Анатолий Безуглов - Ошибка в объекте

Агеев сказал Ватутиной, что главврач санатория хочет продлить срок её путевки на то время, что ей пришлось проваляться в больнице.

— Спасибо ей, конечно, за заботу, — сказала Ватутина. — Но — увы! Не могу задержаться даже на день…

— Если дело в вашем начальстве, мы можем помочь, — сказал Агеев.

— Нет, начальство ни при чем. Как раз должен будет вернуться из Франции мой непосредственный руководитель, а это значит, что предстоит интересная работа. Охота, как известно, пуще неволи, — улыбнулась Ольга Семеновна. — Шеф звонил из Парижа. Кажется, он напал на неизвестный автограф Пушкина. Представляете, самого Пушкина!

— Неужели такие находки возможны до сих пор? — удивился следователь.

— Редко, но бывают.

— А почему именно в Париже? — заинтересовался Агеев.

— Что вы! Франция по числу находок, связанных с поисками русских рукописей и картин, до сих пор занимает первое место! Автографы Тургенева, Достоевского, Пушкина, Вяземского, Баратынского, Бунина, Блока… Да разве перечислишь всех! Но поиски ведутся не только во Франции, а и во многих других странах тоже. И сколько ещё предстоит найти!

По словам Ватутиной, мало отыскать ту или иную рукопись или автограф писателя. Дальше следует эвристика или атрибуция рукописи, то есть установление подлинности и авторства находки. А это самое интересное в её работе…

Ольга Семеновна говорила увлеченно, слушать её было интересно. Но пора было переходить к тому, ради чего мы пришли в больницу. И Ватутина, словно разгадав наши с Агеевым мысли, спохватилась:

— Совсем я вас заговорила. Так? Вы, наверное, в связи с отравлением?

— Совершенно верно, Ольга Семеновна, — следователь перешел на серьезный лад.

— И что мы такое съели? — спросила Ватутина. — Как себя чувствуют Николай и Вахтанг Багратионович? Мне показалось, что им тоже стало плохо…

— О них потом, — сказал Виктор Сергеевич. — Вспомните, пожалуйста, как вы сели за стол, кто, что и кому наливал, как вы пили? Подробнее, не пропуская никаких деталей…

— Что ж, попробую, — сказала Ватутина. — Если запамятую какую-либо мелочь, уж вы не обессудьте.

— Разумеется, — кивнул Агеев.

— Значит, так. Бутылку шампанского принес Вахтанг Багратионович, Лева две бутылки горилки с перцем и сам их открыл. — Она на минуту задумалась. Первому он налил Николаю. Тот ещё сказал, что, может быть, не стоит, в санатории ведь. Но Лева уговорил… Затем он налил Вахтангу Багратионовичу. Тот в это время откупоривал шампанское. Без шума. Не люблю, когда стреляют пробкой, в этом есть что-то купеческое… — Ватутина замолчала.

— Что было дальше?

— Вахтанг Багратионович хотел налить шампанского мне. Я отказалась.

— Почему?

— Честно признаться, не люблю игристые вина. Голова потом тяжелая, изжога. Простите за откровенность. Лучше уж рюмочку водки или коньяку… А Лева попросил, чтобы ему налили шампанского…

— Странно, — заметил Агеев, — молодой, крепкий мужчина…

— По-моему, он боялся, что не удержится, загуляет… Впрочем, Лева именно так и объяснил. Мол, не хочу заводиться. Тут стук в дверь. Медсестра. Говорит: Лещенко вызывает врач. Лева сразу вышел.

— Ничего не сказав?

— Сказал. Не то «начинайте без меня», не то «пейте, не ждите»… Мы на всякий случай закрылись на ключ. Чтобы не застал нас кто-нибудь из персонала.

— А вам кто и что налил? — спросил Агеев.

— Сама себе налила, когда Лева вышел. Чуть-чуть горилки и сильно разбавила пепси-колой… Мужчинам это не доверяю, потому что они в любой компании считают своим долгом напоить женщину. И если льют, непременно до самого края…

— Налили, — сказал следователь. — А потом?

— Вахтанг Багратионович произнес за меня тост. Мы выпили. Я сразу почувствовала что-то не то. Схватило здесь, — она показала на солнечное сплетение. — И тут же словно провалилась куда-то. — Ольга Семеновна на мгновение замолчала, потом встрепенулась: — Да, последнее, что помню… Вахтанг Багратионович встал со стула, зашатался и двинулся к туалету… Дальше не помню ничего. Очнулась уже в больнице, в этой палате.

Мы с Агеевым переглянулись.

Показания Ватутиной подтверждали то, что рассказывал Лещенко.

Теперь пришло время вступить в разговор и мне.

— Ольга Семеновна, позвольте задать вам один вопрос. Нескромный, но что поделаешь… Решайте сами, будете вы отвечать на него или нет…

— Какое вступление, — открыто улыбнулась Ватутина. — Задавайте уж, задавайте.

— В поезде между вами и Лещенко… — начал было я.

Но она меня перебила.

— Поняла, поняла. Ничего не было. Да и что могло быть?.. Просто встретились два одиночества… — грустно произнесла она.

— Что-что? — переспросил Агеев.

— Есть такая песня, — вздохнула Ватутина. — Я ведь сразу почувствовала, что у Левы семейная драма. Он не очень откровенничал. Только пару раз обмолвился: вот если бы его жена была такой же, как я…

— Что ещё он говорил о семье? — спросил я.

— По-моему, больше говорила я, — как-то нервно засмеялась Ватутина. Почувствовала родственную душу…

— Значит, все-таки у него возникла симпатия к вам? — продолжал я.

— Рыбак рыбака видит издалека, — невесело улыбнулась Ватутина и серьезно добавила: — Поверьте, даже никакого флирта не было… Уж кто и флиртовал, так это администратор…

— А что произошло между Ивановым и Лещенко? Когда Лев Митрофанович пришел на танцплощадку и увидел вас с Николаем?

— Сказали друг другу пару ласковых слов, — ответила Ватутина. — Я уже устала, а Николай все просит: ещё один танец да ещё один… Тут появился Лева, подумал, наверное, что капитан пристает. Вот и решил меня выручить. Не знаю почему, но Лева подумал, что Николай спортсмен. Прошелся насчет того, что у всех спортсменов есть, мол, лишь тут, — она показала на бицепсы. — А тут пусто, — Ватутина постучала себя пальцем по лбу.

— А Иванов? — спросил я.

— Ты что, говорит, чокнутый? В психичку надо, мол, а не в санаторий… Я тут же увела Лещенко.

— Понятно.

— Товарищи, — вдруг усмехнулась Ватутина, — можете вы объяснить, к чему все эти вопросы? Наверное, дело серьезное?

— Очень, — ответил я. — В горилке с перцем, которую вы пили, был цианистый калий… Иванов и Вачнадзе умерли. Вам повезло, потому что налили себе немножко и сильно разбавили.

Ольга Семеновна долго, не мигая, смотрела мне в глаза.

— Дайте сигарету, — наконец хрипло произнесла Ватутина. — С утра не курила…

— А вам можно? — Агеев нерешительно достал пачку.

— Если уж от цианистого калия не окочурилась… — сердито отмахнулась Ватутина.

Затягивалась она жадно. Мы молчали, пока Ольга Семеновна не выкурила всю сигарету, до фильтра.

— Это Лева? — спросила Ватутина, как мне показалось, с усмешкой.