М Коллинз - Двойник (Настоящий преступник)

Мебель мне помогала выбирать Салли. Ей хотелось, чтобы мой офис был похож на офис. Когда мы находились в демонстрационном зале магазина, мне казалось, что она была права. Такая броская мебель должна производить впечатление. Но сейчас, сидя у себя, я думал иначе. Мебель не сочеталась ни с кроватью Мерфи, ни со старым поцарапанным столом или потрескавшимися стенами.

Чтобы быть более практичным, я поставил в офисе охладитель для воды.

Охладитель для воды сейчас жужжал у стены, рядом с умывальником. Не надо было далеко ходить с бутылкой, чтобы наполнять ее водой. Хорошо, когда все рядом. Охладитель я купил не новый, в маленьком магазинчике, где была распродажа подобных вещей несколько недель назад. Жара в городе немного спала, но погода все еще оставалась жаркой, и маленькие бумажные стаканчики с холодной водой делали жизнь немного приятнее.

Я как раз наполнял стаканчик водой из жужжащего охладителя, когда в дверь постучали.

- Открыто, - сказал я и принялся пить воду. Дверь медленно отворилась, худой мужчина лет сорока осторожно поставил внутрь одну ногу и заглянул в комнату, как бы желая убедиться, что здесь все в порядке.

- Мистер Геллер?

- Да. Могу я вам чем-нибудь помочь?

- Сэр, мне можно войти?

- Конечно.

Я указал ему наполовину опустошенным стаканчиком на хромированный трон с бордовыми и бежевыми подушками. Я поставил его для клиентов напротив своего кресла.

Мужчина вошел в комнату. Он был примерно моего роста, с изможденным, морщинистым и обветренным лицом, с глазами странного голубого цвета, каким иногда в летние дни бывает небо.

Он держал соломенную шляпу в руках и вежливо улыбался, так, что можно было сказать, что и не улыбался вовсе. Я сел на свое место за столом в кресле завтрашнего дня.

Пришедший был явно из вчерашнего дня. Он слегка горбился, но не от силы земного притяжения, а от груза собственной трагедии. И этот груз пригибал его к земле. Его одежда плохо сидела на нем, хотя темно-коричневый костюм был не из дешевых, но он не был сшит на заказ. Подобно моей мебели он мог быть куплен по каталогу "Сиерс", да и то по заказу по почте. Его блестящие коричневые туфли и светло-коричневый галстук-бабочка явно были из гардероба воскресной одежды на выход. Мужчине не было удобно в этой одежде. Мне показалось, что ему вообще неуютно в жизни.

Он с подозрением оглядел модное кресло, но все-таки опустился на сиденье - у него просто другого выбора не было. Я понял, что он не испытывал удовольствия от сидения на модной мебели. Человек снова улыбнулся - на лице появилось еще больше морщин. Потом погладил рукой черное покрытие подлокотников поверх хромированных трубок и сказал:

- Нечто подобное я видел в прошлом году на выставке "Столетие прогресса". Я попытался улыбнуться.

- Никто не надеялся, что нам будет легко в. будущем.

Он наклонил набок голову, как гончая собака, пытающаяся понять нечто абстрактное.

- Простите, сэр, боюсь, что я вас не понимаю.

- Не обращайте внимания, и не называйте меня "сэр". Если хотите, можете говорить "мистер". Если не хотите, то и не надо. Мне все равно.

Я попытался улыбнуться еще раз.

- Лишь бы вы платили.

Снова лицо его сморщилось в некоем подобии улыбки, но он никак не мог привыкнуть к моей манере выражаться. Юмор для него был так же необычен, как кресло, в котором он сидел.

- Итак, - сказал я, доставая желтый блокнот и ручку из ящика стола, скажите ваше имя и причину визита ко мне.

- Я - фермер или был таковым.

Я хотел узнать, что ему от меня нужно. Мужчина был молод, чтобы бросить работу. Несмотря на морщинистое лицо, волосы оставались густыми и черными, и только за ушами чуть-чуть проглядывала седина. Может, у него не было денег, чтобы заплатить мне?

- Вас лишили права пользоваться вашим имуществом?

- Нет, - обиженно ответил он мне. Потом подумал и спокойно добавил:

- Нет. Я знаю многих, кто получил подобные уведомления. Но сейчас стало лучше.

- Вы хотите сказать, что стало проще зарабатывать деньги?

Он положил шляпу на краешек стола.

- Да нет, просто люди помогают друг другу. Например, совсем недавно, когда банки продавали фермы, то те, у кого были деньги, ходили на торги, выкупали за гроши плуги, лошадей, тракторы, а потом отдавали купленное настоящему владельцу. Мы всем объявили, что если кто-то станет повышать ставки, то ему придется худо. На аукционе нас было несколько сотен человек, и поэтому...

- Но у вас до сих пор имеется ферма?

- Нет, я ее продал. Потерял на этом, но продал.

- Простите меня, мистер...

- Петерсен, - сказал он, вставая и протягивая мне руку через стол. Джошуа Петерсен. Я подал ему руку.

- Рад с вами познакомиться, мистер Петерсен. Он снова сел в кресло.

- Сейчас я живу в городе в Де Кальб. Чтобы повидать вас, мистер Геллер, сегодня утром мне пришлось ехать на поезде.

Наверное, поездка на поезде была большим событием в его жизни.

- Меня вам кто-то рекомендовал? Он отрицательно покачал головой.

- Просто увидел ваше имя в газете, когда убили Диллинджера.

Значит, реклама сыграла свою роль. Я сказал ему:

- Почему вы пришли ко мне, мистер Петерсен? Он смутился.

- Понимаете, мистер Геллер, в Де Кальб нет хороших детективов. Мне же нужен человек, который сможет разобраться в моих делах.

Петерсен откашлялся и постарался мне все объяснить.

- Я приехал сюда, чтобы получить помощь от детектива из большого города.

Я не знал, плакать мне или смеяться. В блокноте я нарисовал несколько кружков и спросил:

- Почему вам понадобилась помощь детектива? Он наклонился ко мне. На его осунувшемся лице была запечатлена настоящая трагедия.

Когда он продолжил, кое-что прояснилось.

- У меня пропала дочь.

- Понимаю.

- Ей будет... уже девятнадцать.

- И давно она пропала?

Он кивнул головой и продолжал кивать, пока рассказывал.

- Я знаю только одно, что она в плохой компании.

- В плохой компании?

Он посмотрел на меня своими голубыми глазами, пустыми, бесплодными, как незасеянное поле.

- Лучше я вам все расскажу.

И он поведал мне историю дочери. В семнадцать лет Луиза вышла замуж за фермера, который был моложе отца всего на несколько лет. Когда девочка была совсем маленькой, отец овдовел. Он - религиозный человек и дал Луизе строгое воспитание.

- Вы хотите сказать, что вы ее били? - спросил я. Опустив голову, он кивнул. Его глаза наполнились слезами.

- Я знаю, и признаю добровольно, что делал именно так.

- Мистер Петерсен, мы не в суде и не в церкви. Вам не следует здесь винить себя. Я не собираюсь ни судить, ни осуждать вас. Но, чтобы я смог вам помочь, вы должны рассказать все подробно.

Он все кивал головой.

- Не нужно меня наказывать, об этом позаботится Бог.