Анатолий Безуглов - Ошибка в объекте

Карапетян успокоила заведующую: её интересует совершенно другое. С какой базы магазин получил горилку с перцем, которой торговали в прошлую пятницу. Второе — кто торговал в тот день.

Продавщица была тут же, в магазине. Ею оказалась молодая разбитная женщина по имени Ванда.

Пока заведующая рылась в накладных, Кармия Тиграновна допросила Ванду. Та называла Лещенко уважительно-ласково — Левушка.

— Живет через дорогу, всегда здороваемся. В прошлую пятницу он приходил. Хорошо помню. Перед самым перерывом. Поболтали с ним. Радовался, что едет к морю, в санаторий. Я ещё спросила: без жены? Он сказал, что один. А я ему правильно! Зачем ехать в Тулу с самоваром? На курорте девицами весь берег усыпан. Левушка смеется: мне лечиться надо, а не гулять. Я говорю: одно другому не мешает…

— Что он купил и сколько бутылок? — спросила Карапетян.

— Спросил горилку с перцем. Я смотрю — кончилась горилка. Нам её давно завезли, уже всю продали. Говорю, возьми «Казачок». На разных травках настоянный… Тут Левушка показывает на витрину: вон горилка. Смотрю действительно, одна бутылка осталась. Ну я ему отпустила. Он поблагодарил и побежал. Сказал, на работу опаздывает… А после перерыва нам этой самой горилки с перцем целую машину подвезли… И, как назло, никто не брал… Смотрю, часов в пять заходит в магазин Левушкина благоверная и тоже просит бутылку горилки с перцем. Я отпустила. Еще она взяла две бутылки минералки…

После допроса продавщицы Кармия Тиграновна получила у завмага сведения, откуда им поставляли горилку с перцем.

— Ну вот видите, Захар Петрович, — торжествующе заключил следователь Агеев, ознакомив меня с сообщениями Карапетян, — есть и спортсмен. Я имею в виду тренера Ларисы.

— Кармия Тиграновна узнала его фамилию?

— Да. Некто Юрий Васильевич Лебедев. Сорок два года, женат… Можете себе представить, сколько ненависти к нему накопилось у Лещенко. Сознательно и подсознательно. Имеется также и комплекс самоубийства. На это намекал брат нашего Лещенко. Между прочим, врач.

— Словом, классический треугольник — он, она и третий… Ну а что на ликеро-водочном заводе, где производят горилку с перцем?

— Паника. Временно приостановили производство этого продукта, проверяют технологию. А также выясняют по своей линии, в какие магазины поступала для продажи партия горилки, из которой купил бутылку Лещенко. Предупредили торговые организации, чтобы те приостановили продажу горилки, а товар вернули на завод. Для проверки.

— У них есть какие-нибудь сигналы о случаях отравления?

— Нет. Я думаю, зря наша горячая разведчица так перепугала их.

— Лучше перестраховаться, — сказал я. — Ведь версию о том, что яд попал в горилку на заводе, вы ещё окончательно не опровергли, так?

— В принципе — так. Но в свете запутанных отношений супругов Лещенко она отодвигается на дальний план. По-моему, разгадку надо искать в семье Льва Митрофановича.

— Возможно, вы правы, — сказал я. — Вы не пытались установить, каким образом подмешали яд в горилку? Насколько нам известно, обе бутылки с горилкой, которые Лещенко выставил на пирушке в своей палате, были запечатаны.

— Я думал об этом, — ответил Агеев. — Чтобы высыпать яд в содержимое бутылки, надо её открыть. А затем каким — то образом снова закупорить.

— Пробка, кажется, там не хлорвиниловая.

— Да, — кивнул Виктор Сергеевич. — Добротная пробка. Да ещё сверху залита сургучом.

— Вот видите! Такую вынуть и снова засунуть в горлышко, не разрушив сургуча, невозможно. А Ватутина утверждает, что обе бутылки с горилкой были запечатаны и впервые открыты за столом в тринадцатой палате.

— Ватутина могла и не обратить особого внимания на целость сургуча.

— А вы ещё раз допросите её. И получше исследуйте пробки. Может, там двойной след от штопора или ещё какие отметины… — Бутылку с такой пробкой можно открыть и без каких-либо приспособлений или инструментов… Например, кулаком по донышку. Пробка выходит целехонькая, и сургуч не крошится, а просто ломается по окружности горлышка. Если, конечно, делать все очень аккуратно.

— Ну, в общем, посмотрите, поэкспериментируйте, — посоветовал я Агееву.

Виктор Сергеевич последовал моему совету. Снова допросил Ватутину. Действительно, Ольга Семеновна не запомнила, как выглядели бутылки с горилкой на столе в тринадцатой палате, открывали их до этого или же нет. А вот насчет пробки…

— Как же это я сразу не догадался провести такое исследование! — сокрушался Агеев, кладя на мой стол снимки, сделанные в лаборатории судебных экспертиз.

На них было изображено несколько срезов пробки из бутылки с отравленной горилкой в сильно увеличенном виде.

— Смотрите, Захар Петрович, — объяснял мне следователь. — Это след штопора. Причем он совпадает со штопором, который лежит в тумбочке тринадцатой палаты А этот тонкий прямой канал — скорее всего след от иглы Ну, которой делают инъекции больным.

— Таким образом?.. — посмотрел я на Агеева.

— Можно с уверенностью сказать, что яд впрыснули при помощи шприца Через пробку.

— С Лещенко вы говорили?

— Да. Он опять уверяет, что ничего не знает, кто, когда и как мог отравить горилку.

— Что думаете делать дальше?

— Выезжаю в Шостку. Назрела необходимость встретиться с женой Льва Митрофановича.

В Шостке разговор Агеева и Карапетян начался, конечно же, с Ларисы.

— Работает на том предприятии, где и муж. Инженером, — докладывала Кармия Тиграновна. — В отделе кадров её характеризуют положительно. А вернее, особых, ярких успехов не проявляет, но и прогулов, склок с сослуживцами тоже нет. В общественной жизни предприятия участвует не очень-то ретиво…

— А дома? Что говорят соседи?

— Разное. Одни, кто помоложе, относятся к Ларисе Лещенко с симпатией. Она и с ребенком соседским не откажется посидеть, и рецептом пирога поделится, и десяткой выручит до получки… Старшее поколение, женская половина, Ларису осуждает. Где это видано, говорят, чтобы при живом муже полюбовника в дом водить…

— Лебедева, что ли?

— Да, своего бывшего тренера, — подтвердила инспектор угрозыска.

— А как насчет других мужчин?

— В данном случае, — улыбнулась Кармия Тиграновна, — она однолюбка. Лебедев, и только Лебедев.

— Один муж и один любовник, — покачал головой Агеев. — Смотрите-ка, какое постоянство… Сколько же лет Ларисе?

— Двадцать девять.

— А Лебедеву — сорок два. Разница в возрасте тринадцать лет, — отметил следователь. — Интересный мужчина?

— Был, наверное, очень. Высокий, отлично сложен. Впрочем, фигура у него и теперь спортивная. Видимо, держит форму. А посмотришь на лицо — дашь на десять лет больше.

— Дети у него есть?