Анатолий Безуглов - Ошибка в объекте

— Для чего же тогда взял горилку с перцем, а? — спросил следователь.

— По привычке, — сказала старший лейтенант. — Чтобы в поезде не скучать…

— Но ведь две бутылки! — подчеркнул Агеев. — Если запойный — загудит надолго…

— Он купил одну. Другую купила ему жена, — напомнила инспектор.

— Тоже мало логики, — вздохнул следователь. — Берет с собой водку и не пьет… Знаете, Захар Петрович, я вот думаю: может, он приготовил яд для себя? Помните, Ватутина сказала, что у него семейная драма.

— А убил других. Непонятно. И для чего ехать к морю, когда можно и дома?

— Сразу не решался. А уж в санатории, после стычки с Ивановым и Вачнадзе, использовал припасенное для себя. В порыве гнева.

— Семейная драма, — повторил я. — А не могла ли подсыпать яд в горилку его жена?

— На месте, в Шостке, отравить мужа было вернее, — сказал следователь. — А тут риск убить ещё и других людей, совершенно неповинных…

— А что, если яд в бутылку попал на винно-водочном заводе? — подала голос Карапетян, внимательно следившая за нашей беседой.

— Ну, это уж совсем невероятно! — развел руками Агеев.

— Я только в качестве предположения, — сказала Кармия Тиграновна. Вспомнила, в «Литературной газете» статья была… Один оператор на ЭВМ специально ввел в машину программу с ошибкой… Многим попортил нервы да и урон большой нанес.

— Зачем ему это было надо? — удивился следователь.

— Посчитал, что обидели его на службе. Отомстил.

— Ну что ж, — как бы подытожил я наше совещание, — сейчас самая важная задача — проследить путь этих двух бутылок с горилкой. В каких местах и руках они побывали. Вы со мной согласны?

— Если наш дорогой инспектор возьмет на себя труд отправиться в Шостку, — сказал Агеев.

— Выеду сегодня же, — с готовностью ответила Карапетян.

— А я хотел бы ещё раз допросить Лещенко и Ватутину, — поднялся следователь.

Есть семейные драмы тайные. Их скрывают от друзей, близких. Даже ухитряются держать в неведении соседей. И всем кажется: живут любя в благодати и согласии.

Неустроенность в семье Лещенко не была секретом для окружающих. В этом Кармия Тиграновна Карапетян убедилась с первых своих шагов в Шостке. Даже участковый инспектор знал, что Лев Митрофанович и его жена Лариса не живут одной семьей, а только сосуществуют.

Более определенно по этому поводу высказался старший брат Лещенко Дмитрий, которого в первый же день разыскала Карапетян.

Они встретились в больнице, где Лещенко-старший работал анестезиологом.

Инспектор угрозыска и Дмитрий Митрофанович расположились на скамейке в укромном уголке больничного двора, похожего на парк.

— Лева помешался на Ларисе, когда ещё учился в институте, — рассказывал врач. — Не пропускал ни одного соревнования, на котором она выступала. По ночам торчал под окнами её дома…

— Каким видом спорта она занималась? — спросила Карапетян.

— Плаванием… Когда брат окончил институт и поступил работать, он сделал ей предложение. Лариса отказалась. И все-таки он продолжал ходить к ним домой. Кажется, только на третий раз она согласилась стать его женой. Короче, добился своего. Как говорят, не мытьем, так катаньем. Через семь месяцев у них родилась Майечка. Девочка славная, ничего не скажешь. Лева в ней души не чает… Года три Лев и Лариса прожили вроде спокойно. А потом началось.

Лещенко замолчал: воспоминания, видимо, были не из приятных.

— Разлад в семье? — осторожно спросила Кармия Тиграновна.

— А лада, по-моему, никогда и не было, — грустно ответил Дмитрий Митрофанович. — Мне до сих пор непонятно, почему Лариса вышла за брата? Ведь знала, что не любит его…

— Из чего вы это заключили?

— Я врач, Кармия Тиграновна. И то, что рассказывал мне Лева, указывало на это.

— Брат был с вами откровенен?

— Мы очень дружили. И дружим. Понимаете, однажды Лев признался, что как женщина Лариса к нему холодна. Он страдал, начал пить, но любил её по-прежнему…

— Может, у неё такая конституция? Встречаются ведь женщины такого типа. Фригидные.

— Это вопрос спорный, — сказал Дмитрий Митрофанович. — Хотя действительно есть женщины, равнодушные к половой близости по отношению к любимому мужчине… Но к Ларисе, я уверен, это не относится. Два раза она уходила от Левы. Жила с другим…

— Кто он?

— Ее бывший тренер.

— Может, у Ларисы к нему, так сказать, только духовное влечение?

— Если бы, — печально усмехнулся Лещенко-старший. — У меня есть сведения, — не буду говорить, кому Лариса признавалась, — тот тренер для неё самый лучший мужчина на свете во всех отношениях…

— И Лев Митрофанович знает об этом?

— Догадывается. Я тоже намекал ему, говорить прямо не решился: щажу его чувства…

— Почему же Лариса не уйдет к тренеру совсем?

— Он женат. Я как-то задал ей такой вопрос. Она попросила меня не вмешиваться.

— Что за человек Лариса?

— Самое удивительное — её нельзя назвать корыстной, подлой. Немного безвольная, немного самолюбивая…

— А этот тренер… Вы его знаете?

— Знаю.

— Что он из себя представляет?

— Не могу быть по отношению к нему беспристрастным, — мрачно произнес Лещенко.

— Понимаю. И все-таки?

— Послушайте, Кармия Тиграновна, какая совесть может быть у человека, когда у него роман с замужней женщиной, а он к тому же ещё имеет наглость бывать у неё в доме, встречаться с её мужем, играть с их дочерью! — не сдержался анестезиолог.

— Простите, Дмитрий Митрофанович, здесь вина и вашего брата, — заметила Карапетян. — Что он, тоже безвольный?

— Лева — тряпка лишь по отношению к Ларисе. Любовь, понимаете! Ослепленный и оглушенный своей страстью! Это уже похоже на мазохизм. Может, ему нравится истязать себя…

— В каком смысле?

— Брат почти все время находится в состоянии стресса! Но такая жизнь хорошим не кончается. Лева сопьется или в конце концов что-нибудь сделает с собой. Если не сойдет до этого времени с ума!..

После разговора с братом Лещенко было над чем поразмыслить. Ничего не скажешь, узел в семейных отношениях химика был завязан туго. И за какой конец надо потянуть ниточку этого узелка, чтобы докопаться до истинных желаний и намерений двух сторон, неизвестно.

Впрочем, сторон было три: Лев Митрофанович, Лариса и её бывший тренер.

Дмитрию Лещенко, естественно, Карапетян сразу не открылась, кто она. Сказала, что в группе психологов производила исследования на Шосткинском комбинате (такое действительно недавно имело место). И её якобы, как психолога, заинтересовал Лев Лещенко. Вернее, причина его пристрастия к алкоголю.

В винном же магазине, куда Кармия Тиграновна зашла перед самым закрытием, она не стала маскироваться. Просто предъявила служебное удостоверение. Чем весьма встревожила заведующую, которая стала уверять инспектора, что водку в вверенной ей торговой точке продают строго по закону: с одиннадцати до семи.