делал ты. Прежде чем ответить, как следует подумай.

Я недоуменно покачал головой.

— Что ты плетешь, парень? В полчетвертого Катаржина уже часа два как была мертва.

— Одна ложь тянет за собой другую, — заметил Павел. — Хочешь, я повторю твои собственные слова?

— Пожалуйста, если надо.

— Ты сказал примерно так: у нас кончились сигареты, и Мирка пошла за ними в соседнюю комнату. А ты тем временем оделся и отправился в уборную. Мирка стала искать сигареты впотьмах, но найти не сумела, зажгла свет и увидела убитую Катаржину. Она стала кричать, подняла на ноги всю избу, и мы с Аленой сбежали вниз. В сенях мы встретили тебя, ты как раз возвращался с улицы. Потом к нам присоединился Борек, Зузана еще спала, остальные были уже на ногах и ворвались в Катину комнату. Все верно?

— Все до мелочей, — подтвердил я, не соображая, к чему он ведет.

— Все верно? — обратился Павел с тем же вопросом к Мирке.

— Насчет сигарет верно, про остальное не знаю, — ответила она.

— Чудесно! — Павел сделал небольшую паузу, потом показал на пачку в моих руках. — У вас не было сигарет. Еще минуту назад не было, Борек вам их предложил. А что это такое?

— «Липы», — сообщила Мирка. — Именно «Липы». По две кроны за пачку. Свободно продаются на всей территории Чехословакии.

— Значит, вы врали, так? — победоносно подвел итог Павел, а я испуганно посмотрел на Мирку.

— Где они у тебя были? — с трудом выдавил я.

— В кармане, — безмятежно сообщила Мирка. — В кармане джинсов. Я сначала искала их в столике, в рюкзаке, а потом уже зажгла свет. Даже не подумала, что они в брюках. Тогда на мне были рейтузы, а там даже окурок некуда сунуть. Пан комиссар может сам в этом убедиться. — Она сунула руку под подушку и бросила вздрогнувшему от неожиданности Павлу смятые рейтузы. — Не волнуйся, Гонзичек, — похлопала она меня по руке, — тут никакая ложь не пройдет, пан Мегрэ живо сообразит, что к чему. Он же сам меня послал одеться. Так что все просто. Он только что уточнил, что ушла я от тебя в одной комбинации, а перед тем, как поднять всех на ноги, даже не подумала принарядиться, что, разумеется, свидетельствует о моем дурном вкусе и плохом воспитании. Короче говоря, мой моральный уровень чрезвычайно низок, и Алена права, когда говорит, что я хорошенькая стерва.