Алексей Хапров - Наследник

Катерина с братом приехали одни. Лидии Ивановны и Радика с ними не было (они подъехали позже на такси). Мы не стали задавать друг другу вопросы и молча прошли в дом.

Поднявшись к себе, я, чтобы хоть как-то отвлечься от заполонившей мою душу черноты, включил телевизор. Там начинались новости. Первым в эфир вышел сюжет о похоронах Карпычева. Я увидел знакомые лица. Радик плакал. Лидия Ивановна, сгорбившись, потерянно смотрела куда-то перед собой. Катерина стояла неподвижно, низко склонив голову, на которую была накинута непроницаемая черная вуаль.

У меня на душе заскребли кошки. Я в сердцах выдернул вилку из розетки, разделся, погасил свет и нырнул под одеяло.

Как говорится, утро вечера мудренее.

Среди ночи снизу раздался какой-то приглушенный вскрик. Я приподнялся на кровати и прислушался. Вскрик не повторялся.

"Может, показалось?", — подумал я.

Я снова уткнулся в подушку, но зудевшее внутри чувство беспокойства словно выталкивало меня из постели.

"Пойду, посмотрю на всякий случай, — решил я. — В этом проклятом доме можно ожидать чего угодно".

Кстати, а почему в моей комнате так темно? Обычно по ночам в ней бывает гораздо светлее. Ах, вот оно, в чем дело! Ширяев не зажег во дворе фонарь. Странно. Включать ночное освещение входит у нас в правило, чтобы камеры видеонаблюдения могли фиксировать все происходящее вокруг.

Одевшись, я вышел в коридор и, опасливо озираясь по сторонам, стал неторопливо спускаться по лестнице. Донесшийся с первого этажа легкий скрип половиц заставил меня замереть. На фоне выходящего во двор окна по направлению к холлу быстро и бесшумно промелькнул чей-то силуэт.

У меня подпрыгнуло сердце. В висках запульсировала кровь. В доме явно был кто-то посторонний.

Преодолев все ступеньки, я нащупал на стене выключатель. В мои привыкшие к темноте глаза больно ударил свет. Мне на некоторое время даже пришлось зажмуриться. Когда я снова разомкнул веки, коридор был пуст. Все двери были плотно закрыты.

Усилив внимание, и мысленно приготовив себя к любым неожиданностям, я медленно двинулся в сторону холла. Но едва я сделал несколько шагов, как свет внезапно погас. Я застыл.

Тут мою спину обдал легкий ветерок, как будто сзади кто-то прошмыгнул. Я резко развернулся и поднял кулаки в ожидании нападения. Но меня никто не трогал.

Немного постояв на месте, я снова поднес руку к выключателю. Но свет не зажигался.

Авария на подстанции? Не похоже. Сквозь окошко пробивался отблеск от стоявших на улице фонарей. Значит, света не было только в доме.

И тут у меня мелькнула догадка. Рубильник! Кто-то дернул рубильник на электрощите, который висел у спуска в подвал.

Хлопнула входная дверь. Я от неожиданности вздрогнул. Похоже, таинственный гость решил нас покинуть.

Я зашел на кухню, зажег стоявшую на подоконнике свечу, которая всегда хранилась там на случай временного отключения электричества, взял в руки канделябр, выставил его перед собой, вышел в холл и направился к лестнице, которая вела в подвал. Подойдя к электрощиту, я убедился, что рубильник был действительно опущен. Я дернул его вверх. В доме посветлело. Я задул ставшую ненужной свечу, подошел к телефонам и снял трубку красного аппарата. До меня донеслись длинные, пронзительные гудки.

— Да? Слушаю, — ответил заспанный голос Ширяева.

— Миша, срочно осмотри двор, — попросил я.

— А что случилось?

— В доме только что кто-то был.

— Да кто здесь может быть?

— Делай, что я говорю! — рявкнул я. — Сейчас не время для дебатов.

— Ладно, ладно, — миролюбиво пробормотал мой напарник.

Я вышел наружу. Ширяев ходил вдоль забора с фонариком в руке.

— Ты почему не включил освещение? — поинтересовался я.

— Хозяйка не велела. Негоже, говорит, когда в доме случилась смерть. Кстати, здесь никого нет. Может, тебе померещилось?

— Ничего мне не померещилось, — отрезал я. — Вот что, нарушай запрет хозяйки, и давай еще раз все осмотрим.

Но наши поиски результатов не дали.

— Слушай, а с чего ты взял, что он во дворе? — спросил меня Ширяев, когда мы, обойдя вокруг дома, вернулись к исходной точке.

— Входная дверь хлопнула, — объяснил я.

— Хм! Так, может, он специально ею хлопнул, чтобы ты именно так и подумал, а сам сейчас преспокойно прячется внутри?

Я нахмурился. Предположение моего напарника было резонным. Меня разобрала досада. Как я сразу об этом не подумал?

— Быстро в дом! — скомандовал я.

Мы вбежали на крыльцо и нос к носу столкнулись с Катериной.

— Что случилось? — взволнованно спросила она. — Что вы бродите?

Я коротко объяснил, в чем дело.

— Срочно осмотрите все помещения! — всполошилась хозяйка. — Мне только еще воров тут не хватает.

Мы спустились в подвал, но заходить в него не стали. Не было смысла. Его дверь была заперта снаружи. На ней висел большой амбарный замок. Потрогав его, и убедившись, что он в целости и сохранности, мы снова поднялись наверх.

Исследовав кухню и санузел, заглянув в спальню, мы подошли к крайней двери коридора. Это была гостиная, в которой разместилась Лидия Ивановна. Мы с Ширяевым озабоченно переглянулись. Ни ему, ни мне не хотелось лишний раз сталкиваться с этой вредной, заносчивой особой.

Уловив наше замешательство, Катерина взяла инициативу на себя. Ее рука решительно потянулась вперед. Раздался деликатный стук.

Ответом явилась тишина. Стук повторился. Он стал более настойчивым.

— Мама! — громко позвала хозяйка. — Позвольте нам войти.

Но в ответ по-прежнему не раздавалось ни звука.

На лице Катерины заиграла тревога. Она легонько толкнула дверь. Та бесшумно приоткрылась. Мы осторожно вошли. Хозяйка зажгла свет. То, что предстало нашим глазам, заставило нас отпрянуть.

Старуха неподвижно лежала на полу возле застеленного постельным бельем дивана. На ней значилась лишь одна ночная рубашка. Ее рот открылся в беззвучном крике, а остекленевшие глаза были устремлены куда-то вверх. Вокруг ее головы растекалась огромная лужа крови, сочившаяся из перерезанного горла. Все ее вещи были беспорядочно разбросаны по сторонам. Здесь явно что-то искали.

Катерина ахнула и в ужасе закрыла лицо руками. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Невозмутимость сохранил только Ширяев.

— Ничего не трогать! Всем выйти! — скомандовал он, и помчался звонить в милицию.

— Радик! — спохватился я. — Он же там совсем один!

Я бросился на второй этаж.

Дверь "детской" оказалась заперта. На мой стук мальчик ответил не сразу. Только после третьей настойчивой "дроби" я, наконец, услышал его голос.

— Кто там?

— Радик, это я, — сказал я, — дядя Женя. Открой, пожалуйста!

— Зачем? — в голосе ребенка промелькнул испуг.